Анна и Сергей Литвиновы - Второй раз не воскреснешь
– Здоровье мое хорошее. Вчера тут кто-то говорил, – Президент лукаво оглядел собравшуюся прессу, – что я еще простужусь на ваших похоронах. Так вот, – президент выдержал свою знаменитую паузу, которая сделала бы честь любому из мхатовских стариков. – Я на них – даже не простужусь!
В толпе журналистов и телеоператоров льстиво захохотали.
Через час стало известно: президент отправил в отставку премьер-министра. Он даже не захотел встречаться с ним – срочно прилетевшим из Сочи. Никаких объяснений, ни устных, ни письменных, которые пытался дать премьер – о чудовищной путанице, о предательстве мелкого чиновника из своего аппарата, о вечной и безграничной преданности – президент слушать не пожелал.
А Главного Банкира президент в тот день в своем кабинете принял. Долго тряс ему руку перед телекамерами.
Главный Банкир выглядел плоховато. Он вручил президенту и направил в Думу прошение о своей отставке «в связи с ухудшившимся состоянием здоровья».
На открывшихся в половине одиннадцатого утра во вторник очередных торгах на ММВБ доллар продолжал по инерции расти, но как-то вяло, без прежнего энтузиазма. За час торгов он поднялся на сорок одну копейку – до тридцати рублей сорока копеек. Стало ясно, что те, кто вчера днем на межбанковском рынке скупал американскую валюту по бешеной цене тридцать семь – сорок рублей, погорели, и сильно.
Последующие дни и новые торги только подтвердили это. Доллар бродил вокруг отметки тридцать с половиной рублей и выше взбираться не хотел. Аналитики биржи, Центрального банка и Министерства финансов в один голос уверяли, что такой курс значительно более справедлив, нежели прежний, который являлся явно заниженным. Почему они молчали все предыдущие недели и месяцы – для народа оставалось тайной.
Так что нынче, в пятницу, двадцать девятого октября, когда друзья собрались в «Зен кафе», все, кроме валютных спекулянтов, уже успели подзабыть о событиях, случившихся в начале недели. Но их непосредственным участникам происшедшее в понедельник еще будоражило кровь. Поэтому за столиком, который занимали Игрек, Таня и Паша, царило несколько неестественное возбуждение – можно было подумать, глядя со стороны, что троица изрядно навеселе, хотя, кроме кофе, они никаких горячительных напитков не употребляли.
– Расскажи Игорю, – сказала Таня частному детективу, – он ведь не знает, как ты на ушах стоял всю ночь с субботы на воскресенье. После того, как мы тогда в операционной догадались, в чем дело…
– Главное, – сказал Паша, – мне пришлось пол-Петровки разбудить, чтобы узнать, кто такой этот Валентин Николаевич и понять, что он такое…
– Ну-ну, расскажи, – поторопила Таня.
– Настоящая фамилия Валентина Николаевича – Варенцов… – начал Паша. – Все, что он тогда вам, Игорь, ночью рассказывал об истоках своего богатства: скупка ваучеров, акций, игра на фондовой бирже – было, как ни странно, правдой. Но только половиной правды… Другая половина оказалась, как вы и предполагали, значительно темнее…
– А именно? – спросила Таня.
– В начале девяностых годов, как вы знаете, в Москве стало происходить много преступлений из-за жилья. Махинации, исчезновения людей, убийства и прочее… Многие из преступлений даже не регистрировались – не то что расследовались… И были среди этих квартирных дел такие, что совершались с особым цинизмом. Очень, я бы сказал, изобретательно… Так сказать, творчески… Вот, к примеру… Роскошная коммуналка в центре Москвы. Десять комнат. Проживает в ней четыре семьи. Живут тихо и даже дружно. И вот в один прекрасный день – к ним звонок. Приходят работники санэпидстанции. В белых халатах. «Здравствуйте, мы из СЭС, идет проверка квартир на радиоактивную загрязненность… Разрешите?» – «Пожалуйста, пожалуйста!» – Проходят. В руках дозиметры. Обследуют квартиру. Потом в районе кухни – о, ужас! – дозиметр зашкаливает. Всем жильцам прибор этот взбесившийся демонстрируют. Начинается паника. «Спокойно, товарищи, не волнуйтесь! Сейчас мы вызываем дезактиваторов, а вас эвакуируем в безопасное место!» Работники санэпидстанции звонят по телефону, вызывают дезактиваторов и автобус. Жильцы собирают все самое ценное. Приезжают люди, чуть ли не в скафандрах. Жильцов грузят в микроавтобус… Н-да…
Паша сделал паузу.
– Ну, и?.. – поторопила его Таня.
– И жильцы вместе с автобусом – исчезают. И никто не может их найти. До сих пор. Ни их самих, ни трупы…
– Кошмар, – пробормотала Таня.
– А потом выясняется, – продолжил Паша, – что в одной из комнат этой квартиры прописана многодетная семья. Мать и шестеро, что ли, детей. Они все в момент «дезактивации» находятся, видите ли, на даче. И вся квартира, по закону, в итоге – переходит к ним. Через три года все остальные жильцы – опять-таки по закону – признаются умершими. А в десятикомнатной квартире уже сделан евроремонт, и она давно уже сдается – за три штуки баксов в месяц. А потом ее продают – за триста пятьдесят тысяч «зеленых»… Вот такая дезактивация…
– Лихо и жестоко, – заметил Игорь.
– Да… А вот еще случай. В пятикомнатной квартире на Тверской проживает одна-одинешенька вдова генерала. И вот она начинает жаловаться соседям: ее хотят убить. «С чего вы взяли?» – спрашивают ее. «Грозятся», – говорит она. Ночью ей голоса слышатся. «Мы тебя убьем, убьем…» В магазине ее толкают – и тоже: «Скоро мы с тобой покончим…» Даже по радио передают: «Коростылева, вдова генерала Коростылева, за измену Родине приговаривается к исключительной мере наказания!» Ну, соседи ей, конечно, не верят, думают: маразм – тем более что старушка уже состоит на учете в психдиспансере. А через пару дней старушка вешается у себя в туалете… А квартира пятикомнатная достается какой-то ее четвероюродной племяннице, которую никто из соседей отродясь не видел. А именно ей старушка за месяц до смерти почему-то завещала свои хоромы…
– Но, может, это просто совпадение, – заметил Игрек.
– Да, но дотошный участковый в ходе осмотра места происшествия обращает внимание, что в обыкновенный старушкин репродуктор зачем-то вмонтирован магнитофон!..
– И что, опять никого не нашли? – спросила Таня.
– Возбудили дело по статье «Доведение до самоубийства», но… Не такая это статья – и не такой человек старушка, даже генеральская вдова, – чтобы рыть землю. Дело тихонько свернули…
– Вот гады, – возмутилась Таня.
– Какая-то извращенная красота… – пробормотал про себя Игорь.
– А вот еще история из тех времен. Въезжает в большую – восьмикомнатную, кажется – коммуналку в центре новый жилец. Милый, любезный, обходительный… Всем проживающим он до того нравится! Со всеми ведет долгие беседы… Умиротворяет все конфликты… Словом, долго ли, коротко ли, а он всех взрослых жителей этой коммуналки, даже и с высшим образованием, вовлекает в некую секту. «Белые одежды», кажется. Он сам, этот жилец, становится у них вроде гуру. Уважают его и слушаются беспрекословно. И когда гуру заявляет, что «Города – это смердящее дерьмо» и «Спасется тот, кто лицом к природе добывает хлеб свой» – ему верят. И – все, хором! – съезжают из своей московской квартиры в деревенскую избу куда-то за сто первый километр… И знаете, чем это кончается? Они все, все десять человек, однажды – видимо, по приказу своего гуру – кончают с собой!..
– Уф, – содрогнулась Таня.
– Да… Я это к чему рассказываю: гуру этот, который отчего-то сам попытки суицида не предпринимает, был потому еще так своим последователям мил, что был он – без ножек. Передвигался в инвалидной коляске… И ему, инвалиду первой группы, достается в итоге огромная квартира… Совпадение? Но и за другими преступлениями, о которых я докладывал, проглядывала тень мужичка в колясочке… И еще – некоего бородача…
– Олег Олегович! – воскликнула Таня.
– Возможно. Во всяком случае, опера уже знали: как только в квартирном бизнесе совершается нечто особо изобретательное, наглое, циничное – ищи где-то рядом Инвалида… То он свидетель, то, как в последнем случае, «гуру»…
– Хорошенького же джинна я тогда из бутылки выпустил, – пробормотал Игрек.
– …Но ничегошеньки, – продолжил свою мысль Павел, – никому доказать не удалось… Дела разваливались… Может, тут руку приложил брат Варенцова, который в свое время работал на Петровке… Полковником был, между прочим… Связи – обширные… Но я это все к чему рассказываю?.. Верной была ваша, Игорь, догадка: совсем не агнец божий этот Валентин Николаевич…
– Так что правильно его Марина бутылкой по башке шандарахнула! – воскликнула Татьяна. – Могли бы и пулю не пожалеть. Заслужил!..
– Не мне его судить, – сказал Игрек.
– Ох, Игорь, прекрати свое интеллигентское самоедство! Толстовщина какая-то! – с жаром проговорила Таня. – Давай, Паша, продолжай!
– Я ведь, – сказал Паша, – детали биографии гражданина Варенцова узнавал тогда, в ночь с субботы на воскресенье, попутно… Интересовали-то меня сегодняшние дела Валентина Николаевича… К сожалению, у моих друзей с Петровки ничего особенного на него – за исключением, конечно, неуплаты налогов в особо крупных размерах – не было… Но у нас пол-России налоги не платит в особо крупных размерах… И что-то еще никого не посадили. Причем чем большие суммы не платят – тем меньше вероятность, что посадят… Так что с этой стороны ухватить его было никак невозможно… Тем более – быстро… И тут мне помогла твоя, Танечка, идея, что он может быть связан с банковским бизнесом… Это очень даже ускорило мою работу… А еще пошло на пользу то, что вы, Игорь, рассказали о его женщине там, в особняке, которую зовут Верой… Вот эти две линии расследования оказались очень плодотворными… В итоге к утру воскресенья я сумел выяснить, что формально гражданин Варенцов председатель правления небольшого банка под названием «Трансинвест-кредит». А еще, неформально, он контролирует банк под названием «Вера»… А контрольный пакет акций в этом банке принадлежит некоему Абрамову Петру Евгеньевичу.
