Дочь за отца - Владимир Григорьевич Колычев
— Как?
— Точно сказать не могу. Могу лишь сказать, что Рита с подружками убегали от него… Ты это видел?
— Нет.
— А как Зоя сегодня убегала от Живодера, видел?
— Какая Зоя?
— Живодер девчонку сегодня изнасиловал. У Кушакова отобрал… Может, видел, «семерка» Кушакова у его дома стояла?
— Когда видел? — насупился Зубьев, давая понять, что Степан оскорбляет его своими попытками поймать на слове.
— Когда Живодер девушку насиловал. А потом гнался за ней.
— Как я мог что-то видеть?
— Вы знаете, где живет Живодер? — Степан перешел на «вы».
— Знаю.
— А то, что он допоздна засиживается у Фомичева?
— Знаю.
— А как возвращается домой?
— Думаю, что пешком.
— Берегом реки?
— Возможно.
— Его убили из того же пистолета, что и Бурнакова, Буслаева и Драчева. Из пистолета той же системы. Елкина утверждает, что у покойных было как минимум два пистолета. Один остался на месте преступления, а другой ушел вместе с преступником. Возможно, Бурнакова, Буслаева, Драчева и Крикова убил один и тот же человек.
— И вы подозреваете меня!
— Вы переживаете за свое дело, вас коробит беспредел, который процветает в поселке. Наркотики, проституция, изнасилования… Сколько девушек было похищено за последнее время? Я знаю, что вы заступились как минимум за одну из них.
— Заступался и буду заступаться. Вы меня не посадите, у вас нет никаких доказательств, — уверенно сказал Зубьев. — Одни только предположения.
— У вас есть мотивы… Бурнакова и его дружков вы могли убить, потому что они отъявленные мерзавцы. Вы могли видеть, как Елкина с подружками убегают от них, могли зайти в дом, а там пистолет на столе, бандиты спят…
— Бурнакова и Буслаева убил их дружок. И сам застрелился.
— На самом деле это не так.
— Ну да, — усмехнулся Зубьев.
Он прекрасно понимал, что, если Битовский уголовный розыск зайдет в тупик, вся вина за убийство ляжет на Драчева. И еще он уверен был в том, что убийство Живодера ему не пришьют. Калоши он выкинул, орудие преступления тоже, остался только обратный выброс пороховых газов, но, возможно, он с этим все предусмотрел. Можно ведь стрелять, защитив руку ну, например, каким-нибудь нарукавником. А кисть — перчатками, которые также можно выбросить. Но все это в теории, а на практике на месте преступления остался пепел из курительной трубки. Само по себе не доказательство, следов слюны на нем нет, а если вдруг и осталось что, никакая лаборатория не выделит материал для сравнения. Ну, если только какая-нибудь инопланетная.
— А Криков тоже сам застрелился?
— Его убил Фомичев. Догнал его и убил.
— Зачем?
— Может, и не Фомичев… Вчера подъезжали московские бандиты, им нужен был убийца его бандитов. Как думаете зачем?
— Это называется хитрый план — убить Живодера и свалить все на Сафрона… Когда вам пришла в голову эта идея?
— Сейчас и пришла… Не убивал я Живодера. Никого не убивал.
— А как же форменная куртка с капитанскими звездочками на погонах и милицейским шевроном? Шаткая походка…
— Это все, что у вас есть? — усмехнулся Зубьев. — Негусто!
— И тем не менее вам придется объясниться.
— А если преступник взял мою куртку?
— Кто, Фомичев?
— Значит, Живодера убил не Фомичев.
— А кто?
— Какая разница кто? Главное, что этого ублюдка больше нет, — хмуро сказал Зубьев.
— Вы давно об этом мечтали?
— Да, я об этом мечтал! Это плохо? — в упор спросил участковый.
— С одной стороны, это очень хорошо!
— А с другой, вам нужно раскрыть это дело.
— Совершенно верно!
— Зачем? Перед генералом Андриановым выслужиться? Так это не ваш генерал.
— Не наш, — вынужден был согласиться Степан.
— Может, выслужиться перед московскими бандитами? — скривил губы Зубьев.
— Это ты зря! — нахмурился Степан.
— Тогда что?
— Дело чести!
— Какой чести?.. Сам же говоришь, Живодер девчонку сегодня изнасиловал. А мог и убить. Это, по-твоему, честь?.. Это ведь Живодер Риту мою изнасиловал. Она тебе не говорила?
— Да нет.
— И не скажет. Потому что ей стыдно.
— Стыдно?!
— Да, она проститутка, наркоманка… Но ей все равно стыдно! Она без слез не может это вспоминать… Давай, капитан, выкладывай все свои козыри. Что у тебя есть? Кто видел человека в моей куртке, табак из трубки, что еще?..
— Куртку твою на экспертизу нужно сдать, — не очень уверенно проговорил Степан.
А ведь это действительно так: что Бурнаков, что Живодер — законченные ублюдки. И если Зубьев грохнул их, то ему памятник при жизни нужно ставить, а не в тюрьму сажать.
— Сдавайте, если полномочия есть, — пожал плечами Зубьев.
— Наши полномочия — генерал Андрианов.
— Берите! — участковый кивнул на куртку.
— Из табельного когда в последний раз стрелял?
— В крайний… На прошлой неделе. Не так уж и давно… Пистолет мой табельный тоже можете взять.
— Стреляли не из табельного ствола, а из «Беретты», — качнул головой Степан.
И куртку надо на экспертизу брать, и обыск проводить, но без следователя лучше не начинать. Сначала к нему, потом все остальное. Только вот никуда уже не хотелось ехать. И плевать, кто что скажет.
— Откуда у меня «Беретта»? — качнул головой Зубьев.
— Не было «Беретты»?
— Нет, конечно!
— И сегодня ночью до самого утра вы находились дома?
— Разумеется, — кивнул Зубьев.
— И калош сорок пятого размера у вас нет? — Степан смотрел ему прямо в глаза.
— У меня размер ноги сорок третий, у жены был тридцать седьмой.
— Нет калош сорок пятого размера?
— Нет! — уверенно сказал участковый.
И уверенность эта подтверждалась знанием факта. Или не было калош и «Беретты» вообще, или все это надежно исчезло в прошлом. Изобличить Зубьева может только экспертиза, если вдруг удастся установить, что следы пороховых газов на его куртке совсем свежие, а не какой-нибудь недельной давности… Да пусть со всем этим делом разбирается следователь.
Степан оставил Зубьева, вернулся в машину и велел возвращаться на улицу Октябрьскую.
— Ну что? — спросил Кулик.
— Зубьев Живодера убил. Этого мерзкого подонка.
— А битовских?
— И битовских, — не очень в том сомневаясь, сказал Степан.
— А доказательства?
— Нет и не надо.
— Доказательств не надо?
— А если терпение у человека лопнуло? Свои беспредел творят, девчонок насилуют, убивают, наркота, проституция. И залетные беспределят, проституток в грязь вталкивают.
— А проститутки тоже люди, — кивнул Комов.
— Тем более что среди них, возможно, находилась родная дочь Зубьева.
— Елкина?
— Зубьев не отрицает такую возможность.
— А дочь конкретно опустили. Проститутка, наркоманка… Зубьев терпел, терпел…
— Могло и накрыть, — согласился Лозовой. — На пьяную голову.
— В том-то и дело, что Зубьев находился под влиянием зеленого змея. Вчера одни бандиты, сегодня другие, а завтра обычных людей убивать начнет. Изолировать от общества таких нужно, — уверенно сказал Круча.
— Так в
