Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде
Хауленд встал, неспешно подошел к Джерарду на длинных тонких ногах и заглянул в бумаги.
— И как это связано с нашим делом? — спросил он, вернувшись к столу.
— Беда полиции в том, что она мыслит однослойно. А это преступление, как и многие другие, является плодом двуслойного разума. Такую задачку может решить лишь другой двуслойный разум.
Хауленд вздохнул.
— Кого и когда?
— Вам знакомо имя Гай Хэйнс?
— Конечно. Мы допросили его на прошлой неделе.
— Была убита его жена. Одиннадцатого июня прошлого года в техасском городке Меткалф. Если помните, ее задушили.
— И это сделал Чарльз Бруно? — Хауленд посерьезнел.
— Вам известно, что первого июня прошлого года Чарльз Бруно ехал на юг одним поездом с Гаем Хэйнсом? За десять дней до убийства миссис Хэйнс. Какие вы можете сделать из этого выводы?
— То есть в тот момент они уже были знакомы?
— Нет, они познакомились в поезде. Ну, остальное-то вы можете сложить? Я даю вам недостающее звено.
Окружной прокурор слабо улыбнулся.
— Вы утверждаете, что Чарльз Бруно убил жену Гая Хэйнса?
— Именно так. — Джерард наконец закончил с бумагами и поднял глаза. — Вы, конечно, спросите, как я это обосную. Вот, пожалуйста. — Он кивнул на листы, разложенные, как карты в пасьянсе. — Читайте снизу вверх.
Пока Хауленд читал, Джерард налил себе стакан воды из фонтанчика в углу и прикурил новую сигару от предыдущей. Последнюю бумагу, от таксиста из Меткалфа, он получил сегодня утром и даже не успел выпить по этому поводу. Но ничего, он еще выпьет, и не раз — как только уйдет от Хауленда и сядет в вагон-люкс до Айовы.
Бумаги представляли собой подписанные показания служащих отеля «Ла Фонда», а также некоего Эдварда Уилсона, который в день убийства Мириам Хэйнс видел Чарльза садящимся в поезд из Санта-Фе на восток, а также таксиста, который вез Чарльза в парк развлечений на озере Меткалф, а также от бармена придорожной забегаловки, где Чарльз пытался купить крепкий алкоголь. Были там и счета за междугородние звонки из Санта-Фе в Меткалф.
— Думаю, вам все это уже известно, — заметил Джерард.
— По большей части да, — спокойно ответил Хауленд, продолжая читать.
— То есть вы знали, что Чарльз в тот день ездил в Меткалф? — уточнил Джерард почти без сарказма, до того благостное у него было расположение духа. — Нам пришлось попыхтеть, чтобы найти этого таксиста. Мы шли по его следу аж до Сиэтла, но когда разыскали, он сразу все вспомнил. Чарльз Бруно — человек незабываемый.
— Значит, говорите, Чарльз Бруно так одержим идеей убийства, что решил прикончить жену своего случайного попутчика? — спросил Хауленд, усмехаясь. — Неизвестную ему женщину, которую он ни разу не видел?
Джерард опять хохотнул.
— Именно! В том-то и замысел моего Чарльза. — «Мой» вырвалось случайно, но Джерарду было плевать. — До сих пор не понимаете? Все очень просто! Это лишь половина!
— Джерард, сядьте, пока вас удар не хватил.
— Конечно, вам не понять, вы же не интересовались, что за человек Чарльз Бруно. Не обратили внимания на тот факт, что на досуге он любит планировать идеальные убийства.
— Ну хорошо, в чем вторая половина вашей теории?
— В том, что Сэмюэля Бруно убил Гай Хэйнс.
— О-о… — простонал Хауленд.
И улыбнулся Джерарду широко и искренне — впервые за много лет, с тех пор, как Джерард допустил ошибку в расследовании.
— Я еще не закончил проверять Хэйнса. — Джерард с деланой непосредственностью пыхтел сигарой. — Я не хотел бы с этим торопиться и прошу не торопиться вас. Собственно, потому я и пришел. С вас ведь станется, располагая всей информацией, немедленно задержать Чарльза.
Хауленд пригладил черные усы.
— Вы снова подтвердили мое убеждение, что не напрасно ушли в отставку пятнадцать назад.
— О, за эти пятнадцать лет я раскрыл не одно дело.
— Но чтобы человек вроде Гая Хэйнса совершил убийство… — Хауленд снова недоверчиво усмехнулся.
— Запросто, если его вынудит человек вроде Чарльза Бруно. Прошу заметить, я не утверждаю, что Хэйнс действовал по доброй воле. Чарльз заставил его пойти на убийство в ответ на свою непрошеную услугу — освобождение от нелюбимой жены. Чарльз ненавидит женщин. Он задумал этакое убийство по обмену. Преступник не имеет мотива, не оставляет следов… О, я прямо слышу, как он об этом разглагольствует! Но даже в Чарльзе есть нечто человеческое. Он так заинтересовался Гаем Хэйнсом, что не смог оставить его в покое. А мистер Хэйнс был так перепуган, что не сумел от него отвязаться. Да… — Джерард закивал, тряхнув щеками. — Хэйнса вынудили. И можно лишь гадать, насколько жесткими методами.
Тут Хауленд понял, что Джерард не шутит, и улыбка сошла с его лица. Вероятность такого хода событий была небольшая, но все же была.
— Хм-м…
— Разве что он сам нам об этом расскажет, — прибавил Джерард.
— И как вы предлагаете развязать ему язык?
— О, я все еще надеюсь на чистосердечное признание. Вина изводит его. А я намерен выложить перед ним факты, которые сейчас собирают мои люди. У меня к вам одна просьба, Хауленд. Когда ваши… ваши быки ринутся проверять показания, — Джерард ткнул пальцем в бумаги на стуле, — пусть не трогают мать Гая Хэйнса. Не хочу, чтобы она его предупредила.
— А… Поиграете с мистером Хэйнсом в «кошки-мышки».
Посмеиваясь, Хауленд отвернулся к телефону и сделал звонок по какому-то отвлеченному вопросу. Джерард ждал, злясь на то, что вынужден передавать Хауленду свои наработки, что должен на время оставить историю Чарльза и Гая Хэйнса.
— Ну… — Хауленд испустил длительный вздох. — …И чего вы от меня хотите? Чтобы мы вывалили эту вашу информацию на сыночка? Думаете, он тут же сдаст все подробности своего преступного сговора с архитектором Гаем Хэйнсом?
— Не надо ничего на него вываливать. Я люблю работать чисто. Мне нужно еще несколько дней, может, недель, чтобы закончить с Хэйнсом, а потом я прищучу их обоих. Я передаю вам информацию, потому что официально устраняюсь от расследования — то есть они должны в это поверить. Уезжаю в отпуск в Айову — что, кстати, правда — и Чарльза поставлю в известность. — Джерард сверкнул зубами.
— Мне будет очень трудно сдержать парней, — заметил Хауленд с сожалением. — Вы просите нас бездействовать все то время, пока вы будете собирать доказательства вины Гая Хэйнса.
— Между прочим, — Джерард помахал шляпой. — Даже располагая моими сведениями, вы не сможете расколоть Чарльза, а вот Гая Хэйнса я бы мог расколоть хоть сейчас.
— А мы бы, значит, Гая Хэйнса расколоть не смогли?
Джерард посмотрел на прокурора с нескрываемым презрением.
— А вы разве хотите его расколоть? Вы ведь считаете, что он ни при чем.
— Поезжайте уже в свой отпуск!
Джерард методично сложил бумаги.
— Я думал, вы мне их оставите, — вмешался Хауленд.
— О, если вы считаете, что они вам понадобятся…
Джерард любезно вручил ему пачку бумаг и повернулся к двери.
— Не поделитесь, чем вы готовы расколоть Гая Хэйнса?
Джерард пренебрежительно хмыкнул.
— Он страдает от угрызений совести.
44
— Знаете, в целом мире… — У Бруно навернулись слезы, и он был вынужден опустить взгляд. — …В целом мире нет места, где я хотел бы сегодня находиться более, чем здесь.
Он вальяжно опирался локтем на высокую каминную доску.
— Мне очень приятно, — ответила Анна с вежливой улыбкой и поставила на стол расплавленный сыр и канапе с анчоусами. — Попробуйте, пока не остыло.
Бруно взял канапе, понимая, что едва ли сможет проглотить хоть кусочек. Накрытый на двоих стол смотрелся очень красиво: серая льняная скатерть, большие серые тарелки. Джерард отчалил в отпуск, у него вскипели мозги. Они с Гаем одержали победу! Бруно расцеловал бы Анну, если бы она не принадлежала Гаю. Он выпрямился и поправил манжеты, гордый оттого, что держится таким джентльменом.
— Как Гай настроен по поводу работы? — спросил он. Гай уехал в Канаду строить большую плотину в провинции Альберта. — Хорошо, что вся эта эпопея с допросами закончилась и не будет отвлекать его от дела. Лично я доволен и хочу отпраздновать! — Он засмеялся, прежде всего над тем, насколько преуменьшил свои чувства.
Анна разглядывала высокого неугомонного человека у камина и думала, испытывал ли Гай, несмотря на свою ненависть, такое же странное им очарование. И все же она до сих пор не пришла к выводу, мог ли Чарльз спланировать убийство собственного отца, и согласилась провести в его обществе целый день именно затем, чтобы это понять. От некоторых ее вопросов он увиливал, отшучиваясь, на другие отвечал вполне серьезно. О Мириам отзывался с такой неприязнью, будто знал ее лично. Анну удивило, что Гай ему так много о ней рассказал.
