Ольга Тарасевич - Роковой роман Достоевского
Я думала потусоваться в универе, а потом, собравшись с духом, идти к ментам. Но все вышло иначе. В перерыве после первой пары мне позвонил какой-то мужик.
После его фразы «Виктора Васильевича арестовали» я на пару минут впала в конкретный ступор.
Arrested. So it’s true. My husband is guilty.[57] Он действительно убил, по-настоящему. Конечно же, я ведь сама вчера видела, как он отстирывал кровь. Отстирывал в горячей воде, а кровь надо смывать холодной, на рубашке осталось бурое пятно. Витю поймали. Поймали…
Мужик тем временем спросил:
– Поняла?
Я ничего не поняла, он снова пустился в объяснения, после чего я догнала: разговариваю с адвокатом… Мужа забрали прямо в офисе, секретарша быстро связалась с адвокатом, и ему удалось даже присутствовать на допросе. Он рассчитывает еще получить свидание и просит, чтобы я вернулась домой, собрала вещи для Виктора.
Собрать вещи, легко сказать. Два часа я тупо бегала по квартире, хватаясь то за ноутбук, то за портплед, то за любимую Витину чашку для чая.
Когда пришел адвокат, в прихожей стояло уже пакетов пять-шесть, набитых шмотками, техникой, едой, любимым вином Виктора.
Адвокат принялся разбирать вещи и рассказывать, что ему сообщил мой муж.
Свидание удалось получить быстро.
В этом я, в принципе, не сомневалась: за бабки теперь можно устроить все. А то, чего нельзя, устроится за очень большие бабки.
Витю подозревают минимум в совершении убийства Алексея Потапенко.
Смешной мальчик с дрэдами мертв. Вот, оказывается, чью кровь Виктор так отчаянно пытался смыть с рукава рубашки….
Но, возможно, Виктору будет предъявлено и еще одно обвинение, в убийстве журналиста. Фотографию мужа показали сотрудникам ярмарки, и кто-то вспомнил, что видел Виктора незадолго до той самой презентации.
– Он действительно там был! – прокричала я из спальни. Адвокат сказал принести теплое белье, но в наших шкафах никогда сразу не найдешь то, что нужно. – Я тоже его видела. И, знаете, этот журналист вроде хотел со мной познакомиться. А Виктор же такой ревнивый! Я даже тоже подумала, не его ли это рук дело.
– Он отрицает свою причастность. Говорит, что просто следил за тобой! Ревновал! На ярмарке он прятался в каком-то подсобном помещении, а потом, когда журналиста убили, быстро сбежал.
«Похоже на правду, – машинально отметила я, разыскав наконец майки с длинным рукавом и даже кальсоны, в нераспечатанной упаковке, как они здесь вообще оказались? – Он в тот вечер действительно пришел домой раньше меня».
– А как Виктор Васильевич вчера опять на ярмарке оказался, это целая история. – Адвокат затолкал белье в пакет, выбрал из вороха сваленных на ковре свитеров один, самый теплый, мохеровый. – Мне надо верить клиенту, но, честно говорю, достоверность его заявления даже для меня под большим вопросом. А что о следователе говорить! Виктор Васильевич утверждает, что, узнав о смерти Крылова, он заинтересовался историей рукописи романа «Атеизм». И решил попытаться ее разыскать. Вот ты мне можешь объяснить зачем? Я не понимаю! Тем более разыскать самостоятельно! Да у него на фирме даже для мельчайших вопросов есть куча помощников. Мне он мог сказать, я бы детектива в два счета нашел. Что, не так?
– Адреналин.
– Что?!
Я позавидовала изумлению на его полном добродушном лице.
Adrenalin, new emotions, unusual sensations.[58] Это затягивает, по себе знаю. Не знаю вот только, как далеко зашел Виктор…
– Он говорил, что собирался подъехать на ярмарку. Что он был там и раньше, познакомился с продавцом, который обещал ему привезти книгу о романах Достоевского. И вот он подъезжает за книгой, а видит тебя. Ты в обнимку с молодым парнем идешь в парк.
– Да не в обнимку, Леша меня просто под руку взял! – не выдержала я. Все-таки мой муж в порыве ревности – редкостный кретин. – Там, млин, дорога вся разбитая, я оступилась. Мальчик меня поддержал, чтобы я не шлепнулась!
– В общем, он увидел вас вместе и решил проследить. Но дорога ремонтируется, напрямую не проехать. Он помчался в объезд, зацепил чей-то бампер. Пока разобрался, примчался в парк – вас нигде нет. Он решил, может, вы в кустах где-то уединились. Нашел тело, оно буквально в двух шагах от дорожки лежало. Сначала, говорит, подумал, парню плохо стало, он лицом вниз упал. Перевернул, запачкался в крови. Понял, что Потапенко мертв. Перепугался, сердце схватило, решил, что, может, парень к тебе приставал, а ты его ударила. Ну и поскользнулся, труп скатился в овраг. А тут еще по аллее кто-то идет, шаги слышны, голоса. Дождался, пока все стихнет, убежал. Пальто в мусорный бак далеко от ярмарки выбросил, костюм дома уже отстирать пытался…
Я слушала адвоката и не верила, что муж был с ним искренен.
Мы расстались с Лешей на входе в парк, я пошла к метро, он на работу. На той аллее, где мы разговаривали, никого не было. Я не верю в маньяков, которые прячутся, выжидая свою жертву. Витя врет…
– Кстати, а что ты делала с мальчиком в парке? – поинтересовался адвокат, пристально глядя мне в лицо. – Ты можешь сказать мне все, Виктор Васильевич, уже когда мы с ним один на один говорили, сказал, что если ты как-то причастна к смерти парня, то он готов взять твою вину на себя. Твой муж – очень благородный человек, не многие бы решились на такое.
Я подумала, что мой муж – хороший актер. И честно сказала адвокату, что, покопавшись в компе мужа, а потом еще и узнав от водителя о непонятном интересе к творчеству Достоевского, тупо ходила по ярмаркам, книжным магазинам и музеям, пытаясь выяснить, что именно его интересует. Потому что думала, что он мог убить Крылова. И ведь поведение Вити так сильно изменилось… А в парк Леша предложил пойти, когда понял, что у всех соседей-продавцов ушки на макушке. Ну и телефон хотел у меня взять. Может, боялся, что я откажу, а соседи потом ерничать будут. Я и отказала, кстати…
– Да, Элен, поговорила бы ты с Виктором Васильевичем напрямую – как бы все упростилось, – вздохнул адвокат и, подхватив пакеты, пообещал: – Все уладится, не волнуйся. Буду держать тебя в курсе происходящего. И ты мне звони, как на допрос вызовут – сразу же поставь меня в известность.
Когда за ним закрылась дверь, меня начало трясти.
Виктор, это точно Виктор, очень на него похоже. Не знаю, из-за ревности или из-за рукописи. Не суть важно: когда он не может получить то, что хочет, то превращается в животное, совершенно ничего не соображает.
А потом я расхохоталась. Я просто умирала со смеху, вспоминая, как вчера он дрожащими руками стирал свою рубашку, а сегодня я передала ему тепленькие кальсоны, как деду!
И это все он, мой муж, жалкий и перепуганный! А я-то, дура, думала, что он просто дьявол во плоти, что он имеет надо мной неограниченную власть, что он навсегда испоганил мои нервы, психику, восприятие жизни! Да все не так, все совершенно не так!
Больше уже не страшно, не противно. Я чувствую только дикое недоумение. Неужели все это было: плетки, групповой секс, мое навязчивое желание убить мужа?! Какой идиотизм! Какой же все это бред… Я освободилась, я свободна, у меня впереди целая жизнь, много-много чистых листов, и только от меня зависит, что на них будет написано. А муж… он сядет или выйдет на свободу, но все это не имеет ко мне уже никакого отношения.
Он должен меня отпустить.
Я больше не позволю ему ломать мою жизнь ни своими проблемами, ни извращениями…
Желание перемен и жажда деятельности были такими острыми, что я решила уйти от Вити прямо сейчас, в эту же минуту.
And I want nothing from him, no jewels, no togs, nothing![59] Возьму только косметику, декоративку и кремы, и ноутбук. И даже компьютер потом верну, у родителей компа нет, а мне надо готовиться к занятиям. Денег заработаю, куплю себе ноут, а этот верну. Пусть подарит очередной наивной дурочке, которая польстится на его смазливую физиономию, свободный секс или бабки!
По понятным причинам, нарисовавшись в квартире предков, я не смогла сказать всей правды. Просто констатировала: Виктора задержали, обвиняют в убийствах. А я с ним жить больше не хочу и не буду. Мне все равно, убивал он или нет. Я больше его не люблю. Мне нравится другой человек, и это серьезно.
Маман громко охнула и как подкошенная рухнула на стул.
– Валокордин там. – Она махнула рукой на холодильник.
Выпив капли, маман резво побежала в спальню, разбудила уже приснувшего папана. И на пару они мне устроили обструкцию.
– Я тебе говорила, что не надо так рано выходить замуж! – кричала маман.
Папан, еще толком не проснувшись, бубнил:
– Да-да.
– Я тебе говорила, что Виктор намного старше, и вы очень разные, и что твоя влюбленность пройдет намного быстрее, чем ты думаешь.
– Да-да, – подтвердил папан.
– Но сейчас… – маман решительно двинула кулаком по столу. Папан очень вовремя успел поймать падающую сахарницу, – сейчас ты не можешь его бросить! Это подло, это низко, это предательство! И я уверена, что это какое-то недоразумение. Ты знаешь мое мнение о Вите, мне твой муж не нравится. Но он не может быть убийцей, это очевидно. И потом, вот ты говоришь, что любишь другого. Ты опять не права! Ты не можешь никого любить, ты просто не знаешь, что это такое. Любовь – это прежде всего ответственность. А судя по тому, как ты ведешь себя со своим мужем, ответственности в тебе нет!
