Дик Фрэнсис - Кураж. В родном городе. Рецепт убийства
— Пройдите ко мне, — пригласил старик, делая широкий жест рукой. — Я с удовольствием потолкую с человеком, который, как мне кажется, разбирается, что к чему.
Через крохотную конторку старик провел меня в жилую комнату и пригласил сесть. Комната представляла собою сочетание гостиной и кухни. В ней стояло несколько старых кожаных кресел и деревянных стульев, карточный столик и книжный шкаф.
— Вы, кажется, давно живете в этих краях, мистер Кауфман? — спросил я.
— Почти всю жизнь. Этим магазином владею уже тридцать пять лет.
— В таком случае вы можете рассказать кое-что о порядках в муниципалитете. Кто фактически правит городом?
— Вы что, журналист? Пишете книгу?
— Собираю материал.
Кауфман не спросил, какой именно материал я собираю, только улыбнулся еще шире, чем прежде.
— Вы хотите, чтобы я рассказал вам, как это подается нашими газетами для политически оболваненных читателей? Или как я понимаю обстановку? Иногда, особенно после запрещения профессиональных союзов на фабриках резиновых изделий, мне кажется, что я один из немногих еще зрячих людей в этом городе.
— Расскажите мне, что здесь происходит, как это понимаете вы.
— По существующим законам городом управляет муниципалитет, состоящий из двенадцати членов, ежегодно избираемых гражданами, голосующими в своих избирательных округах. Мэр, избирающийся на тот же срок, является главой исполнительной власти и руководит проведением в жизнь всех постановлений и решений муниципалитета.
— А кто руководит полицией?
— Коллегия, членом которой мэр состоит по должности. Остальные члены коллегии назначаются муниципалитетом, но при этом может сменяться только один из них и никогда два, а тем более три одновременно. Во всяком случае, так определено положением о правах и обязанностях муниципалитета.
— Так определено, а как выполняется? Кто в действительности правит городом?
— Алонзо Сэнфорд единоличный владыка города, но он ловко обделывает свои дела, ни к чему не придерешься. В течение многих лет Сэнфорд был партнером некоего Д. Д. Вэзера, который владел монопольным правом установки и эксплуатации игральных автоматов и со временем превратился в самого настоящего политического босса. Вэзер вовремя совал деньги тому, кому нужно, и полностью прибрал к рукам муниципалитет и полицейскую коллегию. Одновременно он усиленно старался завоевать популярность организовал политические пикники, иногда выручал бедняков из неприятностей, кое-кому устраивал бесплатное лечение или нищенское пособие по безработице, делал небольшие взносы в фонд благотворительных учреждений, разумеется, сопровождая все это большой шумихой. С помощью этих трюков ему удалось добиться такого положения, что большинство избирателей голосовало только в соответствии с его указаниями. Сам он никаких выборных или иных должностей никогда не занимал, но в течение последних пятнадцати лет ни один мэр или член муниципалитета не мог надеяться быть избранным, если Д. Д. Вэзер предварительно не одобрит его кандидатуру.
— Ну, а при чем же здесь Алонзо Сэнфорд?
— Вэзер ни за что не смог бы безнаказанно действовать в нашем городе и покупать оптом и в розницу городские власти, если бы ему никто не помогал. Богатая верхушка города быстро спровадила бы его отсюда. Протекция же Сэнфорда обеспечивала ему поддержку со стороны этой группы.
— Но я все же не понимаю, какую выгоду имел от этого Сэнфорд?
— Огромную. Финансовые органы, например, облагали налогами его капиталы по самым минимальным ставкам, полиция подавляла любую профсоюзную деятельность на его предприятиях. Действуя через Вэзера, сам Сэнфорд оставался в тени, выдавая себя за весьма почтенного и респектабельного гражданина. До тех пор, пока не ущемлялись интересы Сэнфорда, все происходившее в городе совершенно не трогало его.
Мне было больно слышать подобное о моем отце. Еще с детства у меня сохранилось впечатление о нем, как о вполне порядочном человеке.
— Неужели Д. Д. Вэзер был так плох?
— Для нашего города да. Очень плох! Если даже он сам не брал взяток, то это делали для него другие. Взяточничество, как только оно возникает, быстро распространяется сверху донизу — вплоть до патрульного полицейского, который берет мзду и с особы легкого поведения, промышляющей на улице, и с мелкого воришки, которому он дает возможность скрыться. Д. Д. Вэзер разложил наш административный аппарат только ради того, чтобы выколачивать многие тысячи долларов из своих игральных автоматов.
— Сразу видно, что вы не питаете к нему симпатии.
— А как же иначе? Почему наш город лет на двадцать отстал от времени? Почему так свирепо эксплуатируют у нас на заводах и фабриках рабочих? Почему они вынуждены трудиться за какие-то гроши? Стоит только рабочим выразить малейшее недовольство, как полицейские немедленно хватают их вожаков, избивают до потери сознания и выгоняют из города. У нас широко распространена и продолжает увеличиваться преступность среди подростков. Вместо площадок для спортивных игр и других культурных развлечений здесь на каждом шагу салуны с игральными автоматами, бильярдные и дома терпимости. В нашей стране вообще много трущоб, но в этом городе особенно, и Алонзо Сэнфорд дерет со своих жильцов три шкуры. Хотите знать, почему так происходит? Да потому, что это вполне устраивает боссов, и они делают все, чтобы ничего не менялось. В позапрошлом году, когда избрали Эллистера, у меня появилась слабая надежда, что, наконец-то все пойдет иначе, но…
— Удивительное дело! — перебил я. Вас спрашивают, что происходит в городе сейчас, а вы рассказываете мне о прошлом. Ведь Д. Д. Вэзер уже два года как умер.
— Он оставил после себя вполне достойных преемников, хотя должен заметить, что многое в Эллистере еще непонятно.
— Он мэр города, не так ли?
— Да, уже около двух лет. Во время избирательной кампании Эллистер обещал провести необходимые реформы, очистить город от преступности, коррупции и все такое прочее. Он юрист, до выборов работал в городской прокуратуре, выступал как борец против всяческих беззаконий, и я принимал его громовые речи за чистую монету Такое же впечатление о нем сложилось у рабочих и других честных горожан. Они поверили ему и поддержали на выборах, проходивших уже после смерти Д. Д. Вэзера. И Эллистер получил подавляющее большинство голосов. Он прекрасно осведомлен о фактах коррупции. Во время предвыборной кампании постоянно говорил об этом. Однако после выборов все осталось как было. В прошлом году он переизбирался, но на этот раз, уже помалкивая о злоупотреблениях, ограничивался громкими, но пустыми фразами. И все же его переизбрали, ибо оппозиции как таковой, по существу, не было. Чем вы объясняете это? Казалось бы, Сэнфорд и его подручные должны были выступить против переизбрания Эллистера?
— Вы знаете, когда-то президент Джефферсон сказал, что власть разлагает ее обладателей, и, по-моему, он был прав. Ну зачем Сэнфорду и реакционной верхушке нашего города противодействовать переизбранию Эллистера, если они могут приручить его и использовать по своему усмотрению? Я не располагаю какими-либо точными данными, но у меня есть подозрение, что Сэнфорд хочет сделать из него второго Д. Д. Вэзера. За два года пребывания в должности мэра Эллистер и пальцем не пошевелил для ликвидации преступности в городе. Не знаю, власть ли его испортила или гипнотизируют деньги Сэнфорда… Это еще один пример того, как трудно у нас добиться чего-либо с помощью реформ в рамках конституции. Во всяком случае, я не сторонник таких реформ.
— Не сомневаюсь, — заметил я, вспомнив портрет Энгельса в витрине. — Но, добиваясь настоящей свободы, вы можете лишиться и той, которой пока располагаете.
— Какой же свободой мы располагаем? — удивился он. — Свободой трудиться как рабы, до изнурения, на фабриках и заводах, свободой думать и голосовать, как нам велят газеты, радио, телевидение и политические боссы; свободой отравлять себе мозги алкоголем в кабаках и дурманом голливудских фильмов; свободой быть эксплуатируемыми и угнетенными? Так пусть же объединятся все честные труженики, чтобы драться за свои права!
— А вы знаете, — задумчиво произнес я, — мне в голову пришла мысль о возможности убийства Д. Д. Вэзера по политическим мотивам…
— Да вы же полицейская ищейка! — воскликнул Кауфман, вставая. — А я-то думал, что знаю всех шпиков в нашем городе!
— Может быть, и вас обвиняли или подозревали в его убийстве?
— Я уже давно сказал все, что хотел сказать. Вы грязный провокатор! Можете убираться отсюда подобру-поздорову, пока я вас не вышвырнул!
— Никакого отношения к полиции я не имею и так же как вы, терпеть не могу шпиков. А пришел я к вам в надежде получить кое-какую информацию.
