Татьяна Степанова - Прощай, Византия!
– Кофейку? – предложил Углов и взглянул так ясно, так добродушно, что Колосов невольно устыдился своих мыслей.
– Что здесь у вас намечается? – спросил он.
– Да вот информацию кой-какую для себя полезную ждем. – Углов ставил чайник в маленьком тесном кабинете, звенел ключами, открывая сейф, выкладывая папки ОРД, но отвечал по-прежнему уклончиво. «Кой-какой» было любимым его словцом и вполне могло стать прозвищем. Он позвонил куда-то, но там его ничем не обрадовали – это было видно по его враз помрачневшему лицу.
– Вот архивчик наш небольшой. – Он с тяжким вздохом выбрал одну папку и протянул ее Колосову. – Взгляните теперь вы, не проходят ли эти вот граждане у вас по какой-то информации?
Колосов раскрыл папку. С фотографий явно из уголовного дела на него смотрели три совершенно незнакомые физиономии. Все трое – молодые мужики лет тридцати – тридцати двух: бритоголовый «бич» с приплюснутым носом боксера и полным отсутствием шеи, красавчик с орлиным носом и темными бровями и невзрачный блондин с узким, однако каким-то дьявольски привлекательным – увидишь однажды, не забудешь – лицом и внимательным цепким взглядом.
– Не пересекались, увы. – Колосов покачал головой, некого здесь ему было узнавать.
– Это некто Макаров, Кириченко и Юргин, – сказал Углов. – Все трое проходили вместе с Игорем Сусловым, охранником семьи Мужайло, по делу о разбойном нападении на водителя внедорожника. С Макаровым вот этим, – Углов ткнул в бритоголового, – они с детства знакомы, с одной улицы пацаны были, дружбаны – оба хабаровцы. У Кириченко и Юргина на момент того ареста тоже, как и у Суслова, уже было по судимости, причем и у того и у другого за грабежи. Вы вот к нам из Москвы приехали, а я в Хабаровск по этой вот троице летал, сидел там три недели безвылазно. За то разбойное нападение получили они не на полную катушку – судья, видно, добрый попался. Первым освободился вот этот Макаров, отбыв четыре года. У Суслова и Кириченко было по пять лет, они вышли почти одновременно. Юргин, признанный организатором нападения, – Углов ткнул в невзрачного блондина, – баланду хлебал дольше всех их – шесть с половиной лет. И вот когда он наконец вышел, как раз и произошло одно знаменательное событие.
– Какое?
– Его бывший подельник, Игорь Суслов, попробовавший себя к тому времени на многих поприщах, обратился в охранное агентство и получил там за приличную взятку липовые документы и отличную характеристику. После чего вместе со своим приятелем Макаровым они перебрались к нам, в Волгоград. А уже спустя полгода Суслов устроился охранником в банк «Евразийское сотрудничество», а спустя еще три месяца его взял к себе водителем-охранником директор банка Андрей Мужайло.
– А кем стал Макаров? – быстро спросил Колосов. – Устроился на работу здесь же, у вас, в Волгограде?
– Стал работать в частной фирме радиотакси.
– Вы его допрашивали в связи с убийством Суслова?
– Мы планировали его допросить, как только нам стали известны эти вот скрытые факты биографии охранничка, но мы не успели.
– Он что, тоже погиб?
– Девятого сентября в двух километрах от Старой Пристани нашли утопленника. В тяжком он был для установления личности состоянии, давность нахождения в воде около двух недель – сами понимаете, во что он превратился. Причиной смерти, по данным экспертизы, однако, было не утопление, а сквозное пулевое ранение в голову. Ему кто-то выстрелил в затылок. Долго он у нас проходил как неопознанный. И вот только недавно суммировали все данные, назначили целенаправленно генетическую экспертизу и опознали его.
– Это Макаров? – спросил Колосов.
– Да, без всяких сомнений, это он, и, судя по всему, погиб он в конце июля, либо тогда же, в ночь на двадцать шестое число, как и друг его и подельник Суслов, либо днем позже.
– А что с этими двоими? Какая по ним информация? – Колосов, чувствуя, что начинает все сильнее и сильнее волноваться, кивнул на фотографии Кириченко и Юргина.
– Этих мы начали проверять, как только получили данные, которые я вам изложил. С Кириченко вопрос ясен: он с февраля прошлого года отбывает новое наказание. Снова за грабеж. К событиям июля здесь, в Волгограде, он никоим образом не может быть причастен.
– А Юргин?
– Ох, сколько ж крови у меня эта сволочь выпила, ох и упырь, мать его. – Углов мотнул круглой, как шар, головой. – Информацию по нему по крупицам собирали: в Хабаровске, Иркутске, Сочи, Ростове. Вот тут его досье. – Он хлопнул рукой по папке. – Много чего там на него лишнего, но и кое-что полезное есть. По нашей информации, в июле он тоже был здесь, в Волгограде. Я по поводу него беседу имел кое с кем из наших блатных. Он тут у нас чужак, а прямо с ходу начал строить из себя сильно крутого. Ну, местной братве это совсем не понравилось. Короче, горой они за него из-за своей бандитской солидарности не встали.
– Сдали? – хмыкнул Колосов.
– Поделились информацией, скажем так. – Углов вздохнул. – Часть этой информации была просто бесценна: по ней мы вышли на человека, который продал Юргину – Жоре Хабаровскому – он у нас тут под этой кликухой проходил в определенных кругах – ствол.
– Пистолет «ТТ»?
– Точно. Его, родимый. Увы, коллега, протокола допроса купца у меня нет, есть только запись беседы. – Углов включил маленький диктофон. – Сам понимаешь, коллега, информация была приватной, и уговор был, что меж нами будет джентльменское соглашение. Потому фамилии тебе этой твари подзаборной не называю. Но как речевку он толкает, послушай.
Беседа в диктофоне скрежетала, как старый ключ в ржавом замке. Собеседник Углова был человек крайне немногословный, он окал, как волгарь, кряхтел, сопел, вздыхал: «Глушило… ну, было дело, продал я ему, Жорке-то… ну Хабаровскому-то… – донеслось до Колосова. – Он, Жорка-то, особо на глушило-то напирал в разговоре. Ствол-то быстро достали, заплатил он, как и договаривались, а вот глушило через третьи руки доставать пришлось… маята сплошная».
– Ануфриев об этих ваших данных знает? – спросил Колосов. Он действительно был сильно взволнован. Информация обрушилась лавиной, а ведь еще там, во время осмотра дома, в уклончивых ответах Углова он ничего такого прочесть не мог.
– Нет, он как-то особо-то не вникал, чем мы тут на земле занимаемся. – Углов усмехнулся. – Его, я ж говорил, банковские дела Мужайло в основном интересовали. Он сюда к нам, как и ты, уже со своей готовой версией прибыл. Еще командовать начал, командир.
– Я про свою версию тебе, – Колосов неожиданно для себя тоже перешел на «ты», так было намного проще общаться с умницей Угловым, – сказал, да, видно, рано я ее озвучил. Слушать надо было, а не возникать.
– А я люблю, когда возникают. – Углов хмыкнул. – Некоторые бесятся. А я люблю. Это как искры высекать – бац, из какой-нибудь пламя-то и разгорится. Я и спорить люблю.
– Мне тут пока с тобой спорить не о чем. – Колосов выключил диктофон. – Так какое положение дел у вас сейчас?
– Ну, вопросов-то уйма еще. – Углов был явно польщен. – Уймища вопросов, я говорю, непроясненных. Вот финансовая проверка банка нас сильно тормозит. Приватная-то информация, конечно, есть, но документально ее пока подтвердить без данных финансовой и налоговой проверки мы не можем.
– Алексей, говори, не темни, – взмолился Колосов. – Что я, не понимаю, что вы тут уже на пороге раскрытия?
– Ох, уж этот порог-порожек, дался он мне, стоил волос седых. Веришь, снимать меня со старшего группы хотели еще в октябре. Розыск буксует, наработок нет, бардак – каждый день меня на оперативке у шефа вот так драли, как сидорова козла. Ну и разозлился я, ох как разозлился. Хотел вообще, к чертовой матери, рапорт на увольнение написать. Но куда пойдешь? Кому ты, опер, нужен? С работой у нас тут швах, сам понимаешь. Не в таксисты ж наниматься, как сусловскому дружку? Ну и остался я. Подналегли мы с ребятами из отдела и… Одним словом, приватная информация из банка «Евразийское сотрудничество» такова: банк, как я и говорил, находился уже в июле на пороге банкротства. Большая часть активов была уже заморожена. Меньшая вывезена за рубеж и положена на разные счета в разных банках. По документации не прослеживается движение одного транша в восемьсот тысяч долларов, поступившего на счет двадцать третьего числа. Транш со счета был снят, и куда эта сумма делась, по документам непонятно. По предварительной информации, деньги эти, собираясь с семьей за границу, взял, точнее просто прикарманил, сам Мужайло. Помнишь сейф в его доме? По нашим предположениям, эта сумма перед отъездом хранилась Мужайло именно там. Ну это для него было что-то вроде денег на первое время на карманные расходы за бугром – оплату отеля, того-сего, ведь он уезжал с семьей. Суслов – его водитель и охранник – знал о реальном положении дел в банке. Знал он и о том, что хозяин его собирается дать деру за границу. Знал он, конечно, и про деньги в сейфе – ведь он был в семье Мужайло своим человеком: телохранителем-личником.
