Дик Фрэнсис - 2011, Азартная игра
- Ты уж извини, друг, - произнес он. - Но вот этого сказать тебе никак не могу. Иначе моя гребаная жизнь не стоит и пенса.
- Букмекер? - спросил я.
- Нет, - со всей уверенностью ответил он. - Один долбаный хлыщ.
Думаю, для Билли любой, кто говорил на королевском английском, не вставляя множества бранных словечек, являлся «хлыщом».
- Какой именно хлыщ? - спросил я.
- Не могу сказать, - ответил он. - Но если б даже и сказал, ты бы все равно ни хрена не поверил бы.
- Стало быть, этот самый хлыщ и требует у тебя сто кусков?
- Ну да, - ответил он. - Во всяком случае, он утверждает, что потерял именно столько из-за того, что я выиграл скачки. Правда, я еще не говорил с ним после этого маленького происшествия. Если встречу, скорее всего, пошлю куда подальше. Сломанная нога стоит минимум сто кусков, если не больше.
- Если он от тебя не отстанет, скажи, что ты просветил копов насчет того, кто тебя сбил.
- Не будь наивным, - заметил он. - Ребята этого сорта грязную работу делать не станут. И потом, если скажу, тогда мне точно кранты.
- По мне, так получается, куда ни кинь, всюду клин. Если скажешь, кто на тебя напал, плохо, если нет - то же самое.
- Вот тут ты прав, - согласился он. - Стоит хотя бы раз сказать им «да», и ты попался, на крючке до конца дней. Возьмут тебя за яйца и никогда уже не отпустят. - Он снова откинулся на белые подушки, и мне показалось, что на глазах его блестят слезы.
- Билли, - осторожно начал я. - Выхода не найти, если не бороться.
- Я вне игры, - пробормотал он в ответ. - Не собираюсь лезть на рожон, иначе мне крышка. Да и жокейскую лицензию отберут.
- И как часто ты играл в эти игры? - тихо спросил я.
- Слишком часто, черт бы меня побрал, - ответил он.
Я удивился. Билли всегда имел репутацию честного жокея.
- В общей сложности раз десять, наверное, - продолжил меж тем он. - И длилось это года три, около того. Но я решил завязать, когда в декабре Фрэнк Миллер сломал ногу и у меня появился шанс выиграть чемпионский титул.
- А потом вдруг возникает Марк Викерс, очень сильный соперник, - заметил я.
- Гаденыш, - с чувством пробормотал он. - Это нечестно, чтоб его разорвало и прихлопнуло!
«Жизнь вообще не слишком честная штука, - подумал я. - Да спроси любого, кто болен раком».
Когда я вернулся около полудня, Джен Сеттер уже уехала на скачки в Аттокстер. Мне, конечно, очень хотелось поехать с ней, но враги могли увидеть нас вместе и догадаться, где я остановился.
Клаудия уже начала думать, что у меня развивается паранойя. Но я предпочитал быть параноиком, нежели покойником. И стоило мне напомнить о человеке с пистолетом, как она тут же согласилась со мной почти во всем.
- Но сколько еще мы должны пробыть здесь? - спросила она. - Я так хочу домой!
- Я тоже хочу, дорогая, - сказал я. - И мы отправимся домой сразу же, как только станет безопасно.
За завтраком я спросил Джен Сеттер, как долго мы еще можем оставаться у нее.
- А сколько надо? - осведомилась она.
- Не знаю. Ну, по крайней мере, еще несколько дней.
- Пятница на следующей неделе - крайний срок, - сказала она. - Ко мне на уик-энд приезжает сестра с семьей.
До пятницы оставалось еще восемь ночей.
- Искренне надеюсь, что до этого не дойдет и мы уедем раньше, не станем тебя беспокоить, - сказал я. Но на самом деле понятия не имел, когда будет безопасно возвратиться домой.
- Не болтай глупостей, - фыркнула Джен. - Я рада такой компании. Мне с вами хорошо. Долго торчала тут одна после развода, жуткая скука.
Я вошел в Интернет и проверил свою почту. Ни одного электронного сообщения, что и понятно: выходные. За исключением сделок на иностранных рынках, продлявших рабочую неделю на несколько часов, в пятницу в пять часов вечера вся финансовая деятельность в Великобритании погружалась в спячку и просыпалась снова в восемь утра в понедельник, точно и не было никакого уик-энда.
За исключением, разумеется, процентных ставок на счета и кредиты, они начислялись ежедневно, вне зависимости от того, рабочие дни или нет.
Я решил проверить состояние своего банковского счета.
Нам с Клаудией придется туго, если я потеряю работу в «Лайал энд Блэк». За последние пять лет мне удалось скопить вполне приличную сумму, но большинство денег ушло на оплату долгов, которые числились за мной еще со студенческих времен.
Я успешно управлял инвестициями других, ворочал нешуточными деньгами, сотнями тысяч фунтов, даже иногда миллионами, а вот содержание собственной корзины было весьма скромным.
И если меня действительно уволят с работы, придется какое-то время жить только на сбережения. А что делать, когда они кончатся? Билли обозвал меня занудой, но на самом деле, решил я, занудной была моя работа. Мне нужна более яркая и интересная жизнь, когда в жилах быстрее струится кровь, когда в крови больше адреналина, правда, при этом вовсе не обязательно целиться в меня из пистолета с глушителем.
Но что я мог поделать, как изменить свою жизнь? Ведь меня обучали на финансового консультанта. А больше всего на свете мне хотелось быть жокеем, или наездником в родео, или же инструктором парашютистов, выписывающих фигуры в воздухе в свободном падении, или охотником на крокодилов, или же…
Черт угораздил меня сломать шею!
Тут печальные мои размышления прервала мама, спросила, что я хочу на ленч.
- А что у нас есть? - спросил я.
- Джен сказала, что мы можем брать из холодильника или кладовки все, что угодно.
- И что же там есть?
- Пойди сам посмотри.
По правде сказать, особого выбора не было, в морозилке у Джен хранилось несколько пакетиков с замороженными продуктами, полки в кладовой оказались почти пусты. Старая Матушка Хаббард[16] чувствовала бы себя в таком доме вполне уютно.
- Самое время съездить в магазин, - сказал я.
И вот все мы трое уселись в неприметную темно-синюю машину и поехали в огромный супермаркет на окраине Ньюбери, одержимые желанием забить все пустующее пространство в холодильнике и кладовой Джен. Это меньшее, что мы могли для нее сделать в благодарность за гостеприимство.
Пока мама с Клаудией переходили из прохода в проход, усердно заполняя две большие тележки горами еды, я, следуя их совету, отправился в отдел, где торговали мужской одеждой.
Я осматривал ряды вешалок с рубашками и брюками, пиджаками и костюмами, но, к моему великому сожалению, пуленепробиваемых жилетов в этом супермаркете не оказалось.
Глава 17
Воскресенье получилось у нас настоящим днем отдыха. Поездка в супермаркет сильно утомила Клаудию, которая еще не успела окончательно оправиться от операции.
- Не стоит сразу вставать и сильно напрягаться, - говорил нам ее врач, доктор Томик. - Ей необходимы покой и отдых, чтоб зажила рана в брюшной стенке.
Он ни словом не упомянул о беготне по лестнице, о стремлении отпугнуть убийцу криками, о походе в магазин за продуктами, но вряд ли одобрил бы все эти занятия.
- Сегодня останешься в постели, - сказал я Клаудии. - Завтрак я принесу.
Она улыбнулась и, как только я вышел, снова закрыла глаза.
Джен уже была внизу, готовила себе тосты.
- Бог ты мой, - воскликнула она, заглянув в кладовую, - да у нас даже мармелад есть! - Она обернулась, с улыбкой взглянула на меня. - Не помню, чтоб в доме когда-нибудь было столько еды. Повариха из меня никудышная. Я только и умею, что разогревать в микроволновке готовую еду. Но вам не следовало покупать такую уйму продуктов.
- Считай, что это плата за жилье, - сказал я.
- Ты ничего не должен мне платить, любовничек, - сказала она. Вышла из кладовой и открыла банку мармелада. - Ну, разве что любовью. - Она расхохоталась. - Правда, теперь знаю, тут без шансов.
- Прости, - сказал я.
- Перестань, - протянула она. - Клаудия такая славная. И красавица. Тебе просто повезло. - Она глубоко вздохнула. - Так что, думаю, пора мне перестать называть тебя любовничком.
В глазах Джен блеснули слезы. Я подошел и обнял ее за плечи. Что тут скажешь? И я предпочел промолчать. Просто крепко сжал ее плечи, всего на секунду.
- Жизнь довольно странная штука, - пробормотала она и отступила на шаг. - Когда я была замужем за Стюартом, хотела только одного: развестись с ним поскорей и сохранить половину его состояния. Что ж, получилось, но - знаю, это звучит безумно - теперь мне его страшно не хватает. Скучаю даже по скандалам, которые мы устраивали друг другу. А теперь наша Мария в университете, в Лондоне, и я влачу жалкое существование богатой и одинокой разведенки.
- Но у тебя же целые толпы друзей, - сказал я.
Она намазала мармеладом тост и подняла на меня глаза.
- У меня знакомых полно, а вот настоящих друзей нет. На скачках всегда высокая конкуренция, так что подружиться с кем-либо из этих людей трудно, почти невозможно. Нет, конечно, знакомых и приятелей кругом полно, тренеры и прочие, и я вижусь с ними на скачках, а вот на званые обеды в деревне меня не приглашают. Все мои друзья были друзьями Стюарта, и когда он ушел, их тоже не стало.
