Владимир Колычев - Прощу, когда умрешь
– Откуда?
– Я же знаю, ты у моих был, спрашивал про меня...
Настя смотрела на Тимофея так, будто ждала чуда. Надеялась, что сейчас он обнимет ею, прижмет к себе. Но Тимофей держался подчеркнуто отчужденно. И у него были на то причины.
– А может, Витя Дробов тебе позвонил, сказал, что я возвращаюсь? – спросил он, переступая порог.
– Откуда возвращаешься?
– Я с Витей сегодня разговаривал.
– Где?
– Ты что, не видишь, я только что с курорта. Только-только с самолета. В Крым туда и обратно смотался. Очень хотелось с Витей поговорить. И морду ему набить.
– За что?
– А ты не знаешь?
Тимофей пристально смотрел Насте в глаза, и она не выдержала, отвела взгляд.
– Если ты не знаешь, то я все знаю...
– Извини!
Она уронила голову на грудь. Предвкушение счастья сменилось предчувствием катастрофы.
– Извини?
– Да, я понимаю, что этому прощения нет... Но ты сам во всем виноват!
Настя прошла в комнату, села в кресло и, низко склонив голову, закрыла лицо руками. Всхлипнула, заплакала, разрыдалась.
– И в чем я виноват?
– Я тебя любила! – Она подняла голову и посмотрела на него красными от слез глазами. – Я на все готова была ради тебя! А ты...
– Что я?
– К Марьяне ты ушел!
– Я к ней не уходил...
– Не уходил, потому что она тебя отшила! Со мной развела и отшила... Я не должна была этого делать. Знаю, что не должна. Но на мой разум тогда помутнение нашло...
Тимофей смотрел на девушку, застыв от удивления. Он ждал от нее признания, но не такого. Не думал он, что речь пойдет о Марьяне... Он не торопил Настю, дожидался, когда она сама откроет истину.
– Я не думала, что будет так... Я не думала, что Мишка с ней так поступит...
– А что ты думала?
– Я ничего не думала. Я не умом жила, а эмоциями, понимаешь?.. Мишка спросил, почему я такая, я ответила... Я его ни о чем не просила. Он сам предложил...
– Что предложил?
– Марьяну наказать. За ее подлость... Он предложил, я согласилась... Я же не думала, что так получится... Он сказал, что прячет ее где-то...
– Значит, это он ее похитил?
– Да. Витька с ним был, Игорь... А ты этого разве не знал? – потрясенно посмотрела на Тимофея Настя.
– Уже знаю...
Тимофей сел на диван, снял кепку и бросил ее на журнальный столик. Приехали, что называется.
– И ты знала... Я Марьяну искал, а ты знала, где она?
– Знала. То есть думала, что знала... Мишка сказал, что они ее у Витьки на даче держат. Пусть, говорит, на хлебе и воде посидит немного... А потом он признался, что Марьяну в рабство продали...
– Когда потом?
– Ты уже под следствием был.
– Все это очень интересно. Я ломал голову, на Фокса грешил, на его жену... А это все ты... Настя, у меня слов нет! Ты меня просто убила!
– Я знаю, что поступила подло.
Она уже не рыдала, не задыхалась от всхлипов. Сидела ровно, с поднятой головой. А по щекам ручьем катились слезы.
– Ну, я понимаю, ты ляпнула со зла, Миша твой повелся. Но почему ты мне ничего не сказала? Я бы с ним разобрался, нашел бы Марьяну...
– Я боялась... Я боялась, что ты разозлишься и бросишь меня...
– Ты хоть знаешь, что было с Марьяной? Ее держали в грязном притоне, ее заставляли обслуживать похотливых мужиков...
– Ты откуда знаешь?
– Как откуда? Я разговаривал с ней.
– А где она сейчас? – разволновалась Настя.
– Выпуталась она из этого клубка. Дом у нее свой... Но ее в притоне на иглу посадили. Она с нее слезть не могла. Сейчас не колется, но пьет жутко...
– Я бы хотела попросить у нее прощения.
Или Настя была гениальной актрисой, или она искренне хотела вымолить у Марьяны прощение.
– Как говорил товарищ Гейне, врагов надо прощать. Но после того, как они будут болтаться на виселице. Она тебя убьет...
– Пусть убьет! Я это заслужила.
– Браво! Хорошо у тебя получается.
– Что получается? – с искренним недоумением посмотрела на Тимофея Настя.
– Сцена удалась, мои аплодисменты!
Девушка тяжело вздохнула и уронила голову на грудь. Похоже, она посчитала его ехидство незаслуженным, но и против сказать ничего не могла, поскольку остро осознавала свою вину.
– Так, понятно. Ты напортачила, побоялась признаться мне. Но почему не сказала, что знаешь Дробова и Сергеева? Если бы ты это сказала, то я мог бы остаться на свободе...
– Тогда бы все открылось, и тогда бы посадили меня...
– И это тебя испугало. Теперь понятно.
– Ничего не понятно. Это как раз-то меня и не испугало.
– А что испугало?
– Я сказала Мише, что не боюсь тюрьмы. А он сказал, что Марьяну в рабство продали. Сказал, что ее в Турцию вывезли. Сказал, что и меня вывезет...
– Как бы он тебя в Турцию вывез, если бы тебя в тюрьму посадили? – хмыкнул Тимофей.
– Я ему так и сказала... Тогда он сказал, что убьет тебя.
– А что, меня так просто убить?
– Он думал, что просто. Потому и Витьку с Игорем к тебе подослал. Они убить тебя собирались. Миша не доверял мне; он думал, что рано или поздно расскажу тебе про Марьяну, тогда ты выйдешь на него... В общем, у него был только один выбор: меня убить или тебя. Но меня он убить не мог, поэтому выбрал тебя...
– И когда он тебе это сказал?
– Тогда и сказал... Я поклялась ему ничего тебе не рассказывать, а он пообещал тебя больше не трогать... И еще он сказал, что тебе ничего не будет. Сказал, что ты условный срок получишь...
– Я получил реальный срок.
– Но я же не думала, что так получится... Но я собиралась тебя ждать. Думала, что в тюрьме ты поймешь, как сильно я тебя люблю...
– Да, любишь. Я вернулся, а ты с Мишей...
– Не было у нас ничего. И быть не могло.
– Потому что он голубой?
– Я знаю, ты не веришь...
– Почему не верю? Верю... Дробов сказал, что Мише не нравился наш с тобой роман. Он сказал, что ему Женя больше нравился. Что ты на это скажешь?
– Ну да, с Женей у нас до постели не доходило, а с тобой мы спали. И еще Женя нравился ему.
– Ясно... В общем-то, в этом у вас все сходится. Только Дробов говорит, что меня просто побить хотели. А ты говоришь, что убить...
– Я не знаю, что Дробов говорит, а говорю тебе, что мне Миша сказал... Может быть, они и не собиралась тебя убивать...
– Да, наломала ты дров...
– И что теперь будет?
– Не хотел я разбираться с этим Мишей. Черт, думаю, с ним. Но тут еще Марьяна нарисовалась... Надо мне с ним поговорить. Причем жестко.
– Это понятно... А что с нами будет?
– Что, что... Останусь я у тебя...
Он еще не знал, правду говорит Настя или нет. Может, она сама умоляла Мишу, чтобы он жестоко наказал Марьяну. Может, это она попросила Шахова, чтобы Дробов и Сергеев убили Тимофея в парке...
Есть у него сыворотка правды, и он пустит ее в ход. Но Настю колоть не станет. Он будет вытягивать правду из самого Шахова. Возможно, эта сволочь в курсе, что Дробов раскололся. Витя мог покаяться перед ним, пустить слезу, вымолить прощение. Если так, то Миша должен будет избавиться от Тимофея. Если он однажды действительно пытался это сделать, то и сейчас он пойдет на крайние меры...
Но прошло целых два дня, прежде чем Шахов позвонил Насте. Он спросил, где Тимофей; она соврала, что его сейчас нет, но утром должен быть. Миша не просил ничего делать, он просто приехал к ней. И перед тем как постучаться в дверь, позвонил и снова спросил про Тимофея. Настя сказала то, что и должна была сказать, и Миша безбоязненно переступил порог. О чем тут же горько пожалел.
* * *Это была последняя ампула, но Тимофею больше уже и не нужно.
Миша действительно сам предложил Насте избавиться от Марьяны. Он со своими дружками выследил ее, перехватил возле дома Фокина, вывез в притон. Друг у него был, который торговал живым товаром, ему Шахов и продал Марьяну. А потом, оказывается, вошел во вкус и похитил таким образом еще нескольких красивых девушек. Потом, правда, темный друг куда-то исчез, цепочка оборвалась, но сам Шахов остался на плаву. И больше вроде бы не дергался. Пока Тимофей не взял в оборот его голубого друга Витю. Он действительно приехал к Насте, чтобы убить его. И даже оружие для этого прихватил – газовый пистолет, переделанный в боевой. И ведь убил бы...
Но не вышло у него с этим делом. И в парке ничего не получилось. Хотя нож тогда был не только у Сергеева, но и у Дробова. Эти ребята знали, с кем имеют дело, но надеялись, что Витя сможет нанести ножевой удар сзади. Не сумел. Оказывается, не зря Тимофей отбил ему селезенку.
– Но ты же обещал Насте не убивать меня?
Шахов действильно обещал ей его жизнь в обмен на молчание. Как будто он действительно мог убить Тимофея... А ведь мог. Жизнь – штука хрупкая...
– Так я бы тебя и не тронул, если бы ты не дернулся... Ты не оставил мне выбора...
Миша говорил с закрытыми глазами. Казалось, он бредил во сне. Но Тимофей не сомневался в том, что слышит правду.
– Почему не оставил? Ты мог бы застрелиться сам.
– Я не хочу умирать.
– А придется.
– Я не хочу...
– Да, но я хочу тебя убить. И я это сделаю. Так что если ты не спрятался, я не виноват...
