Тайна старой газеты - Наталья Николаевна Александрова
– Как бы нам туда попасть? – проговорила Лиля, приглядываясь к библиотеке. – Ведь вы говорите, что эти книги искали почти триста лет. Наверняка это стало бы настоящим открытием!
– Не уверена… – отозвалась Надежда, – не уверена, что нам туда нужно…
Ее все еще не отпускал страх перед собственным двойником.
Казалось бы, что в этом такого ужасного? Она каждый день видела себя в зеркале, и ничего плохого при этом не происходило. Ну разве что замечала одну-две новые морщинки…
В это время дверь тайной библиотеки открылась, и в нее вошел какой-то человек. Сверху он был плохо виден, пропорции и черты лица искажались, тем не менее Надежда Николаевна узнала лысую удлиненную голову…
– Это же он, Журавлик!
– Правда, тот самый человек с фотографии! – подтвердила Лиля, приглядевшись. – А я его видела еще в одном месте!
– Да мы его вчера видели в кафе!
– Да, точно… но тогда…
Лиля вспомнила потайную комнату за старинной аптекой, вспомнила, как этот же человек разговаривал со стариком, прячущимся за занавеской…
В эту минуту ей показалось, что земля – точнее, стеклянный пол – качнулась у нее под ногами, как палуба корабля. Мир вокруг стал каким-то ненадежным, непрочным, ненастоящим, сшитым на живую нитку, как театральная декорация, а сквозь контуры этого мира проступили другие очертания, другая реальность, дрожащая и колеблющаяся, как полуденный воздух над разогретым асфальтом…
Она схватила Надежду за руку, чтобы удержаться на ногах, вернее удержаться в реальности, не провалиться сквозь нее в сквозящее, продуваемое ветрами вечности пространство неизвестности…
– Что с тобой? – озабоченно спросила Надежда Николаевна.
– Ни… ничего… – неуверенно ответила Лиля. – Просто голова немного закружилась…
– Да, ты так побледнела!
– Мне уже лучше… – отмахнулась Лиля и почувствовала, как странное, щемящее чувство отпустило, разжалась ледяная рука, на какой-то страшный миг перехватившая горло. Мир вокруг снова стал прочным, реальным, подлинным.
«Что это было? – подумала она. – Какое странное ощущение! И оно возникло, когда там, внизу, я увидела Журавлика… нет, когда я вспомнила, как он разговаривал с тем стариком за занавеской…»
Путова опасливо взглянула вниз, но Журавлика там уже не было. Библиотека оказалась пуста, и ее начал окутывать молочно-белый туман. Старинные фолианты и древние манускрипты один за другим исчезали, слизанные белесым языком тумана, и вот уже ничего не было видно, только живая клубящаяся субстанция…
– Если ты в порядке, пойдем дальше, – проговорила Надежда Николаевна. – Здесь нам делать нечего. Нужно посмотреть, какие еще сюрпризы приготовил для нас господин Двоемыслов!
Коридор стал заметно снижаться, одновременно, закручиваясь вправо как огромная спираль. Через несколько секунд пол у них под ногами стал, как и прежде, покрыт керамическими плитами. Зато стеклянным сделался потолок, и сквозь него проступали какие-то странные фигуры, мелькающие среди клочьев струящегося белесого тумана.
То и дело поднимая глаза, Надежда и сама не знала, что хочет там увидеть… Хочет или боится?
Она в очередной раз посмотрела вверх… и увидела, как сквозь клочья тумана движутся две женские фигуры.
Ее опять охватил тоскливый ужас, и она вцепилась в Лилину руку.
– Что с вами? – Путова покосилась на спутницу, потом проследила за ее взглядом и сдавленным, испуганным голосом проговорила: – Это же мы!.. – Тут ее глаза округлились. – И полчаса назад там, внизу, выходит, мы тоже видели себя?
Надежда Николаевна ничего не ответила, а в голове постепенно складывалась странная, фантастическая картина…
В это время наверху, за стеклянным потолком, снова заклубился белесый туман, и две женские фигуры растворились в нем.
Ощутив странное облегчение, Надежда сказала:
– Пойдем дальше! Мы должны пройти этот путь до конца!
Они прошли еще несколько метров и внезапно уперлись в дверь из голубоватого матового стекла.
Надежда толкнула эту дверь, но та не подалась. Тогда она сделала единственное, что пришло ей в голову, – громко и отчетливо произнесла:
– Шибболет!
К ее собственному удивлению, дверь послушно открылась.
– Как вы это делаете? – в очередной раз удивилась Лиля.
– Как всегда – интуиция! – гордо ответила Надежда Николаевна и шагнула вперед.
Они оказались в библиотеке – в той самой библиотеке, которую совсем недавно видели через стеклянный пол галереи.
Все стены комнаты были заняты массивными стеллажами и шкафами старого, изъеденного древоточцами темного дерева, возле которых стояли столы – видимо, для того, чтобы можно было класть на них взятые с полок фолианты.
Надежда осторожно сняла с ближней полки одну книгу, покрытую толстым слоем слежавшейся пыли. С трудом удержав ее на весу – такая она была тяжелая, положила на стол и открыла. Старая пыль поднялась облаком, и Надежда громко чихнула.
На первой странице замысловатым старинным шрифтом было написано: «Записи приснопамятного Арнульфа Анжуйского, касаемые до его изысканий в ворожбе и волховании, знаемые как Серая Кожа, переведенные на российский язык в году от Рождества Христова одна тысяча пятьсот двадцатом стараниями инока Сильвестра и попечением боярина Федора Фуникова».
– Интересно! – проговорила Лиля, заглянув через плечо спутницы. – Шестнадцатый век! С ума сойти! Надежда Николаевна, вы хоть сфотографируйте.
Надежда послушно сфотографировала титульный лист, поставила фолиант на прежнее место и взяла другой: «О свойствах минералов и их способности к преломлению света. Сочинение Генриха Корнелиуса».
– Странно, обычный научный трактат… – разочарованно протянула Лиля. – Зачем было прятать его вместе с книгами о колдовстве и магии? Вряд ли императрица настаивала на его уничтожении!
– Может быть, Двоемыслов не прятал эту книгу, а просто держал под рукой? Может, он здесь работал?
– Посмотрите, что я нашла!
Лиля стояла в дальнем конце библиотеки перед деревянным пюпитром, на котором лежала раскрытая тетрадь, страницы которой были исписаны необычным, красивым почерком. Зеленоватые чернила сильно выцвели, но прочесть записи еще было можно.
Подойдя к пюпитру, Надежда Николаевна, принялась читать, с трудом разбирая старинные буквы:
…сообразно с записями преподобного Арнульфа, я велел Пантелею изготовить несколько зеркал, добавив в амальгаму тинктуру меркурия, обработанную парами монашеского корня. Когда зеркало сие было готово, я провел опыт по прежнему артикулу. Помещенная в зеркальную клетку мышь…
Дальше чернила окончательно выцвели и расплылись – видимо, на страницу капнули чем-то едким.
Надежда перевернула ее и продолжила чтение:
Опыты мои не привели к желаемому результату. Однако господин Доктор сказал, что моя ошибка в том, что…
