Картер Браун - Труп на сцене
- Абсолютно, шериф. У меня даже есть нехорошее предчувствие, почему именно я нахожусь сейчас здесь.
- Лейтенант Хэммонд официально занимается расследованием этого дела. Но у меня в этом деле есть и личный интерес - моя шея. Кто бы ни убил Джонни Ландиса, но если он не окажется за решеткой в течение недели, я стану безработным, понятно?
- Ну а что я могу сделать? - невинно спросил я, будто сам не знал.
- Ты будешь защищать мои интересы, Уиллер. И свои собственные. Если Ландис в силах сместить окружного шерифа, мне и говорить тебе не надо, что он может сделать с лейтенантом из отдела по расследованию убийств.
- Я вас полностью и до конца понимаю, шериф. Буду работать вместе с Хэммондом или?..
- Официально расследованием занимается Хэммонд, и также официально ты выполняешь кое-какие мои задания, и это все. Неофициально: если Хэммонду не удастся найти убийцу, то лучше бы тебе сделать это - и побыстрее!
- Хэммонд будет просто счастлив!
- С каких это пор тебя заботит, как чувствует себя Хэммонд?
- Для начала мне хотелось бы знать кое-какие детали. Каким образом Хэммонду стало известно, что труп является Джонни Ландисом?
- Певичка сказала ему, - буркнул Лаверс. - Ну эта, со странным именем... Лунная?
- Полуночная.
- Точно.
- Что она рассказала Хэммонду?
- Этот Ландис надоедал ей, я имею в виду сына. Он хвастался перед ней, что его папаша - сам Даниель Ландис, и она боялась резко отшить его из-за отца. Она говорит, что Джонни был сущим наказанием для ее заведения, обыкновенным занудой.
- Она не сказала, почему кто-то хотел его смерти? Лаверс пожал плечами.
- У любого, по ее словам, с кем встречался Джонни, были причины прикончить его.
- И это все, что Хэммонд сумел выудить из нее?!
- Да, почти все. Хэммонд уверен, что это именно она прикончила Джонни Ландиса. С помощью полицейской матроны он обыскал ее, но ничего не обнаружил.
- У девушки с такой фигурой? Я крайне удивлен, шериф.
- Я имею в виду, он, тьфу, она не нашла пистолет! - прорычал Лаверс. - И прекрати свои шуточки хотя бы сегодня, Уиллер!
- Я только начинал свои шуточки с прелестной блондинкой, когда вы позвонили, - нагло соврал я. - А теперь вы считаете, что я трачу их на вас?
Лаверс закурил сигару и стал листать какие-то бумаги на столе.
- Вот результаты вскрытия, - проворчал он. - Руля 22-го калибра. Следов сильных наркотиков не обнаружено, по-видимому, к этой стадии он еще не подошел - только баловался травкой.
- Это будет утешением его дорогому папаше. Но травкой-то теперь балуются почти все ребята. Шериф пыхтел сигарой.
- К этому делу надо подойти серьезно, Уиллер. Нас живьем изжарят - всех нас! Тебя, меня, весь отдел, вообще всех, кто имеет хоть какое-то касательство к этому делу.
- Ландис так глубоко переживает смерть своего сына?
- Да ему наплевать на смерть собственного сына, - кисло ответил шериф. Его беспокоит только собственный престиж. Семейство Ландиса требует отмщения, ты следишь за моей мыслью? В жилах Ландиса вместо крови - ледяная вода. Он произвел идентификацию тела с меньшими эмоциями, чем если бы он одобрил передовицу своей газеты. Он дал нам понять, что практически не сомневался в подобной смерти своего сына. Похоже, он даже доволен, что его предположения подтвердились. Единственное, что нам удалось у него узнать, так это то, что он выгнал сына всего месяца три назад, когда обнаружил пристрастие Джонни к марихуане.
- В этом он похож на большинство отцов нашего времени.
- Ему неизвестно, чем занимался Джонни последние три месяца, не знает даже, где тот жил. Ландис перечислял восемь сотен долларов на счет сына каждый месяц, и все. Он уверен, что Джонни полностью деградировал за это время, и даже высказал предположение, что его убийство связано с неуплатой денег за эту проклятую траву.
- А что по этому поводу думает миссис Ландис?
- Она умерла.
- Это меняет дело.
- Но есть еще дочь. Лет на пять младше своего непутевого братца. Живет с отцом. Отсюда Ландис направился домой, чтобы сообщить ей об этом.
Позже ты сможешь поговорить с его дочерью. Может, ей что-нибудь известно о том, чем занимался ее братец в эти последние три месяца.
- Хорошо. А разве Хэммонд не может это сделать?
- Меня совершенно не интересует, чем будет заниматься Хэммонд! - прогремел шериф. - Ты работаешь сейчас на меня, Уиллер, и делай то, что тебе говорят!
- Есть, сэр, - послушно рявкнул я. - А вдруг я встречусь с Хэммондом? Я буду довольно глупо выглядеть.
- Не волнуйся, этого не произойдет!
- У меня такое паскудное ощущение, что так и будет. Хэммонд не будет ее допрашивать, потому что ему прикажут не соваться туда, верно?
- Мы тут, ну, наш отдел, обязаны сообщать Ландису о каждом предпринятом нами шаге в расследовании убийства его сына, - с неохотой объяснил Лаверс. Ландису вряд ли понравится, если мы будем официально допрашивать его дочь.
- Но совершенно другое дело, если мы поговорим с ней неофициально, правильно? - поинтересовался я. - Если он об этом узнает, то вы принесете все необходимые извинения ему, объяснив, что этот кретин Уиллер всегда лезет не в свое дело, и понизите меня в звании до сержанта?
- Ну, до этого вряд ли дойдет, - шериф совершенно неубедительно улыбнулся. - Официально ты получишь выговор, и на этом все кончится.
- Теперь я понимаю, что ощущает барашек, когда его приносят в жертву, - с горечью пробормотал я. - Надеюсь, у вас уже готов сосуд для моей крови, после того как вы перережете мне горло.
- Пойми меня правильно, - шериф метнул яростный взгляд в мою сторону. Это дело нам надо расследовать, и расследовать быстро. И не имеет ровным счетом никакого значения количество лейтенантов, сломавших на нем шею.
- Что мне нравится больше всего в работе на вас, шериф, так это уверенность в завтрашнем дне. Лаверс добродушно ухмыльнулся.
- Тебя называют самым оригинальным полицейским в нашем отделе. А это как раз то дело, в котором у тебя есть отличный шанс подтвердить свою репутацию.
Глава 5
В четверть одиннадцатого я припарковал свой "хейли" у дома Ландиса.
Особняк был построен в староанглийском стиле. Он располагался посередине пятиакрового участка, был окружен аккуратно подстриженной изгородью, по поверхности искусственного озера плавали прекрасно сделанные чучела семи лебедей.
Я не мог скрыть разочарования, когда нажал на кнопку звонка, вмонтированную в тяжелую дубовую дверь, ожидая услышать по крайней мере "Джона Пила" в исполнении духового оркестра, а вместо этого услышал обычное треньканье.
Дверь открыл дворецкий со скрипучим голосом.
- Доброе утро, сэр, - холодно сказал он. - Если вы что-то продаете, то я боюсь, что...
- Я хотел бы поговорить с мисс Ландис.
- Боюсь, это невозможно. В семье произошла крупная неприятность и поэтому...
- Я лично присутствовал при этой неприятности. Лейтенант Уиллер из отдела по расследованию убийств. - Я продемонстрировал ему свой верный жетон, что доказывало мою причастность к фараонову клану или к убийству полицейского. - Я хочу поговорить с мисс Ландис. Настаиваю на этом.
- Хорошо, сэр. Следуйте за мной.
Я прошел за ним по вестибюлю, отделанному мореным дубом, мимо железных рыцарей, стоящих у подножия широкой лестницы, пока мы не очутились в приемной, также отделанной дубом.
- Подождите здесь, сэр. Я доложу о вашем приходе.
- Первая в моей жизни реклама.
Дворецкий вышел, с особой тщательностью закрыв за собой дверь. Я закурил сигарету и стал ждать. У меня появилось серьезное подозрение, что эта приемная обычно служит только в качестве раздевалки.
Минут через пять дворецкий вернулся.
- Мисс Ландис примет вас в гостиной. Следуйте за мной. Я так и сделал.
Гостиная была отделана кедром - явное нарушение традиции. Огромный камин сверкал полированным металлом. На стене висел мушкет семнадцатого века и портрет какого-то хмурого кавалера той же эпохи. Я его отлично понимал. Смеяться в таком доме было бы верхом неприличия.
На полу лежал роскошный толстый ковер с пестрым рисунком. Кушетка и четыре кресла были обиты старинным тисненым ситцем, что ясно говорило об их почтенном возрасте.
Я попробовал представить себе дочь хозяина такого дома: прямые волосы, собранные в пучок на затылке, строгое, монашеского вида платье, закрывающее тело с головы до пят. Вот она смахивает слезы белоснежным платочком, выжимая его в фарфоровый молочничек восемнадцатого века, украшенный розочками.
- Мисс Ландис сейчас будет, сэр, - объявил дворецкий и удалился, как и должен был поступить настоящий дворецкий.
Я подошел к кушетке и плюхнулся на нее. Пружины прогнулись не более чем на одну восьмую дюйма. Внимание мое привлекла прекрасно расписанная ваза, стоящая на столике рядом с кушеткой: то ли пепельница, то ли фамильная реликвия. В фамильных реликвиях есть одно несомненное достоинство - их легко использовать по другому назначению. Я затушил в вазе сигарету и закурил другую.
