Татьяна Гармаш-Роффе - Силы небесные, силы земные
— Спасибо, я кофе…
Лия не знала, как подступиться к разговору. А он был необходим, даже неизбежен: ей следовало разобраться в каких-то последних деталях, поместить последние фигурки «Тетриса» в свои ниши.
…Кофе уже был готов, а она все еще не представляла, с чего начать. А, будь что будет! — решила она и произнесла, возвращаясь к столу с чашкой:
— Я все вспомнила, Арс.
— Отлично. Так и должно было быть, — пожал он плечами.
— Вспомнила, как ты назвал меня «русалочкой».
— И что? Я же тебе утром сказал: ты была похожа на русалку, когда стояла в ванне с мокрыми воло…
— Нет. Я имею в виду ту ночь, когда ты напал на меня. Только не ври, ладно? Я знаю, это был ты.
Он опустил глаза и немного покраснел.
— Ну, — сурово поторопила она, — рассказывай! Почему ты хотел меня изнасиловать? У тебя какие-то проблемы с женщинами? Комплексы?
— В тот вечер я обдолбался… Извини, я очень, очень сожалею. В нашей среде…
— В какой?
— Молодой и богатой… Это принято. Практически на любой вечеринке гуляет наркота. Кокаин в основном. Мода такая. Я не любитель на самом деле, но иногда приходится ради установления деловых связей соответствовать нравам дорогих клубов.
— Ты был одет… Не помню, но как-то просто. Разве так в дорогие-модные клубы одеваются?
— Я — да. Мне нечего доказывать окружающим. Я красив и успешен. Могу себе позволить и драные джинсы. Тем более что они до сих пор в моде.
— А парик? Он входит в клубный прикид?
— Парик?
— Ты в ту ночь брюнетом был. Но если бы ты волосы покрасил, то до сих пор остались бы следы. Наголо ты их не брил, они у тебя довольно длинные. Так что парик на тебе был, Арс, парик. И усы с бородкой темные.
— Ах, это… — Он смутился.
— Зачем тебе маскарад понадобился?
— Там, в клубе, со мной флиртовала одна женщина…
— Лишь одна? — подняла брови Лия с усмешкой.
— Ладно, многие. Но с этой я флиртовал тоже. Она попросила меня побыть брюнетом. Сказала, что брюнеты ее больше возбуждают… — Он усмехнулся. — А у нас, извини, постель наклевывалась… Я и надел парик. Бородка у меня была, я ее тогда носил — для дамы и покрасил… С тех пор я парик, естественно, не надевал, но бородка-то осталась крашеная. Я и сбрил ее нафиг.
— Допустим… А как ты оказался в моем районе?
— Едва помню, если честно… Эта женщина хотела, чтобы мы поехали к ней… И мы сели в машину…
Ага, а живет она как раз на окраине, при этом тусуется в дорогом клубе, — заметила для себя Лия. Впрочем, она тут же внесла поправку: иные охотницы за мужьями готовы последние деньги вложить в поход в подобное заведение. Так что не факт, что Арсений лжет.
— А потом я отключился. Не надо мне было пить алкоголь вдобавок к кокаину… Очнулся на скамейке в твоем дворе. То ли эта женщина меня вытолкала из машины за бесполезностью, — он улыбнулся, — то ли я сам выбрался… Так или иначе, я очнулся, увидел тебя и пошел за тобой.
— И попытался меня изна…
Он поднял руки жестом «сдаюсь».
— Хватит, пожалуйста, хватит, Лийка! Мне жутко стыдно, я виноват, раскаиваюсь!
— Ты нападал на других женщин?
— Ты что?!. Лия, что за бред?! Мы с тобой столько времени дружили, ты меня отлично знаешь — как ты можешь думать обо мне столь плохо?!
Вот чего Лия бы не стала утверждать — это того, что она «отлично знает» Арсения. Однако до сих пор его рассказ был похож на правду. Во всяком случае, правдоподобен.
— Ладно, опустим этот наркотический эпизод. Но ведь ты на этом не остановился! Ты писал мне эсэмэски, присылал подарки… Тогда объясни, почему именно я? Вокруг тебя пасется тучное стадо говяд… девиц всех мастей и пород, жаждущих стать твоей избранницей. А я вроде как не просилась.
Арсений задумался. То ли не знал ответа на этот вопрос (в конце концов, мало кто из людей понимает причины собственных эмоций и поступков…), то ли искал слова, чтобы приукрасить правду?
— Ты не поверишь, Лийка, — произнес он, наконец, — но они меня задолбали. У них ведь только деньги мои на уме. Таких отношений, как у нас с тобой, ни с кем у меня не получалось. Мы ведь действительно дружили, по-настоящему!
Лия ему почти поверила. Да только ответ его был лукавым.
— Но ты выбрал меня до того, как мы стали дружить! Ты разыграл сложный спектакль. Ты ворвался в клуб антикваров — ты знал, что я там буду, разве не так? Не будешь же ты настаивать, что это чистое совпадение?! А потом сделал мне заказ и принялся со мной активно дружить под видом гея. Благо заказ твой требовал большой работы и длительного времени… Или ты и впрямь сам раскурочил свою мебель ради знакомства со мной, как сказал Фе… Неважно. Я хочу знать правду, Арс, я хочу знать: почему?
— Хорошо… Хоть мне очень неприятно сидеть здесь в роли обвиняемого, но я признаю, у тебя есть право получить ответы на вопросы, которые тебя мучают… Так слушай. Я плохо с тобой поступил, спору нет, — говорил он мягко и грустно, — но, когда ты убежала, я еще посидел у тебя в квартире… И понял, что ты мне невероятно нравишься. Так сильно, как ни одна женщина на свете. Можешь не верить, но это правда. Именно поэтому я пытался, дважды, загладить свою вину подарками. Только ты их отвергла… И я решил, что не судьба. Что ты меня никогда не простишь. Я смирился. Встречи с тобой не искал, напрасно ты так думаешь… Но когда мебель моего деда разворотили какие-то хулиганы, я помчался в клуб любителей антиквариата. И на пороге зала услышал, как президент клуба представляет тебя…
— Ты меня узнал?
— Да! Сразу! Узнал и обрадовался. Мне эта встреча показалась знаком свыше. И я понял: вот он, шанс приблизиться к тебе, познакомиться, подружиться! Сейчас или никогда.
— И наворотил столько вранья для этого? — сурово спросила Лия. — Что ты гей и прочее?
Арсений покаянно опустил голову, а Лия снова ощутила себя «фрекен Шапокляк», терзающей провинившегося мальчугана.
Этот милый чудик сделал дурные вещи, спору нет, и замуж Лия за него, конечно, не пойдет, но пора остановиться. Еще пару вопросов, для полной ясности, и все, можно уходить.
— Ладно… А почему русалочка? Почему ты меня так назвал?
— Так ведь, я же сказал, у тебя волосы…
— А-арс! Ты дважды употребил это слово. Вряд ли это случайно. Оно что-то значит для тебя.
— Мне не хочется вспоминать… Ужасная история, если честно…
— Все же расскажи. Я хочу тебя понять, Арс.
— Ну, в общем, — вздохнул он глубоко и прерывисто, — когда я был мальчишкой, на даче у нас… то есть не на самой даче, а на озере, что неподалеку… Там девочка утонула. Она была очень красивой. Я видел ее… Как волосы ее играли в воде… Я тогда не понимал, что такое смерть. Просто меня пронзила красота этой девочки…
— И при чем тут я?
— Ты на нее похожа.
Он поднял глаза и посмотрел Лие в лицо. В них светилось… кто бы мог подумать… восхищение.
— На утопленницу?!
— Да. Она была так прекрасна… Кажется, я тогда впервые влюбился.
— В мертвую девочку?!
— Я тогда не понимал, — повторил он. — Я мальчишкой был.
— Арс… Арсений, а ты лечиться не пробовал?
— Ты считаешь меня сумасшедшим?
— Я не психиатр. Но ты сам должен понимать, что это ненормально…
— Это ты не понимаешь! Мальчишки влюбляются не в девочек, а в образы! В картинки журналов, в героинь фильмов. А некоторые и до старости влюбляются не в женщин, а в имиджи. Спроси любого психолога!
— Я тебе верю, Арс, успокойся. Спасибо, что все честно объяснил, а то я уж не знала, что и думать… Но только… — Лия сделала последний глоток давно остывшего кофе, поставила чашку на стол, будто поставила точку. — Но замуж за тебя я не выйду.
— Ты меня вынудила рассказать правду, а теперь… Теперь ты меня предаешь?!
— Нет, милый, — Лия встала. — Просто я всё вспомнила. Ты был мне лучшим другом на свете, и поэтому я прощаю тебе то нападение, но…
— Что?!
— Я не могу выйти замуж за человека, который пытался меня изнасиловать.
— Но ты же сказала, что прощаешь!!! — в голосе его слышалось неподдельное отчаяние.
— Да. Но замуж за тебя не пойду. И потом, я люблю Феликса. Прости.
— Ты с ним в ссоре!!! Навсегда!!!
— Помиримся, — произнесла Лия, не обернувшись.
И направилась к двери.
Он нагнал ее в два скачка, обхватил со спины железной хваткой, прижав руки к телу.
— Ну-ну, не дергайся… Все не так просто, милая. Вернемся-ка на кухню.
Он внес ее обратно — вот так, «солдатиком», по стойке «смирно». Посадил на дальний от двери табурет, сам сел поближе к порогу, стражником.
— Я долго слушал тебя. Теперь послушай меня ты. Что бы ты ни думала обо мне, Лийка… но с тобой я… — он поискал слово, — но с тобой мне хорошо. Намного лучше, чем с другими женщинами, скажем так. С тобой я счастлив… Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты мне нужна.
