Дик Фрэнсис - Кураж. В родном городе. Рецепт убийства
Губы Хэнсона искривила горькая улыбка.
— Повторяю, Вэзер, вы не отдаете себе отчета в том, что говорите. Если наш город нуждается в основательной чистке, одной из главных причин этого является ваш покойный отец.
— Как вас понимать?!
— Очень просто. Коррупция в нашем городе расцвела лет тридцать назад, когда ваш папаша открыл тут несколько игорных домов. Для начала он подкупил полицейское начальство, оно сквозь пальцы смотрело на его махинации. После того он стал регулярно давать взятки руководителям муниципалитета, чтобы они не придирались к полиции. И не вздумайте назвать меня лжецом, ибо я знаю, о чем говорю.
Я не хотел этому верить, однако было похоже, что он говорит правду. От того, что я услышал, меня затошнило. Я знал слабость отца в отношении женского пола, но во всем остальном всегда считал его честнейшим человеком в Штатах.
IV
Такси обходилось значительно дороже, чем я мог себе разрешить, однако я спешил, а дело шло к ночи. Мы проехали по Мейн-стрит в центр города. Вечерние улицы заполняли шумные пары, крикливые девицы, молодые люди и подростки, бродившие группами по три-четыре человека, демонстрируя свои яркие галстуки, словно боевые знамена. Весна была в полном разгаре, и толпы на улицах, казалось, исполняли какой-то медленный вакхический танец.
У «Палас-отеля» мы свернули на Клири-стрит и направились в северную часть города.
В окнах второго этажа «Мэк-билдинг» света не было. На тротуаре, где нашел свою смерть. Д. Д. Вэзер, я не обнаружил мемориальной бронзовой доски.
Наш старый дом выглядел таким же, как был, хотя и показался меньше, чем он представлялся мне в детстве. Внешне ничего в нем не изменилось, но, прежде чем войти, я теперь должен был позвонить, и в доме не было никого, кто бы ждал меня.
На мой звонок дверь приоткрылась, и я увидел зачесанные вверх темно-рыжие волосы, тщательно покрытые лаком, темные глаза на бледном лице, белую шею и простой воротничок платья.
— Миссис Вэзер?
— Да.
— Мне хотелось бы поговорить с вами. Вы моя мачеха.
Женщина не то всхлипнула, не то как-то странно вздохнула и спросила:
— Вы Джон Вэзер?
— Да. Можно войти?
— Да, да, пожалуйста, входите. — Она сняла цепочку с двери и отступила, пропуская меня. — Извините, что сразу не впустила вас, но я одна в доме: у горничной выходной.
— Конечно, конечно, — машинально ответил я, думая в ту минуту совсем о другом.
Обстановка в холле была непривычной — паркет обновлен, появился синий ковер; висевшая над дверью голова лося исчезла; выкрашенная эмалевой краской цвета слоновой кости лестница казалась какой-то невесомой, и вообще все представлялось каким-то бледным и слишком уж аккуратным.
— Вы ведь жили в этом доме, не так ли? — спросила она.
— Да. Но сейчас я подумал о том, что все здесь стало другим…
— Надеюсь, вам понравятся перемены, — заметила она голосом, в котором слышались нотки и высокомерия, и чисто женского кокетства. — Прошу вас сюда, мы посидим и выпьем чего-нибудь, — добавила она, направляясь в гостиную. — У нас есть о чем поговорить.
Я поблагодарил и прошел за ней. Усаживаясь напротив нее, я отметил про себя, что у нее хорошая фигура. На лице с тонкими чертами, отличавшемся своеобразной безжизненной красотой, проглядывало тщательно скрываемое беспокойство. Казалось, что вся ее жизнь и энергия сосредоточились в глубоко ввалившихся глазах. Рыжие волосы вздымались над бледным лицом, словно красный цветок на длинном стебле, давно не согревавшийся лучами солнца.
— Ну, вы закончили, наконец, изучение меня по системе Бертильона? — нервно улыбаясь, спросила она.
— Извините, пожалуйста, но меня, естественно, интересует последняя жена моего отца.
— Вот уж никак бы не сказала, что это очень любезно с вашей стороны!
— Да, любезность не принадлежит к числу моих достоинств.
— Пожалуй, это одна из особенностей всего вашего поколения, не так ли? А может быть, вы просто начитались современной литературы?
— Не начинайте разговаривать со мной, как мачеха. Ведь вы ненамного старше меня.
Она засмеялась, но лицо ее осталось неподвижным.
— Видимо, я ошиблась, говоря о вашей нелюбезности. Но все же я принадлежу к прошлому поколению… Простите..
Она отправилась к бару, находящемуся в углу, а я снова обвел взглядом комнату. Бар был устроен еще отцом, но все остальное было полностью переделано. Плотные светлые шторы на окнах, низенькая мебель, причудливо расставленная на огромной площади отполированного до блеска пола, девственно белые стены и мягкое скрытое освещение, казалось, наполняли комнату воздухом и делали потолок выше, чем он был в действительности. Единственной старомодной деталью, еще сохранившейся здесь, были раздвижные двери в столовую. От всех этих перемен комната показалась мне нежилой.
Миссис Вэзер подала бокал с виски, в котором было немножко содовой воды и много льда.
— За любезность! — подняла она свой бокал белой, все еще красивой рукой. Возможно, что я ошибался, определяя ее возраст, но, во всяком случае, она была не старше тридцати пяти лет.
— За женщин, которые привыкли не полагаться только на любезность, ответил я.
— А вы, видимо, довольно приятный мальчик, — заметила она, взглянув на меня и пригубляя бокал.
— Вас тоже никак нельзя назвать типичной мачехой. Или, может быть, в детстве я начитался сказок братьев Гримм?
— Сомневаюсь. Каковы ваши планы, Джон?
— Как это ни странно, но я приехал сюда с намерением обратиться к Д. Д. с просьбой о работе. После демобилизации из армии пока еще нигде не устроился, и…
— Разве вы не знали, что его нет в живых?
— До сегодня не знал. После того, как мама ушла от него, мы потеряли всякую связь с ним, и я почти забыл, что у меня когда-то был отец. И все же в течение последних двух лет, находясь в армии, вновь стал вспоминать о нем. Я не пытался связаться с ним, но думать о нем не переставал. В конце концов решил приехать сюда и поговорить с ним, но… опоздал.
— Вам, конечно, следовало бы приехать раньше. Он часто вспоминал о вас. Вы могли хотя бы написать ему.
— Что же он говорил обо мне?
— Он любил вас и часто, размышляя вслух, спрашивал себя, что стало с вами. Выражал опасение, что ваша мать научит вас ненавидеть его.
— Она пыталась, но не преуспела в своем намерении. Должен заметить, однако, что я прекрасно понимаю ее.
— Да?!
— Конечно. Отец возненавидел ее за то, что она нашла в себе достаточно сил бросить его, а сам даже не пытался найти нас.
— Почему она оставила его, Джонни? Ваш папа не рассказывал мне об этом.
Мне не нравился слащаво-сентиментальный оттенок, который она пыталась придать нашему разговору, и я резко ответил:
— Потому, что он был неисправимым бабником.
Никакого впечатления на миссис Вэзер это не произвело. Она лишь откинула голову на спинку своего низенького кресла, заложила руки за голову и уставилась в потолок.
— В двенадцать лет вам было еще рано понимать это…
— Так что же все-таки произошло с Д. Д.? — словно не слыша ее, спросил я.
Его застрелили на улице, выпрямляясь, ответила она. — И никто не знает, чьих это рук дело. Ужасно! Я до сих пор не в состоянии говорить об этом более или менее спокойно.
— Вы, очевидно, очень любили его.
— Я боготворила его! — внезапно охрипнувшим голосом ответила она. — Он был единственным в моей жизни!
— А вам не казалось, что он несколько староват для вас?
Миссис Вэзер некоторое время внимательно смотрела на меня, но потом, видимо, решила, что никакого подвоха в моем вопросе нет.
— Кое-кто так действительно думал, — согласилась она, — только не я. Ваш отец владел секретом вечной юности.
— Но, к сожалению, не секретом вечной жизни. Он оставил вам хорошее состояние, не так ли?
— Что вы этим хотите сказать? — несколько растерянно спросила она. — Конечно, он обеспечил меня.
— Прекрасно! Вы, наверное, живете сейчас не хуже, чем при нем.
— Джонни, ведь вы не питаете ко мне ненависти, не так ли? До смерти вашего отца я даже представления не имела о содержании его завещания. Я понимаю, что вы чувствуете себя обиженным; считаете, что он поступил с вами несправедливо.
— С ним самим поступили несправедливо. Его убили. У вас есть какие-нибудь предположения, кто убил его?
— Ну, какие у меня могут быть предположения? — Она надула губы, как девочка. — Его капитал был вложен в самые различные предприятия. У него, наверное, были враги, Джонни.
— Значит, вы предполагаете, что он был убит конкурентами? Кого именно вы имеете в виду?
Мой вопрос явно смутил ее. Выражение ее лица не изменилось, но вся она напряглась.
— Что вы?! Никого! Да и вообще-то я мало что знала о его делах.
