Смерть в партере - Кирилл Витальевич Бузанов
19
Последним с опозданием в четыре минуты явился Яков, но мучительной паузы безмолвного ожидания не висело — я пребывал в ударе и развлекал гостей вполне удачно. Ну, насколько это получалось, учитывая разношёрстность публики и определённую нервозность ситуации. С приходом же этого гостя я объявил, что «начинаем!», и приступил: «Дамы и господа, здравствуйте ещё раз! И спасибо всем, что приняли моё приглашение, хотя никто из вас так пока до конца и не понимает, на что же, собственно, он приглашён…»
Все присутствующие выразили согласие по этому пункту разными жестами, и я не стал их более держать в неведении: «И хотя всем понятно, что связана эта наша встреча со смертью Марата Гарифуллина, но вот только все по-разному думают, при чём здесь я. Поэтому сразу объяснюсь — „волею судеб“. Абсолютно случайно я оказался на соседнем с Маратом месте, когда он скоропостижно скончался. А перед этой, неожиданной практически для всех, смертью он передал мне пребанальнейший предмет — флешку, и я оказался втянут в эту пренеприятнейшую историю. Более того, вскоре выяснилось, что эта история — про убийство, а конкретно — про отравление! И я даже сам пострадал: моя квартира подверглась разбойному нападению, мне угрожали… А вот этого я не стерпел и решил действовать в ответ — принять, так сказать, вызов. В результате я познакомился со всеми вами, правда, мне пришлось по-разному представляться и обосновывать свой интерес к этому делу. Ну, а теперь, когда вы все знаете, «при чём здесь я», самое время объявить, что дело раскрыто и что убийца, отравитель, среди нас…»
Я специально сделал это заявление, стоя возле телевизора, напротив сидячих мест, видя всех подозреваемых наилучшим образом, — чтобы понаблюдать за реакцией. Никто себя не выдал, хотя каждый отреагировал по-своему: Яша и Марго — весьма эмоционально, Диана и Леонид Борисович — гораздо сдержаннее. Александр же Карлович, вместе с Догониным, стоящим часовым у двери, сделали удивлённые лица скорее от формата подачи информации, чем от её сути. Я же выдержал приличную паузу, нагнетающую эффекта, насладился им сполна и продолжил: «Я знаю, кто это. А к концу нашей встречи и вам всем станет ясно. Друг друга вы, кто не знает, узнаете в процессе, а сначала надо рассказать немного об усопшем. И „хорошо“, как почему-то положено про покойных, не получится, а придётся как есть… Марат, если бы я узнал его при жизни, вряд ли вызвал бы у меня желание продолжить знакомство. Подверженный многочисленным порокам современного общества, он был человеком низких моральных принципов, корыстен, лжив и эгоистичен. И, в принципе, это его и сгубило — шёл он „по кривой дорожке“, вот и дошёл…»
На эту мою предельно нелестную характеристику встрепенулась было что-то возразить лишь Диана, но я жестом призвал ее помолчать, остальные же кивали, соглашаясь. И я посчитал образ раскрытым достаточно, перейдя плавно к первому подозреваемому: «А роковой его ошибкой стало то, что ступил Марат на совсем уж криминальную стезю — начал шантажировать своих боссов, требовать денег в обмен на молчание. У него имелась информация, их сильно порочащая, вот он и решил её продать задорого».
Удивились, причём опять эмоционально, этому факту вновь лишь Марго с Яшей, а вдова решила даже уточнить: «А задорого — это, если не секрет, за сколько?» Я сообщил сумму — Марго аж присвистнула, а Яша, наоборот, закашлялся, и продолжил: «Сами понимаете, и за гораздо меньшие деньги убивают, тем более люди там оказались серьёзные, а руководил операцией присутствующий здесь Леонид Борисович — начальник службы безопасности шантажируемой корпорации».
Я красиво простер правую руку и указал на него, но отставной полицейский генерал оказался совсем не рад столь широкой и прилично скандальной известности, причём настолько, что решил быкануть: «Знаете ли, Глеб! Я сюда пришёл, сами знаете почему — не мог вам отказать после кое-чего. И, как мне кажется, я уже отдал должок и не собираюсь дальше в этом цирковом представлении участвовать! Вы неглупый человек, но вас заносит! Но, прощаю, и прощайте — не вздумайте меня больше беспокоить!»
Сергей у двери вышел немного ему навстречу и блокировал её теперь ещё надёжнее, но я остановил своего помощника: «Нет, не стоит, пусть идёт! У Леонида Борисовича есть даже не один мотив, а первый в том, что деньги Марат так и не получил, исчезли они — фьють, а он их последним в руках держал! Соответственно, не получив денег, Марат отказывался отдавать флешку, где находился ключ к решению всех их проблем. А была-то она совсем близка — явно в кармане стоящего рядом шантажиста! Но по-хорошему он, очевидно, отдавать не собирался, а устраивать силовой отъём в буфете Большого театра — крайне рискованно. А вот с трупа её забрать — милое дело, никаких проблем! И имелась у вас безусловная возможность его отравить, а это я сейчас всем оставшимся продемонстрирую на записях с камер наблюдения Большого театра. Кроме же этого, вы совершили подкуп начальника отделения полиции, „заминая“ это дело, и лично сожгли заключение, подтверждающее факт отравления. Хорошо, что рукописи не горят… И вы же дали команду перевернуть вверх дном мой дом и угрожали по телефону. Мне кажется, весьма очевидный вывод напрашивается… Леонид Борисович, полагаю, сложно будет сегодня заснуть, если до конца это „представление“, как вы выразились, не досмотреть. Знаете ли, ожидание смерти хуже самой смерти…»
И он прямо-таки на глазах сдулся: молча вернулся на своё место, налил себе стакан сока и залпом выпил. Я же про себя выдохнул и продолжил, понимая, что всем остальным теперь урок дан: «Вы приняли правильное решение, я ценю это. Продолжим, и, чтобы не быть голословным, продемонстрирую некоторые доказательства моих утверждений».
Я включил телевизор и вывел на экран сожженное заключение о вскрытии — Леонид Борисович поёжился и высказался: «И вправду — не горят. Хотя я и не представляю, как вы это сделали. Но хочу признать, что вы — более чем неглупы». Ответив учтивой полуулыбкой, я пояснил всем остальным смысл этого размытого документа, прилично выдавая желаемое
