Посох епископа - Наталья Николаевна Александрова
— Не веришь — и не надо. Зато я точно знаю, что ты здесь делаешь. Ты пришла, потому что здесь в тайнике спрятаны ворованные алмазы. И вот он, этот тайник…
Я шагнула вперед, и шире открыла дверцы шкафчика, перед которым стояла Ева… или Алена… кто ее разберет.
Внутри шкафчика была металлическая панель, в центре которой располагалось квадратное табло с выгравированными на нем цифрами от нуля до девяти.
То есть там был самый настоящий сейф. Только, судя по отделке, старинный.
— Да, вот этот чертов тайник, — протянула Ева, — только как в басне — видит око, да зуб неймет… код от этого сейфа знал только Глеб. Теперь его никто не знает. Кроме кода, тут нужен еще ключ. И этот ключ был у меня, но и он пропал. Так что теперь мне никак не добраться до этих чертовых алмазов.
Я промолчала.
Незачем ей знать, что ключ лежит у меня в сумке.
Ева чертыхнулась и захлопнула шкаф.
Она повернулась ко мне и проговорила:
— Ну, что смотришь? Этот сейф мне не открыть, так что придется отсюда сваливать ни с чем. Здесь, в двух шагах от меня, — алмазы на многие миллионы, но мне их не достать… так что не знаю, как ты, а я отсюда сваливаю…
Она пересекла комнату, отдернула портьеру, скрылась за ней…
И через несколько секунд снова появилась.
Лицо ее было перекошено, глаза выпучены.
— Ты что — закрыла дверь?
— Дверь? — переспросила я, не понимая, что ее так взволновало. — Ну да, там была полуприкрытая дверь…
— Да, дверь, идиотка!
— Она захлопнулась…
— Вот как? Я специально вставила там дощечку, чтобы она не захлопнулась…
— Наверное, она выпала…
— Наверное! — передразнила меня Ева со злостью. — Теперь нам отсюда не выйти!
— Не выйти? — повторила я, как эхо. Как на редкость глупое эхо. — Почему не выйти?
— Потому! Эта дверь изнутри не открывается! На ней даже нет замка и дверной ручки! Это ловушка для незадачливых грабителей… таких, как мы с тобой.
— Не обобщай! Я никого не грабила! И вообще, как-то же она должна открываться… ведь хозяева особняка как-то сюда попадали. И выходили отсюда.
— Должна. И открывается. Но только кнопка, которая ее открывает, находится внутри сейфа. Тот, кто знает код сейфа и у кого есть ключ, может выйти отсюда без проблем. Но не мы с тобой…
Она вдруг как-то обмякла, как будто из нее выпустили воздух, и опустилась на стул.
— Ну все, наша песенка спета. Мы отсюда не выйдем, будем здесь сидеть, пока не сдохнем от голода и жажды. И знаешь, что меня больше всего злит?
— Понятия не имею.
— Что мне придется провести остаток своей жизни наедине с тобой. Глаза бы мои тебя не видели…
Я решила не обижаться на нее — в таком безвыходном положении, в котором мы оказались, человек не отвечает за свои слова…
Безвыходном?
Но ключ-то у меня…
Да, но я не знаю код сейфа, и Ева его не знает…
— Как ты думаешь, сюда иногда кто-нибудь заходит? — проговорила я. — Может, кто-то из сотрудников?
— Никто из них не знает про этот тайник.
— Да, но вы в своем время как-то его нашли.
— У Глеба была какая-то знакомая бабка, которая здесь работала когда-то давно. Она случайно нашла эту комнату и рассказала про нее Глебу. Но сама она давно умерла. Так что рассчитывать, что нас выпустит уборщица, не стоит…
— И сколько мы сможем здесь продержаться?
— Понятия не имею!
— А сколько хоть сейчас времени?
Я машинально взглянула на настенные часы, потом на свой телефон.
Время на часах и на телефоне было совсем разное.
— Эти часы не идут! — сказала мне Ева. — Глеб еще в прошлый раз пытался их завести, но ничего не вышло.
— А как вы вышли в прошлый раз? Или тоже дощечку подкладывали?
— Ты что, совсем тупая? Я же тебе сказала, внутри сейфа есть кнопка, которая открывает дверь! Но нам до нее никак не добраться. А дверь благодаря тебе захлопнулась… так что ты обеспечила нам мучительную смерть! — Судя по голосу, Ева была на грани истерики.
— Ну, ты тоже приложила к этому руку. Вот не убила бы Глеба… кстати, зачем ты его убила, если не знала код?
Ух, как она на меня посмотрела! И сжала кулаки, видно, очень хотелось ей меня поколотить. Но сдержалась, сообразив, что толку не будет, и почему-то ответила:
— Я же была в безвыходном положении! Кроме того, я была уверена, что найду у него код. Он где-то должен был его записать…
— Почему? Он мог его просто запомнить. Записывать такие вещи глупо, такая запись может попасть в руки кому угодно.
— Но как раз запомнить код он не мог.
— Почему это?
— У него была очень плохая память на цифры. Прямо какая-то болезнь. Он не мог запомнить ни один телефон, ни одну важную дату — все записывал. Поэтому я нисколько не сомневалась, что найду у него записанный код. Но не нашла…
Она схватилась за голову и заходила по комнате взад-вперед, как зверь по клетке.
Потом подошла к сейфу и с ненавистью уставилась на табло.
— Ну, свою-то дату рождения он помнил? — проговорила я. — Может, ее он и использовал как код?
— Даже в этом я не уверена, — процедила Ева. — Может быть, он не мог запомнить собственный день рождения.
— Но ты тоже, наверное, не помнишь…
— Как раз помню! Мне как-то раз попал в руки его паспорт…
— И что — ты запомнила дату его рождения? — проговорила я с недоверием.
— Представь себе — да! У меня, между прочим, прекрасная память на цифры! Прямо фотографическая!
— Ну, вы были прямо две противоположности!
— Ага, он так и говорил — крайности сходятся!
— Ну так попробуй, может, дата его рождения подойдет…
Ева подошла к сейфу, вздохнула и набрала на табло несколько цифр, встав так, чтобы я их не видела.
Глупо, кстати.
Даже если эти цифры подойдут и сейф откроется, вряд ли мне еще когда-нибудь придет в голову зайти в этот тайник…
Но цифры не подошли.
— Черт, черт! — Ева ударила по табло кулаком. — Зря я тебя послушалась!
— Да какая разница? Попыткой больше, попыткой меньше… времени у нас с тобой навалом!
Она бросила на меня злобный взгляд и прошипела:
— Времени, может, и навалом, но вот попыток… попыток осталось только две. Глеб говорил, если три раза наберешь неверный код — срабатывает защитная система.
— Ну так, может, это и хорошо. Завоет сирена, и кто-нибудь нас отсюда выпустит.
— Никакой сирены! Замок заблокируется, и открыть его будет практически невозможно.
— Черт!
