Владимир Колычев - Прощу, когда умрешь
А Тимофей его как бы и не замечал. Он шел мимо, также погруженный в свои мысли, но вдруг скользнул по Дробову взглядом, остановился.
– Какие люди!
Дробов попытался слезть с гамака, и это удалось бы ему без проблем, если бы Тимофей не шагнул к нему пугающе резко. Сетчатое полотно перевернулось под тяжестью тела, и Витя рухнул на землю, больно стукнувшись локтем о пенек.
– Дробов, ты откуда взялся?
Витя поднялся, нервно потер отбитую руку, зыркнул по сторонам. Не было у него поддержки со стороны, потому принял жалкое подобие боевой стойки.
– А ты откуда?
Мощный парень, мордастый, и нет в нем той смазливости и чрезмерной ухоженности, присущей гомикам. Ну да, он же не из тех, кто афиширует свои пристрастия.
– Да вот, прячусь здесь. Мимо проходил, смотрю, ты... В бегах я, Витя, а тут засада. Представляешь, думал, что здесь заграница, а ни фига – местные менты ищут меня как родного... А ты что, драться со мной собрался? Я тебе что, не нравлюсь?.. Если я некрасивый, можно меня гранатами закидать? Ну, ты, Витя, и противный!
– Я не противный... И лечить меня не надо. Мимо он проходил... А я думаю, чего это Алина мне звонила...
– Так ты ее ждешь? А где остальные?
– Чего тебе нужно?
– Лечить, говоришь, тебя не нужно?.. Это ты зря. Как раз лечить я тебя сейчас и буду. Информация прошла, что не вырезали тебе селезенку. А если не вырезали, то ты не инвалид. А если ты не инвалид, то меня зря посадили. А если меня зря посадили, то я тебя буду мало-мало убивать... Ну, чего молчишь? Вырезали тебе селезенку или нет?
– Да, вырезали! – Дробов нервно задрал футболку и показал шрам на животе.
– Что это?
– Как что? Селезенку вырезали...
– А может, не вырезали? Просто посмотрели, что там все в порядке, и обратно зашили...
– Да нет, вырезали.
– А пиво чего хлещешь? – Тимофей взглядом показал на столик.
– Немного можно...
– А с кем хлещешь?
– Ну-у...
– С Игорем?
– С ним.
– Где он сейчас?
– На море...
– А ты почему здесь?
– Спину вчера сжег...
– А Миша где?
– Какой Миша?
– Шахов Миша. Или ты думаешь, что я про него не знаю? А я знаю. И про ваши с ним отношения... Я все знаю... Но дело не в этом, а в том, что мне надо узнать, есть у тебя селезенка или нет...
Тимофей достал из сумки перочинный нож, раскрыл его. Дробов занервничал еще больше и теперь уже принял полноценную боевую стойку. Но Тимофей этого как будто не заметил. Он оглянулся по сторонам, убедился, что за ними никто не наблюдает, и шагнул вперед. Он смотрел Дробову в глаза и нож выставил на уровне груди так, будто собирался им атаковать, но провел низкий лоу-кик. Этот удар во внешнюю сторону бедра уронил Дробова и заставил его корчиться от боли. А ведь Тимофей бил только вполсилы.
– Ой, что это с тобой? Ты не ушибся?.. Если не ушибся, давай ложись на спину, операцию тебе будем делать...
– Не надо!
Дробов забыл про ногу, подался назад, но уперся спиной в сосну. А Тимофей нависал над ним, и лезвие ножа угрожающе сверкало на солнце.
– А ничего, что меня из-за вас, козлов, осудили?
– Извини!
В запасе у Тимофея остался еще пентонал натрия, и он мог вколоть его своей жертве. Но, похоже, можно будет обойтись без этого. Кажется, Дробов поплыл. Страшно ему, что живот вспорют, да еще по шраму...
– Извини? И это все?!. Вы мне, суки, жизнь сломали!.. Кто меня заказал?
– В смысле, заказал?
– Что вы в парке делали? Меня ждали?
– Нет... Случайно все...
– Ты – гопник?
– Нет.
– А что за слова там были – «чувак», «бабосы»... И почему я должен был вам бабосы дать?
– Это не я, это Игорь.
– Да, но ты со спины заходил... Давай колись! Кто меня заказал?
– Никто.
Тимофей зловеще глянул на парня, провел пальцем по лезвию ножа и отдернул руку, будто порезался. Острый нож, таким хорошо живот вспарывать.
– Хорошо! Хорошо! – не выдержал прессинга Дробов. – Заказали тебя!
– Кто?
– Только ты ничего не докажешь!
– Я спрашиваю, кто?
– Миша.
– Зачем?
– Я не знаю... Сказал, что надо тебе навешать...
– Навешать? А нож у вас зачем был?
– Затем...
– Убить меня хотели?
– Да нет... Просто попугать...
Взгляд у Дробова дрогнул, но, возможно, потому, что Тимофей слишком пристально смотрел на него.
– А для чего попугать? Смысл в этом какой?
– Ну, не нравишься ты Мише.
– С чего это вдруг?
– А ты не знаешь?
– Из-за Насти?
– Из-за нее... Она Мише очень нравится...
– Он же голубой. Или нет? – с подозрением спросил Тимофей.
– А что, если голубой, то женщина не может нравиться? – обиженно глянул на Тимофея Витя.
– А что, может?
– Может. Как друг может... Настя для Мишки как сестра...
– Да ну!
– Вот тебе и ну!.. Это у тебя с бабами все к сексу сводится! А у Мишки не так все...
– А как? На секс только с мужиками?
– А это не твое дело! – возмутился Дробов.
– Согласен...
– Согласен?.. Значит, ты не совсем потерян для общества.
– Спасибо, утешил... Значит, Мишка с Настей дружил, нежная такая мужская дружба, да?
– Пусть будет так.
– Ты его ревновал?
– Я же сказал, не твое дело! – без всякой манерности набычился Витя.
Тимофей снова с ним согласился, но на этот раз мысленно. Нож он уже спрятал в карман, чтобы не светить его перед глазами случайных прохожих. Но чтобы Дробов не успокаивался, он должен был держать его в тонусе посредством таких вот издевок.
– Хорошо, если у Насти с Мишей была просто дружба. А если нет?
– Обычная дружба у них была.
– А я чем твоему Мише мешал?
– Не нравился ты Мишке.
– В каком смысле не нравился?..
– Женька ему нравился, а ты нет...
– Женька? Калинин?.. Он, конечно, смазливый, не вопрос, – глумливо усмехнулся Тимофей.
– Да нет, дело не только в этом... Настя его не любила. Хотя, может быть, и любила, но не так, как тебя. Она его динамила, а с тобой сразу в постель...
– Выходит, я совратил Настю, а Миша не смог мне этого простить, так?
– Что-то в этом роде...
– Черт, вот не думал я, что мою судьбу будут решать какие-то педики!
– Э-эй, ты бы осторожней! – разозлился Дробов.
– А то что?.. Может, встанешь, покажешь мне, как надо драться? А то в парке смелый был!
– Я тогда не знал, что ты мастер спорта по тайскому боксу...
– А когда узнал?
– Следователь сказал.
– А Миша почему не сказал?
– Не знал, потому и не сказал...
– Его Настя могла просветить.
– Значит, не просветила. Ты у нее пойди спроси, почему она умолчала.
Тимофей внутренне напрягся. Чтобы спросить у Насти, он должен был знать, где она. Он уже давно собирался задать этот вопрос, но все не решался: не хотел услышать, что сейчас она прохлаждается в обществе Сергеева. Или даже потеет с ним в интимной обстановке душного домика.
– Где она?
Но деваться уже некуда.
– Она с нами не захотела, у нее другой домик, у столовой, вагончик там, с кондиционером... Да у нас и свободных мест здесь нет, – Витя кивнул через плечо в сторону домика. – Два номера по два места в каждом... А Игорь с девушкой...
– С девушкой? С какой девушкой?
– С нормальной девушкой... Он с Анькой давно уже живет, осенью свадьба будет...
– А что он в вашей компании делает?
– Ну не все же гомофобы, как ты.
– Ух ты... Пришить бы вас всех! – Тимофей скривил рот, как Доцент из «Джентльменов удачи», и воздух в себя со свистом втянул, как в той киношной сцене. – Да возиться неохота.
Он повернулся к Вите спиной, но тот его осадил:
– Эй, ты куда?
– К Насте.
– Так нет ее. Она уже в Москве. Сегодня утром улетела...
– Зачем?
– Вот у нее и спроси.
– Спрошу...
Тимофей не захотел связываться с Мишей. Ведь не сдержится же, набьет ему морду. С Дробовым ему повезло, свидетелей расправы над ним вроде бы не было. А вдруг в случае с Шаховым такие найдутся? Тогда снова тюрьма. Если откупиться вдруг не удастся...
Да и ненависти к этому Шахову особой не было. Ну, поплатился Тимофей за его выходку, как минимум полтора года из жизни вычеркнул. Но ведь из тюрьмы он вернулся не с пустыми руками. Один миллион долларов у него уже в кармане и еще два на подходе. Он эти деньги в дело вложит, человеком станет. А не было бы зоны, и работал бы он сейчас рядовым инженером на заводе; ну, может, со временем начальником отдела стал, а так у него есть все шансы основать и расширить свое промышленное производство.
* * *Переодеваться Тимофей не стал, как был в пляжном прикиде, так в нем и явился к Насте. А она дома, дверь открыла и смотрит на него как на привидение.
– Что, не ждала?
– Честно говоря, нет...
И волосы у нее растрепаны, и халат на голое тело надет. Поздно уже, люди-«жаворонки» в это время уже ложатся спать.
– Я вам не помешал?
– Кому вам? – всполошилась девушка. – Я одна. – И дверь распахнула, чтобы он мог войти в квартиру и в том убедиться.
– А Миша где?
– На море... Ты должен об этом знать...
– Откуда?
– Я же знаю, ты у моих был, спрашивал про меня...
Настя смотрела на Тимофея так, будто ждала чуда. Надеялась, что сейчас он обнимет ею, прижмет к себе. Но Тимофей держался подчеркнуто отчужденно. И у него были на то причины.
