Призраки оставляют следы - Вячеслав Павлович Белоусов
Проснулся Моисей Моисеевич рано, когда Мурло опять пустился в яростный лай у ворот. В руках – раскрытый альбом с фотографиями жены, сына и внучонка – так с альбомом он и заснул вчера, пригревшись у печки и вспоминая. Подбежал к окну, дёрнул занавеску – у ворот стоял автомобиль странной несовременной конструкции. Возле автомобиля в нетерпении расхаживал незнакомец в чёрном. Поглядев на окошки, он в очередной раз ударил в колокольчик. Надрывался Мурло, встав на забор передними лапами.
«Прямо чудеса какие-то», – подумалось Моисею Моисеевичу.
Машина была из времён его молодости, на таких обычно покатывались энкавэдэшники, грозные люди из секретного государственного ведомства, попросту не беспокоившие.
Он накинул пальто и поспешил на крыльцо.
III
– Приношу глубокие извинения, – раскланялся молодой человек в тёмных кепи и плаще. – Не здесь ли проживает доктор Илья Артурович Дынин?
«Странные дела, – продолжал недоумевать Моисей Моисеевич, – когда-то эти люди преследовали меня, теперь им понадобился мой внук…» Он успел проснуться, но не совсем ещё пришёл в себя. Словно перед глазами в его памяти маячили отрывки былого сна, мытарства, начавшиеся с побега из Советской России Гиппиус и Мережковского. Дело тогда не кончилось пристрастными допросами. Глава питерских чекистов злой гений Бокий занимался тем делом. И им пришлось не одни сутки провести в предвариловке… После, скрывшись из Питера, они изменили фамилии, так Моисей Моисеевич Киршенштейн преобразился в Михаила Михайловича Дынина, в действительности сгинувшего в Саратове от свирепствующего тифа.
Тяжёлый сон с воспоминаниями прошлого, конечно, не освежил Моисея Моисеевича, однако не помешал ему преодолеть лёгкое замешательство и пригласить гостя в дом.
– Аркадий, – протянул руку молодой человек, – приятель вашего внука и Ковшова. Из города.
– Не соблаговолите откушать с дороги? – пододвинул Моисей Моисеевич стул гостю. – Илья о вас рассказывал. Очень приятно.
– А где внук? Не в больнице? – повременил раздеваться тот. – Данила выехал в Питер. А с Ильёй мы договорились встретиться, однако?..
– Помилуйте! – забегал вокруг стола всполошившийся дед. – О вашем визите мне ничего не известно. Вчера утром, как обычно, я ушёл к соседке за молоком, у неё засиделся, а возвратившись, его уже не застал. Он всегда боится опоздать на первый паром, так что я особенно не придал значения его ранней отлучке, но он не вернулся из города, а теперь вот ваш визит!..
– Что могло случиться?
– Уж не девушка ли у него завелась?
– Девушка? – Аркадий хмыкнул. – А почему нет? В бюро красавицы одна другой краше!.. Впрочем… – он насторожился и потянулся к печке, где достаточно высоко торчал листок бумаги, приколотый гвоздиком в едва заметную трещинку.
Бумага красовалась на самом видном месте, поэтому оставалась незамеченной для хозяина.
– Откуда? – всплеснул руками Моисей Моисеевич и воззрился на Аркадия, как на великого фокусника.
– Не открываю секретов, ибо это профессиональная тайна, – пококетничал тот, сорвал листок и протянул его хозяину. – Вам привет от загулявшего внука.
– «Дед! Я уехал в Семёновку, – начал читать тот, прокашлявшись от смущения. – Там останусь дня на два. А впрочем, как повезёт. Буду искать Гиблое место. Если что, сниму жильё. Илья».
– Вам это что-нибудь объясняет? – ткнул пальцем в записку Аркадий. – Что ещё за Гиблое место?
– Боюсь, я начинаю догадываться о тревогах, мучивших его в последние дни… – задумчиво произнёс Моисей Моисеевич. – Илья выспрашивал меня об этом Гиблом месте. История старая, больше похожая на страшную сказку, которой на ночь бабушки пугают непослушных детей.
– Сказка?
– Хотя бытует мнение, что за этой сказкой скрывается реальное событие, когда-то имевшее место в тех краях. Помнится, в большую воду, когда она сходила, там отыскивались кости, останки человеческих скелетов. Их растаскивали собаки и про них забывали. В период Гражданской войны или сразу после неё вымерло от опасной заразы целое село. Там же, на возвышенном берегу, останки были преданы земле, однако цивилизованным способом не были обозначены, а со временем об этом месте забыли. Осталось в людской памяти лишь название страшного бугра – Гиблое место. Новое поселение – деревня Семёновка от того бугра дальше, но жителям тех мест нет-нет, да приходится пугаться: приносят собаки в зубах кости человеческие, разрывая песок.
– Семёновка, значит? – задумался Аркадий, вперив руки в бока. – И далеко сей край?
– Километров двадцать-двадцать пять. Но с паромами. Я сам там не бывал. Рассказывали.
– Вот и славненько, – поводил носом Аркадий, оглядывая комнату, словно чего-то подыскивая. – Собирайтесь!
– Но позвольте…
– Придётся, милейший Моисей Моисеевич, отправиться нам на поиски вашего внука.
– Он же пишет…
– Ружьишка у вас, случаем, нет?
– Ружьё?
– Хотелось бы и патронов.
– Вы думаете охотиться?
– Вполне возможно, придётся.
– Осталось от сына, – заторопился в чулан Моисей Моисеевич; вид Аркадия, манера его поведения, твёрдость и жёсткость, с которыми он раздавал приказания, подавляли, заставляли повиноваться и исполнять без размышлений.
– Пёс смыслит в охоте?
– Может, вы поделитесь своими планами? – попробовал всё-таки заикнуться хозяин, подавая двустволку и патронташ.
– В дороге, милейший Моисей Моисеевич, в дороге. У нас будет время всё обсудить. А пока не забудьте про воду и спирт. Впрочем, сгодится и водка. Да, понадобится аптечка с бинтами.
Дынин-старший ловил приказания с открытым ртом и не успевал переваривать информацию: несомненно, этот молодой человек готовился к отчаянному сражению. Мурло вопросов не задавал. Он без сожаления расстался с тёплой будкой и бесцеремонно, будто только и катался в старинных кабриолетах, заскочил на заднее сиденье.
Взревев двигателем и вздрогнув всеми железными мышцами, странное средство передвижения понеслось по снежной дороге навстречу таинственной деревне со страшным прошлым и тривиальным названием.
IV
Весь долгий путь Аркадий отмалчивался, с головой уйдя в свои мысли, на попытки Моисея Моисеевича завязать разговор отвечал короткими однозначными фразами. Мурло невозмутимо возлежал на заднем сиденье, не реагируя на тряску и собак, встречавших и провожавших их неистовым лаем в каждом населённом пункте. На паромных переправах Аркадий выбегал к мотористам баркасов, показывал им красную книжицу, при этом со значением надвигал кепи на глаза и поднимал воротник плаща. Приём действовал безотказно: их автомобиль тут же пропускали без очереди и никто не пикал. Что это была за книжка, Моисей Моисеевич, конечно, не знал, но догадался, что она та самая, обладающая фантастической способностью вершить великие дела. Не меньшее впечатление производил и огромный пёс, который из машины не выскакивал, не тявкал как легкомысленные дворняги, а с царским видом взирал на окружающих величественной мордой
