Владимир Кашин - Тени над Латорицей (Справедливость - мое ремесло - 3)
- А зачем она лазила в гостиницу?
- Дурная голова ногам покоя не дает. Что-то вроде пари, из принципа. Парень там у нее был, артист какой-то. Ее задержали на том самом, третьем этаже, где венгерские туристы ночевали.
- Привезите ее сюда. Времени у нас мало, но с ней все-таки поговорю.
6
- Как ваше имя?
- Таня. Таня Красовская.
- Скажите, пожалуйста, как вы оказались в Ужгороде пятнадцатого июля?
- Меня спрашивали об этом миллион раз. Проездом.
- Надолго останавливались?
- На три дня.
- Где жили?
- У подруги.
- Подруга может это подтвердить?
- Может, но не подтвердит.
- Почему?
- Потому что я не собираюсь давать вам ее адрес. Если я виновата, с меня и спрашивайте. Целиком и полностью отвечаю за свои поступки, а ее нечего дергать.
- Вот как! Засекреченная, значит, у вас подруга. А куда вы направлялись через Ужгород? Это тоже секрет?
- Почему секрет? Я ехала сюда. На границу.
- А зачем вам граница?
- "Зачем, зачем"... Парень у меня тут служит. Знакомый.
- Жених?
- Не знаю. Видно будет. А вам какое дело? Вот еще сегодня отсижу здесь, а потом поеду куда захочу. Хоть к черту на кулички.
Ковалю трудно было разговаривать с этой девушкой, допрашивать ее, Наташкину ровесницу. И почему она такая колючая? Что за глаза? От мелкой обиды таких глаз не бывает. Скорее в них - устоявшаяся неудовлетворенность собой и окружающими. Девушка молодая, обаятельная, а такая озлобленная, недоверчивая, и это - в каждом взгляде, жесте, движении. Почему? Нет, дело здесь конечно же не в тех пятнадцати сутках, которые она вполне заслужила.
И при всем том надо было вызвать ее на откровенность с человеком, который ее допрашивает.
- Скажите мне, Таня, честно, почему вы ударили сержанта?
- Он оскорбил меня.
- И вы не побоялись поднять руку на представителя власти?
- Я не побоялась ударить плохого человека. Человек, который оскорбляет женщину, не имеет права быть представителем власти. Мне стало обидно и больно даже не оттого, что он сказал мне грязные слова: минутой раньше он учил вежливости какого-то хулигана и тут же нашел возможным оскорбить меня. Неужели я такая, что меня можно всякими словами обзывать? Это ведь и про меня сказано, что человек звучит гордо!
Ковалю понравился Танин ответ. Честный и откровенный!
- Что касается поведения сержанта, мы разберемся. Звание работника милиции, представителя власти, обязывает каждого из нас, от сержанта до генерала, быть сугубо справедливым и интеллигентным. Несмотря на специфику нашей работы. А теперь, Таня, не смогли бы вы рассказать - обстоятельно и точно - о том, что же все-таки случилось в тот вечер. Для меня это очень, вы понимаете, очень важно. Прошу вас, постарайтесь, пожалуйста, вспомнить решительно все - до мельчайших подробностей.
- Я уже рассказывала много раз. Но повторить не трудно, - сказала она уже спокойнее. Видимо, ей понравилось, что подполковник не разговаривает с ней сухим, официальным тоном, а вежливо просит. - В тот день я познакомилась с одним человеком. Зовут его Виталий, он из Москонцерта, на гастроли приехал. Ну, бродили по городу, ели мороженое. Вы, наверно, думаете: вот вертихвостка, парень в армии, а она с артистами развлекается. Нет, это не так. Мне этот Виталий ни к чему. Просто было в тот день как-то тоскливо на душе, а тут хороший человек подвернулся.
"А подруга?" - хотел спросить Коваль, но сдержался, понимая, что нарушит этим свободное течение разговора. Да и не это было сейчас главным.
- Виталий тоже никого в Ужгороде не знал, - говорила тем временем девушка. - Вместе нам было веселее. Но он мне, честно говоря, совсем не нравился. Вечером Виталий пригласил меня к себе в гостиницу. Ужин заказал в номере.
- И вы не побоялись пойти с малознакомым мужчиной в гостиницу?
- А чего мне бояться! Я себя всегда могу защитить! К тому же Виталий был какой-то застенчивый, я даже удивилась, когда узнала, что он - артист, думала, артисты смелее, даже немного нахальные. Правда, потом он оказался не только застенчивым, но еще и трусом и даже предателем. - Коваль уже читал показания Виталия, в которых тот открещивается от Тани, и еле заметно усмехнулся: девушка нравилась ему все больше. - Ну, может быть, он за свою карьеру боялся, - примирительно заметила Таня. - Потом пытался мне туда, в милицию, передачу протолкнуть, но я отказалась. Одним словом, пришли мы в гостиницу поздно, около десяти. Ужин тоже долго не несли. А когда принесли, явилась коридорная и не очень-то вежливо попросила меня убраться. Я не люблю, чтобы со мной разговаривали таким тоном. Просто я ей чем-то не понравилась. Мы с Виталием вышли на улицу. Ну, а дальше вы знаете.
- Знаю. Вы решили вернуться в гостиницу через окно. Назло врагам.
- Назло этой дуре! - Заметив, что подполковник поморщился от такого эпитета, Таня добавила: - Я проголодалась, а там на столе остывал вкусный ужин. Ну и захотелось еще немного посидеть с Виталием. Он интересный собеседник. А по улицам слоняться уже надоело, да и ноги устали.
- Но вы должны были знать, что гостиничные правила обязательны для всех. В одиннадцать нужно уходить, даже если вы в гостях у папы римского.
- Я раньше в гостиницах никогда не бывала и этого не знала.
- Виталий должен был вас предупредить. Он-то уж знал, раз на гастроли ездит.
- Кроме правил, есть еще люди. И я хочу, чтобы меня уважали те, которые требуют, чтобы я уважала их правила. Логично? По-моему, вполне. Таня умолкла, собираясь с мыслями, бросила на подполковника Коваля пристальный взгляд, и в глазах ее отразилось удивление, словно она неожиданно спросила себя: "А что это я, собственно, откровенничаю с этим милиционером?" Но тут же она взяла себя в руки.
- Так на чем я остановилась?
- На том, что вы решили вернуться.
- Я отправила Виталия вперед и сказала, чтобы он ждал меня в номере. Виталий отговаривал - и он ни в чем не виноват. Разве только в том, что трус.
- Почему же "трус"? Просто умный человек. Я бы на его месте тоже не советовал бы вам лезть в окно.
- Ну, допустим. Значит, я неумная. Я полезла, и меня сняла милиция какой-то психованный дед снизу заметил и начал вопить как резаный.
- С какого этажа вас сняли?
- С третьего. Вернее, не сняли - сам Виталий втащил меня в окно. Иначе я бы разбилась. Сначала я ошиблась окном, потом растерялась и перепугалась насмерть.
- Ошиблись окном? Вы заглядывали и в другие окна?
- Только в одно. Оно было открыто настежь. А в номере никого не было.
- Это рядом с номером вашего Виталия?
- Да.
- Вы не дошли, так сказать, до своего приятеля или, наоборот, проскочили его окно?
- Не дошла. Это окно ближе к трубе и пожарной лестнице. Как я ошиблась, не пойму! Снизу точно рассчитала, а наверху потеряла ориентацию. Темно было. И в этом окне тоже было темно. Влезла, смотрю - нет никого. Хотела выйти - дверь заперта. Одна дорога - снова на карниз.
- Значит, в номере никого не было?
- Нет, там только чемодан стоял.
- Вы знали, что на этом этаже живут иностранные туристы?
- Нет.
- Ну хорошо, а какой номер был у вашего Виталия? Помните?
- До гроба не забуду! Триста седьмой.
- Как фамилия вашего знакомого?
- Не спросила... Но это можно узнать в гостинице или в милиции... Таня смущенно улыбнулась: нашла кому советовать, где выяснить фамилию Виталия, - подполковник, наверно, и сам все уже давно знает. Только непонятно, зачем расспрашивает ее?
От этой мысли волна враждебности нахлынула на нее. И чего этому человеку от нее надо, черт возьми?! Допытывается, допытывается, делает вид, что сочувствует, а сам себе на уме. Может быть, Виталий что-то натворил? Хотя, в конце концов, какое ей дело до этого Виталия! И подполковник поболтает и уйдет домой, а она должна еще до завтра здесь торчать. Он ведь ее не выпустит...
- В котором часу это произошло?
Разговаривать не хотелось, но и молчать не смогла. Ответила сухо, едва разжимая губы:
- Что-то около половины двенадцатого.
- Значит, от пожарной лестницы... Так, - Коваль задумался. - Вы не заметили, какой чемодан стоял в номере? Цвет, форма?
- Большой... Импортный, по-моему. Коричневый... Я не очень присматривалась, не до этого было...
- Семен Андреевич, вам небольшое задание. - Отправив Таню, Коваль позвонил в отдел уголовного розыска. - Красовская утверждает, что в номере, куда она по ошибке попала, никого не было. Окно было открыто. Именно это крыло гостиницы занимали иностранцы. Поинтересуйтесь, кто жил в те сутки в номере, который рядом с триста седьмым, - имею в виду номер, что ближе к углу дома, к пожарной лестнице, - выясните, где тот мужчина или женщина находился в половине двенадцатого ночи? Его имя... И еще: какие туристские группы из Венгрии и ФРГ останавливались в гостинице с двадцатых чисел июня до шестнадцатого июля.
- Есть, товарищ подполковник, сделаем в лучшем виде... - ответил Бублейников.
- Вегер вам поможет.
