Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Осинкин улыбнулся своей грустной улыбкой и кивнул, принимая вызов. Норов понял, что Егоров нервничает; ему не хватало привычной уверенности.
— Повезло Олежке с мордой, — с симпатией проворчал Норов.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Ольга.
— Обаятельный. Одной физиономией процентов семь сразу забирает. Улыбнется этак загадочно, а все думают: «Какой умный парень! Видать, знает что-то важное!».
— Он действительно очень умный! — смеясь, возразила Ольга.
— Ясное дело, — хмыкнул Норов. — Разве ты за глупого бы замуж пошла?
***
На крыльце Анна остановилась, схватив Норова за руку.
— Я боюсь, — прошептала она ему.
— Мы же вместе, — он обнял ее.
Но это было неправдой, раз он возвращал ее мужу. Оба это понимали.
Гаврюшкин уже высматривал их в окно и, едва они открыли дверь, выскочил в прихожую.
— Ну, что, собираемся? — с наигранной бодростью обратился он к Анне.
Анна беспомощно оглянулась на Норова.
— Прямо сейчас? Я хотела отдохнуть…
— Аня, некогда отдыхать! Времени — ни копейки! Давай я тебе помогу.
Анна, не снимая пуховика, шагнула к лестнице, будто желая ускользнуть наверх и спрятаться, но он ухватил ее за рукав.
— Аня, нам надо ехать!
— Пусти меня, пожалуйста!
— Ты понимаешь, что я тебе говорю? — в его голосе зазвучало нескрываемое раздражение. — Сколько можно повторять! Ты вообще слушаешь меня?!
— Я не могу сейчас! — жалобно воскликнула она. — Я потом!
— Мы опоздаем на самолет!
— Я потом! — лепетала она. — Позже… Я устала… Два часа ничего не изменят.
— Я сказал: надо ехать!
— Не кричи на меня! — всхлипнула она. — Мне и так плохо.
— Нас люди ждут! Если мы сейчас не улетим — заторчим, бля, неизвестно насколько!
Теперь он вовсе не был бережным к ней. Накопившаяся на Анну обида рвалась наружу, делая его агрессивным.
— Потише! — примирительно проговорил Норов, но Гаврюшкин только нетерпеливо отмахнулся от него.
— У нас ребенок дома! — он злился все сильнее. — Забыла о нем? Тебе наплевать на него?!
— Зачем ты так говоришь? — вскрикнула Анна сквозь слезы. — Это… нечестно! Мне больно это слышать!
Ляля выглянула было из кухни и тут же спряталась назад.
— Давай потише, — повторил Норов Гаврюшкину, стараясь не поддаваться его напору и оставаться ровным.
Гаврюшкин и впрямь чуть убавил тон.
— Еще раз: чечены улетают в Россию! Других рейсов нет! Надо срочно валить в Ниццу! Как тебе еще объяснять?!
— Пожалуйста! — взмолилась она. — Я не могу сейчас! Ну, пожалуйста! Не могу!
— Можешь! — отрубил Гаврюшкин. — Иди в машину, я сам соберу твои вещи!
Анна бросила умоляющий взгляд на Норова, и этот взгляд обжег его.
— Угомонись, — сказал Гаврюшкину Норов. — Ты как-то совсем разошелся.
— Не лезь, Нор! — взорвался Гаврюшкин. — Это наше дело! Аня, в последний раз спрашиваю: ты летишь или нет?
Она уже плакала в голос, вздрагивая плечами, беспомощно уронив руки. Слезы градом катились по щекам.
— Аня!
Она расширенными испуганными глазами посмотрела в свирепое лицо мужа.
— Нет! — вдруг отчаянно прошептала она. — Я никуда не поеду с тобой!
— Ты что, рехнулась?! — рявкнул он грубо.
Страх и отчаяние придали ей решимости.
— Я остаюсь! — повторила она непослушными губами.
Гаврюшкин побагровел.
— Если ты не вернешься со мной сейчас, ты никогда больше не увидишь сына!
— Как ты смеешь?! Это мой сын!
— Нет! — Гаврюшкин в бешенстве топнул ногой. — Это мой сын! Я не отдам его тебе!
— Послушай, — подал голос Норов. — Сходи-ка на кухню, выпей воды из холодильника, остынь и перестань нести чушь! Давай поговорим как разумные люди…
В нем самом дрожал каждый нерв. Гаврюшкин сверкнул на него черными, ненавидящими глазами.
— Засунь язык в жопу! Кто ты вообще такой?! Любовничек, нах! Пенсионер! Я тебя размажу в прямом и переносном смысле, понял?! Я спрячу Льва так, что никто не найдет! Да никто и искать не станет; любой суд в Саратове сделает, как я скажу! Это мой город — Саратов! Я там решаю! И в Москве все решу! Потому что я в России — человек! А ты — х. та полная, пое…ь! Ты все прое-ал! Я давно слежу за тобой, я все про тебя знаю! Как ты живешь, что делаешь. А вот ты про меня ничего не знаешь! И про нее — тоже! — он ткнул пальцем в Анну. — И про Россию ничего не знаешь! Ты в ней — г. вно!
— Не смей так говорить! — воскликнула Анна.
— Молчи! Я — твой муж! Я заместитель главы города, меня в Кремле знают! Мне сам Президент грамоту подписывал! А этот старый урод все про. рал! У него — ни бабок, ни друзей, ни связей! Он — один! Никто! Хочешь с ним еб…ся? Да на здоровье! Только не думай, что я буду молча это терпеть! Забудь про Льва! Я выращу его сам, без тебя, и я расскажу ему, что ты его бросила! Сбежала с любовником, со стариком!
Он не договорил. Норов рванулся вперед и, вложив в удар все свои шестьдесят кило, умноженные на тонну бешенства, врубил ему правой. Гаврюшкин оборвался, булькнул и пошатнулся. Не давая ему прийти в себя, Норов засадил в него правый апперкот, потом с разворота левый боковой и еще один правый прямой. Он бил со всей дури, вкладываясь в каждый удар. Голова Гаврюшкина дергалась, челюсть съезжала набок.
Его огромное грузное тело обмякло и осело на пол. Лестница не дала ему упасть, он остался сидеть, бессильно уронив голову на грудь. Кулаки у Норова были разбиты в кровь, но захлестнувшая его ярость все еще клокотала. Не в силах остановиться, он схватил стоявший у пианино витой чугунный стул, готовый размозжить им голову Гаврюшкину. Но Анна метнулась с лестницы вниз, прямо под удар.
— Нет! — пронзительно вскрикнула она. — Не смей!
Он едва успел остановиться.
— Ты что?! — крикнул он, бросая занесенный стул на пол, позади себя. Стул упал, больно задев его по щиколотке чугунной ножкой. — С ума сошла!
Ее крик, ее бесстрашное движение, и это «не смей!» поразили его.
— Прошу тебя! — бормотала она, целуя его и прижимая свое зареванное красное лицо к его бледному. — Прошу тебя, любимый, успокойся! Ты не должен его бить… Это… нельзя!
Она никогда раньше не называла его «любимый». Он все еще тяжело дышал.
— Я мог ударить тебя, — пробормотал он.
— Нет, — покачала она головой, улыбаясь сквозь слезы. — Конечно,
