В интересах личного дела - Галина Владимировна Романова
– Она жила одна? – Варя повторила вопрос, на который он так и не ответил.
Она подошла к нему почти вплотную и заглянула в лицо – бледное до синевы.
– Иван! Почему вы молчите?
– Я не знаю, – помявшись, ответил он и увел взгляд в сторону старых кленов. – Намекала на что-то, но я, честно говоря, не верил. Думал, она того… Выдумывает. Заболевание, все дела… Но в ее квартире потом были найдены следы присутствия мужчины. Что странно: зубная щетка, тапочки, бритвенный прибор – все новое, только из упаковки. Я и подумал тогда, что мужчина – плод ее больного воображения. Так и следователь сказал. Искать никого не стали: ни мужчин, ни причин, побудивших ее умереть. Она же сумасшедшая…
– Климов, я созвонилась со следователем, который выезжал на адрес, где покончила жизнь самоубийством Татьяна Иванова.
– И? – отозвался он меланхолично, что-то пережевывая.
– Он меня ждет. – Варя глянула на часы. – Уже через десять минут. Я подъезжаю.
– Зачем тебе ее самоубийство, Воронова? – тяжело вздохнул ее начальник. – Она была больным человеком. И…
– Я поговорю со следователем, ага? – разозлилась Варя.
Жует! А она и обед пропустила, и к ужину домой вряд ли вернется. Климову Варя не сказала, но она собиралась навестить хозяев, у которых Иванова снимала жилье. Их адрес должен быть в протоколе.
– Конечно, адрес имеется. Как без него?
Следователь – Сергей Николаевич Корнев – показался ей очень приятным и даже милым человеком. Сразу пригласил к себе в кабинет, хотя уже выходил из отделения. Предложил чаю и даже распаковал коробку конфет, которую точно нес домой.
– Вот и адрес, и телефон. Можете позвонить. Ехать через всю Москву сейчас!.. До полуночи в пробках проторчите.
– Спасибо. – Варя глянула на него признательно и, сунув листок в сумочку, снова схватилась за горячую кружку. – Сергей Николаевич, а вы помните это дело?
– Помню, конечно. Не так часто с двадцатого этажа женщины выпрыгивают. На моем веку в полиции всего второй такой случай.
– Почему выпрыгивают?
– Тело лежало очень далеко от того места, где должно было, если бы она просто шагнула с подоконника.
– То есть ее могли выбросить?
– Могли. Но кому это надо? Женщина была нездорова. Заключение экспертов имеется. Ее брат подтвердил, что она жила одна. Вы конфетки берите, не стесняйтесь, Варя. – Сергей Николаевич ласково улыбнулся.
Он все сильнее казался ей мягким, уютным дядечкой. С таким, как он, славно жизнь доживать, покачиваясь в кресле-качалке перед камином.
– Спасибо. – Она стащила из коробки еще одну, пятую по счету конфету. – Ее брат утверждает, что в квартире были обнаружены следы мужского присутствия. Зубная щетка, тапочки, бритвенный прибор.
– Да, помню. Все новенькое, только что из магазина. Даже чек нашли в мусорном ведре и упаковки. Думаю, это было ее мечтой, – с легкой печалью обронил следователь. – Всего этого хотелось в жизни, но не срослось. Одна она жила. И ждала мечту…
По дороге домой Варя попала в пробку. Навигатор показал сразу два ДТП впереди и время прибытия обозначил через час.
– Ёлки-палки, Паша, ответь же ты, наконец! – кричала она в мобильник.
Климов не отвечал: либо не слышал, либо не хотел.
Предполагать второе было обидно. Она столько работы сегодня переделала! Пол-Москвы изъездила. И версии рождались одна другой интереснее. А Климову не до нее. Наверняка уже дома с какой-нибудь очередной красавицей – любительницей необременительных отношений. Варе тут же вспомнился его поплывший ленивый взгляд, и захотелось зареветь с досады.
Она в очередной раз набрала Климова. Он не ответил, и Варя полезла в сумочку за листком с адресом и номером телефона хозяев, у которых Иванова снимала жилье.
Она не собиралась звонить и хотела завтра к ним съездить. Кто, скажите, станет откровенничать по телефону! Но Климов не отвечает, а тут еще эта пробка…
– Алло! Виктория Степановна? Ваш номер телефона мне дал Сергей Николаевич.
Варя быстро рассказала о причине звонка, назвала свое полное имя, звание и должность.
– Хотела завтра к вам приехать и поговорить с глазу на глаз, но попала в пробку и…
Виктория Степановна отнеслась с пониманием. Даже, кажется, обрадовалась, что визита не будет и они обойдутся телефонным разговором.
– Знаете, я даже не догадывалась, что у Татьяны были проблемы с психикой. Узнала уже после всего, что случилось, – призналась женщина. – Она производила впечатление умной, интеллигентной. А аккуратистка какая! В общем, никаких проблем с этой квартиранткой у нас не было. До тех пор, пока…
– Она одна жила? – задала Варя вопрос, не дающий ей покоя. – В квартире обнаружили мужские тапочки, зубную щетку и бритвенный прибор, но все новенькое. Сочли, что она…
– Выдумала себе мужчину? – перебила ее Виктория Степановна. – Бросьте, старший лейтенант! Она не такая идиотка. Был у нее мужчина, точно был. Я их не раз видела вместе. И в квартире его заставала в домашних тапках и банном халате. А новые вещи… Так она часто меняла все! Без конца коврик у порога обновляла. Шторы. Посуду. Пунктик, видимо, у нее на этом был.
– А почему следствие не располагает сведениями о ее мужчине? Вы им не сказали?
– А кто меня спрашивал?! Вывалилась из окна и вывалилась. Быстро все записали, подписи собрали, и тишина, – ворчливо отозвалась женщина и со вздохом добавила: – Хорошо, что не повесилась в комнате или вены не вскрыла в ванной. Как бы я стала потом сдавать жилье с такой некрасивой историей?!
– Вы его узнаете, если я покажу фото?
– Кого? – не сразу поняла Виктория Степановна.
– Того мужчину, который жил с Татьяной.
– Конечно, узнаю. Не красавец, конечно, но и не урод. Обычный. Образованный. Интеллигентный. Ей под стать…
Красная линия в ее мобильном навигаторе окрасилась зеленым – пробка наконец-то рассосалась, они поехали. Договорившись на завтра о встрече, которую может не одобрить Климов, Варя отключилась. И почти сразу он ей позвонил.
– Знаешь, Воронова… – протянул Павел тем самым ленивым голосом, намекающим на только что завершившийся секс на диване. – Почему у меня такое ощущение: чем больше мы с тобой копаем, тем глубже вязнем во всей этой истории?
– Потому что, майор, копать мы начали не оттуда – раз.
– А два? – Его голос разбавился жидким интересом.
– А два – нас слишком долго держали на расстоянии фигуранты, решив, что это их личное дело. Буторин проявил интерес и попросил разобраться, но быстро утешился в объятиях лучшей подруги Ляли. Мне вообще кажется, что он все это затеял не ради своей женщины. – Варя грустно улыбнулась.
– А ради кого?
– Себя – любимого.
