Татьяна Степанова - Прощай, Византия!
– Так о своей матери говорить грех, – сказала Нина. – И потом… я уверена, вы были не правы. Вы ошибались.
– Отчего вы так думаете?
– Оттого, что я сама мать и у меня тоже есть сын. Ни одна мать не будет искать болевых точек у того, кого она родила себе на радость.
– Вы талантливый психотерапевт, Нина Георгиевна. – Павел усмехнулся. – Видно, не зря вас сюда пригласили.
– Я вообще-то пришла к вам как раз насчет приглашения – повторного приглашения Екатерины Сергеевны – консультанта-невролога. В прошлый раз, сами понимаете, ничего нам с ней толком сделать не удалось.
– Она, наверное, до смерти испугалась? В какую переделку попала.
– Мы все испугались. Зоя держится молодцом, я бы на ее месте, зная, что по мне стреляли, хотели убить, так бы не смогла.
– Может быть, вы хотите уехать от нас? – спросил Павел. – Вы скажите, это без обид, тут все ясно при такой ситуации.
– Нет, я думаю… прямой опасности ведь нет… ну, относительно нет. И потом, сейчас милиция выделила охрану для дома.
– Так вы останетесь с Левой?
– Ну конечно. Но на повторной консультации невролога вынуждена настаивать. А потом, необходимо отвезти вашего племянника в детский неврологический центр и показать дополнительно специалистам.
– Это на ваше усмотрение.
– И потом, снова не могу не напомнить – мне, как врачу, необходимо встретиться с его отцом.
Павел помолчал.
– Ладно, я скажу Косте об этом вашем желании.
– Отчего вы не хотите, чтобы отец навещал Леву?
– Это не я не хочу. Я в этом деле вообще сторона.
– Тогда в чем же дело?
– Константин… у него были всегда сложные отношения с мужем Евдокии – Марком. Он не мог простить ему одной вещи.
– Женитьбы на сестре?
– Нет, нелюбви к нашей семье. Бунта против всего того, что здесь, в этом доме, всегда считали и до сих пор считают незыблемым. Вы что, уже уходите?
– Да, мне пора в детскую.
– Простите за Ираклия. Он вел себя утром как скотина. Он не уважает женщин, и все потому, что они слишком много для него значат. Он совершенно не способен без них обходиться. Шалеет, теряет над собой контроль.
Нина хотела спросить: «А вы что же – способны обходиться?» – но не стала. Тихонько вышла из кабинета, тихонько прикрыла тяжелую дверь.
В гостиной пылал камин. Работал с приглушенным звуком телевизор – шла передача про какие-то «кремлевские тайны». Бойкий ведущий взахлеб с многозначительным видом вещал о Сталине, Ежове и Берии. Нина услышала и фамилию генерала Абаканова. На диване с ногами, укрывшись пледом, сидела Зоя и, не обращая на передачу внимания, с кем-то тихо трепалась по телефону. Увидев Нину, она быстро попрощалась, отложила трубку.
– Что-то меня знобит, – пожаловалась она.
– Температура подскочила? Смерьте.
– Нет, это от зимы. – Зоя зябко поежилась под пледом. – Вот и опять у нас зима. Если бы вы только знали, как я ненавижу снег! Так хочется куда-нибудь уехать, чтобы никогда не видеть его, проклятого. Вообще ничего этого не видеть, не слышать.
– Вам надо успокоиться. Давайте я выключу телевизор.
Нина отыскала пульт, нажала кнопку. Зоя следила за ней, глаза ее лихорадочно блестели.
– Здесь нельзя успокоиться, – сказала она. – Нет, это не страх… Это гораздо хуже. Я не знаю, что это, просто вот уже вторые сутки я не сплю. Мне все кажется: там за окном за мной следят чьи-то глаза, я все еще для кого-то мишень, как куропатка…
– В доме есть корвалол или валокордин? Примите на ночь капель пятнадцать. Снотворным не стоит увлекаться, а то потом без него не уснешь, а эти препараты вполне безвредны.
– Хорошо, я выпью. Но вряд ли это поможет.
– Тогда лучше действительно сменить обстановку, можно ведь поехать отдохнуть.
– Я хочу уехать не отдыхать, а совсем, вообще – как можно дальше отсюда. Знаете, есть такие острова в Тихом океане – Бора-Бора, Таити… Разве это не счастье – жить на таком вот острове, где-нибудь на своей вилле, иметь свою яхту и, когда надо, плыть на ней, куда тебе захочется: в Сан-Франциско, в Гонконг, в Сингапур, Сидней, Нью-Йорк. Только это и может называться настоящей жизнью, настоящей свободой.
– Для такой свободы надо иметь огромные средства.
– Да. – Зоя подоткнула под спину яркую диванную подушку, приняла изящную позу. – Я видела по телевизору, показывали яхту одного нашего олигарха. Это плавучий дворец. Он, кажется, купил ее у какого-то аравийского шейха. Как бы я была счастлива, если бы и у меня был свой корабль. Ну конечно, не такой, водоизмещением поменьше, миллионов этак за двадцать.
Нина хотела было сказать, что уплыть от семейных бед и угроз даже на яхте-дворце невозможно. Но, как и в случае с Павлом, ничего не стала говорить. Зоя и так все еще сильно переживала случившееся с ней. Бить по ее больной точке не стоило, можно было навредить. А как раз этого, как врач, давший клятву Гиппократа, Нина не посмела бы сделать ни за что на свете.
Глава 30
КАПИТАН УГЛОВ
ПО РЕЗУЛЬТАТАМ РАБОТЫ
– Взгляните, Алексей Иваныч, этот человек вам случайно не знаком? – Никита Колосов предъявил капитану Углову фото незнакомца с камеры наблюдения, захваченное с собой в Волгоград.
Они возвращались со Старой Пристани. Дом семьи Мужайло на берегу Волги скрыла вьюга, но он по-прежнему стоял перед глазами Колосова – евроособняк под ключ, пропитанный кровью своих мертвых хозяев.
Углов внимательно рассматривал фото, подсвечивая себе фонариком, – они с Колосовым устроились рядом на заднем сиденье машины.
– К ночи вообще все здесь кругом на фиг заметет, – делился своими опасениями милиционер-водитель. – Ездить-то еще нам долго, товарищ капитан?
– Ездить сколько надо, ты-то чего, Воробьянов, переживаешь? У тебя ж все равно до утра сегодня смена, остановился, включил печку – и спи себе. – Углов вернул фото. – Нет, сего гражданина мы не знаем.
Колосов вкратце изложил, при каких обстоятельствах была получена фотография. Поделился и личными впечатлениями преследования подозреваемого по пересеченной местности.
– Силен мужик. Думаете, один и тот же? – хмыкнул Углов.
Колосов кивнул, но в жесте этом сейчас не было прежней уверенности – простой вопрос Углова совершенно неожиданно породил в его душе целую бурю сомнений. Внезапно он вспомнил, как вместе со своими сотрудниками осматривал «Шкоду» Евдокии Абакановой там, на Кукушкинском шоссе. Мысль мелькнула: «А разве мог он, тот бугай, за которым я гнался в лесу, незаметно спрятаться на заднем сиденье малолитражки? Нет, вряд ли, уж больно здоров». Колосов мысленно сравнил незнакомца с мужем Евдокии Марком Гольдером, с ее братьями Константином, Ираклием и Павлом. Последнего он видел лишь мельком, но… «Вот черт, – его даже в жар бросило, – что ж тогда у нас получается? Либо мы неверно представляем себе всю картину нападения на первую жертву – Евдокию – там, на шоссе, либо… Да нет же, нет, я несколько раз все там осматривал, и следователь прокуратуры осматривал, и эксперты. И вывод у нас один: на Евдокию Абаканову напали в тот момент, когда она только-только отъехала от дачи Гольдера, и нападавший, судя по характеру ранений, находился сзади. Но разве мог этот громила в камуфляже и маске незаметно спрятаться на заднем сиденье? Тогда что же получается… что там, в машине ночью был не он, а кто-то другой?»
Его душила досада – вот летел сюда, чтобы во всем окончательно для себя разобраться, подпитать новыми фактами версию, а выходит, что дело все больше и больше запутывается!
– Мы сейчас с вами в седьмое отделение милиции подскочим, – сказал Углов. – Там у нас опергруппа базируется, что по этому делу пашет. Вы мне интересный снимок показали, и я вас, в свою очередь, кое с каким фотоархивом хочу познакомить.
Снег валил, не переставая. В снежной мгле мигали желтые сигнальные фонари снегоуборочной техники. Отделение милиции находилось в заводском районе, недалеко от грузового порта. В отделении Колосов застал сбор всех частей: опергруппа была в полном составе, в дежурке и свободных кабинетах расположился СОБР. Рабочий день давно закончился, но никто по домам не расходился. Было такое ощущение, что все находятся в ожидании каких-то важных событий, которые вот-вот и грянут.
«Полгода сидели, спали, – с непреходящей досадой думал Колосов, наблюдая с неодобрением эту привычную, в общем-то, милицейскую суету. – А как кто-то из столицы приехал, зашевелились, видимость кипучей активности создают. Спорить готов, что они во мне инкогнито из Петербурга видят: на местах ведь в любой нашей командировке, по любому вопросу уже инспекторскую проверку негласную подозревают с далеко идущими выводами для руководства. Ишь ты, деятели во главе с Угловым. Это их тут еще, наверное, Ануфриев строить в шеренгу начал».
– Кофейку? – предложил Углов и взглянул так ясно, так добродушно, что Колосов невольно устыдился своих мыслей.
– Что здесь у вас намечается? – спросил он.
