Марина Крамер - Госпожа страсти, или В аду развод не принят
– Детка моя, девочка моя родная, прости... Я сволочь и скотина, я не подумал о том, как ты будешь жить с этим... прости меня, любимая моя, счастье мое...
– Егор, не надо, – безжизненным голосом ответила она. – Мне не за что прощать тебя – ведь ты пытался решить таким образом мои проблемы...
– Маринка, я даже не подумал о том, что ты воспримешь это так близко к сердцу... прости, девочка моя...
– Малыш, ты ненормальный – ты что же, думал, что я вообще тебя не любила? Тогда зачем мы с тобой до сих пор вместе, почему я не ушла? У меня нет в жизни никого дороже тебя, я, не задумываясь, отдала бы все, включая саму себя, если бы тебе это было нужно...
Он медленно поднял глаза, словно не веря себе, дотронулся пальцами до ее щеки:
– Ты не устаешь быть такой святой, Коваль?
– Не говори этого.
– Нет, серьезно – ты всегда меня прощаешь и оправдываешь, а я не могу перешагнуть через свой гонор и амбиции...
– Просто я люблю тебя.
– А я, по-твоему, не люблю? Ведь у меня тоже больше никого и ничего нет в этой жизни – только ты. Я прошу тебя – вернись ко мне, мне невыносимо без тебя, я умираю, если тебя не вижу. Не вынуждай меня решать все силой – ведь ты помнишь, я могу это сделать. Просто соберусь и опять тебя выкраду, – пригрозил Егор вроде в шутку, но в его голосе слышалось нечто такое, что заставляло верить в то, что именно так он и поступит.
– Это не я – это ты от меня ушел, вот ты и возвращайся. А, кроме того, я не могу жить в городе, я привыкла к отсутствию людей на двести метров вокруг, к тишине, к отсутствию смога. – Марина прижалась лицом к его руке. – И потом, ведь этот дом – твой, ты сам строил его, сам обустраивал, я ничего в нем не меняла... Так что, согласен?
– Господи, девочка, не говори глупостей! Разумеется, согласен. Идем отсюда. – Он решительно встал и поднял ее со скамейки, увлекая за собой к выходу с кладбища.
...В «Парадиз» они въехали, когда уже совсем стемнело, охранник на воротах не желал впускать незнакомую машину, и Коваль открыла окно, высунувшись и крикнув, что это она, только после этого бронированная дверь отъехала в сторону, пропуская «Ауди» внутрь.
На крыльце курил Хохол, зло рассматривая машину и пытаясь через тонированное стекло разглядеть водителя. Марина вышла, велев Егору пока остаться, приблизилась к Хохлу, небрежно поцеловала в щеку:
– Привет, дорогой! Потерял?
– Что мне терять? Разве у меня что-то было? – усмехнулся он, отвечая на поцелуй. – Ты вот, смотрю, сама не теряешься – не одна приехала.
– Да, не одна. В машине – Малыш, – внимательно наблюдая за его реакцией, ответила она.
– И теперь ты хочешь, чтобы я ушел? – тихо спросил он, прижимая ее руку к своей груди. – Ты хочешь, чтобы я не мешал вам сегодня?
– Ты не понял, Женя, – он вернулся насовсем. Это его дом, он имеет полное право жить здесь... – Марина осторожно отняла руку и погладила его по щеке. – Женя, поверь – если ты сам решишь уйти, мне будет очень тяжело, ведь я тебя люблю, ты знаешь, но и заставлять тебя жить здесь и видеть каждый день моего мужа рядом со мной я тоже не могу. Если ты захочешь меня оставить, я пойму...
– А ты? Как ты сама хочешь? – требовательно глядя ей в глаза, спросил Хохол. – Скажи мне, как я должен поступить, по-твоему?
– Если бы я это знала, то многих проблем сумела бы избежать... Реши сам, а я приму любой твой выбор...
Хохол повернулся и ушел к себе в комнату, даже не вышел к ужину, хотя прежде всегда садился за стол – так было заведено.
Коваль же все время смотрела на Егора и не верила, что он вернулся, что он дома, с ней. Малыш сидел за столом в своем бордовом шелковом халате, наслаждался Дашиными котлетами и выглядел абсолютно счастливым.
– Детка, ты совсем ничего не ешь, – укоризненно сказал он. – Хочешь, я тебя с ложки, как маленькую, покормлю? Ты ведь любила это раньше, помнишь?
– Не надо, что-то аппетит пропал, – отказалась она, подвигая к себе чашку чая.
– Переживаешь? – поинтересовался Егор, откидываясь на спинку стула и закуривая сигару.
– Не в том дело. Я все думаю, как преподнести эту новость Димке, да и еще есть кое-что, от чего он тоже не запрыгает... Представляешь, Колька жениться собрался.
– Ну и что? Он не мальчик уже, вполне может семью создавать.
– Да ты спроси сначала, на ком! – взвилась Марина.
– Ну и?
– На Ветке!
Малыш захохотал так, что затрясся стол и забренчали стоящие на нем чашки и тарелки.
– Что смешного? Ты представляешь себе эту свадьбу и дальнейшую семейную жизнь?! Эта сучка переспала с половиной нашей семьи, пропустив только моего отца и тебя!
– Не понял... – Егор перестал смеяться, вопросительно глядя на жену. – То есть?
– Что – «то есть»? Она и брательничка моего отоварила, когда он сюда приезжал с комиссией, говорит, все три дня из ее койки не выныривал! – зло бросила Коваль, отбирая у него сигару и затягиваясь, в момент задохнувшись и кашляя. – Черт, никак не запомню, что их в затяг не курят!
Егор осторожно вытащил сигару из тонких, чуть подрагивающих пальцев:
– Не хватайся, раз не умеешь. Ну, дает ведьма! Это же надо... О, кстати, хотел спросить – а как это тебе удалось не позволить ей и со мной в постели оказаться? – игриво посмотрел на Марину муж.
– Она что – камикадзе? – удивилась она. – Я ничего два раза не объясняю, и Ветка это знает.
– Обалдеть, Коваль! А если бы я сам?
– Рискни – и это будет твоя последняя женщина! – ласково прошипела она, глядя ему в глаза исподлобья.
– Моя последняя женщина – ты, Коваль, – совершенно серьезно ответил он, взяв ее за подбородок и целуя в губы. – Ты совершенно не понимаешь шуток.
– Не шути этим больше, – попросила Марина, отвечая на его поцелуй и обнимая за шею. – Все, что угодно, только не Ветка в твоей койке.
– Тогда у тебя нет выбора, – пошутил Егор, забираясь руками под ее халат и сжимая грудь. – Идем...
– Егор, это отвратительно – ты только и думаешь что о сексе! Остепенись!
– Не дождешься! – зарычал он шутливо, хватая жену на руки. – Где у нас спальня, детка, я забыл?
– Ой-ой-ой! Не кокетничай, строитель! – болтая ногами в сабо на небольшом каблуке, засмеялась Марина. – Уж что-что, а спальню ты найдешь без проблем!
И надо же было именно в этот момент Хохлу пойти зачем-то в каминную... Когда он увидел Коваль на руках у Егора, счастливую и хохочущую, его лицо сделалось белым, как стена, глаза злобно заблестели, он развернулся и почти бегом скрылся в своей комнате.
– Ух ты, как все сложно у нас! – протянул Егор, провожая его взглядом. – Коваль, а ведь он тебя любит, ты это знаешь?
– Открыл Америку!
– Нет, ты точно стерва! Не боишься, что он тебе голову отвернет?
– Егор, ты спятил! Хохол лучше себе что-нибудь отвернет, ну, или тебе – как вариант, – усмехнулась она, взъерошив его волосы. – Так что кому еще надо бояться. И вообще – давай не будем говорить об этом, мне не очень приятно, я и так все время чувствую вину перед ним...
– Ого! Да у нас прогресс – Коваль чувствует себя виноватой! – подколол муж. – Это что-то новое. Не сомневаюсь, кстати, что ты частенько пользовалась этим чувством, чтобы склонить Хохла к своим любимым забавам.
– И то верно! – притворно скромно опустила Марина глаза, и, не выдержав, фыркнула и расхохоталась, вспомнив удивленное лицо Ветки, которая это случайно увидела. – А ты не хочешь?..
– Вот уж увольте меня на сегодня от ваших приколов, Марина Викторовна! Я человек немолодой...
Эта фраза вызвала у Марины новый приступ веселья – «немолодой» Малыш мог загонять в поле зайца, если бы ему вдруг зачем-либо это понадобилось, а уж в постели ему вообще равных не было.
– Что ты смеешься? Отдыхать надо, дорогая, от всего надо отдыхать, в том числе и от этого!
Коваль согласилась – она и сама чувствовала усталость после перелета и последующего бурно проведенного дня в Егоровой квартире, поэтому они просто завалились в постель и уснули, обнявшись. Марина всю ночь ощущала его дыхание на своей коже, его руки, обхватившие ее и прижимающие к себе, и от этого становилось уютно и спокойно, словно все в жизни наладилось и пришло в норму.
Если бы кто-нибудь сказал в тот момент, как сильно она заблуждается...
Слухи о новом любовнике Коваль распространились со скоростью звука. Уже через день в Маринином офисе все служащие были в курсе, но она не обращала внимания – не хватало еще оправдываться! Коваль готовилась ко дню рождения, и ей было совершенно безразлично, кто и что о ней говорит.
Проведя остаток дня в «Бэлль», она снова стала брюнеткой с нарощенными волосами и чувствовала приятное возбуждение от этой перемены. Хохол, истомившийся в кресле с журналом, облегченно вздохнул, когда Марина наконец вышла к нему:
– Беспредел какой-то, думал – ночевать тут останемся! Поехали домой, уже темно совсем, пока доберемся – ночь будет.
– Ты не сказал, как я выгляжу.
– Как обычно, – буркнул он, подавая шубу. – Комплимент хочешь? Это к Малышу.
