Галина Романова - Расплата за наивность
Тяжело дыша, она подтянула к себе сумку и открыла молнию. Пачки денег были аккуратно перетянуты резиночками.
Трясущимися от слабости руками она принялась стаскивать резинки и связывать между собой.
Когда эластичная бечевка стала достаточно длинной, Алка с силой начала стягивать ногу.
Поправив свою немудреную повязку, она огляделась в поисках какой-нибудь коряги. Такая вскоре обнаружилась шагах в трех от нее. Кряхтя и охая, Алка поползла туда.
— Годишься ты мне или нет? — рассматривая палку со всех сторон и пробуя на прочность, размышляла она вслух. — Вроде бы нормально…
Вернувшись к своей поклаже, подхватила сумку и, коснувшись крестика на груди, произнесла:
— Ну, господи, помоги!
С этими словами она начала свой трудный подъем.
Пот заливал глаза, палка то и дело застревала в корнях, нога нестерпимо ныла, но Алка упрямо, шаг за шагом, пробиралась наверх…
— Езжай медленнее!
Ничего не ответив на реплику, Косой обиженно засопел, но сбавил обороты.
— Искать ее здесь все равно что иголку в стогу сена, — пробурчал он наконец. — Она, может, уже в городе давно или за бугром…
— Нет! — оборвали его на полуслове. — Она где-то здесь! Я это чувствую!
— Ну-ну! — криво усмехнувшись, Косой остановил машину.
— В чем дело? — недоуменно уставился на него спутник.
— Я сейчас — отлить надо… — с этими словами он вышел из машины и скрылся в ближайших кустах.
Алка безутешно плакала…
Взобравшись на самый верх, она обессиленно упала лицом в зеленую траву и разрыдалась.
— Я сделала это!!! Господи, спасибо тебе! — повторяла она то и дело сквозь слезы.
Перевернувшись на спину, Алка теребила Надькин крестик на груди и тысячный раз за это время мысленно благодарила подругу. В ее незримой поддержке она черпала свои силы.
— Скоро я буду с вами, родные мои! — глотая слезы, исступленно бормотала она.
Вконец обессилев от трудного подъема и слез, обласканная нежными лучами солнца, она задремала.
Здесь и обнаружил ее Косой…
Продираясь сквозь колючий кустарник, ругая на чем свет стоит всех влюбленных, он вышел на опушку и замер.
Всего в шаге от него, подложив под голову сумку, спала та, которая стала причиной его недельных мытарств.
Если бы Косой верил в бога, то он перекрестил бы видение и возблагодарил всевышнего за содеянное, но в бога он не верил, поэтому ринулся бегом к машине, матерясь и недоумевая на ходу.
Его друзья, слыша треск валежника под тяжелыми шагами и тревожные возгласы, поспешили выйти из машины.
— Ты что, привидение увидел? — уставился на него с подозрением один из них.
Судорожно заглатывая ртом воздух, указывая рукой в направлении, откуда только что вернулся, он выдохнул:
— Она там!!! Спит! Быстрее за мной!!!
Алка заворочалась, открыла глаза и… наткнулась на взгляд угольно-черных глаз. Взгляд этот, казалось, прожигал душу.
Она ахнула и попыталась отползти, но сильные руки подхватили ее и прижали к могучей груди.
— Надо ли понимать, что ты меня теперь не отпустишь?! — возмутилась она.
Ответом ей был тихий, ласкающий смех. Потом Давид произнес:
— Нет! Теперь я тебя никуда не отпущу!..
Усадив ее на заднее сиденье автомобиля, он сел рядом и приказал:
— Давай, трогай!
— Куда?
— Домой!
Косой обрадованно заулыбался и тронул машину с места.
— Получается — от волка ушла, а на медведя напоролась! — нарушила тишину Алка, насупленно уставившись в окно.
Ничего ей не ответив, Давид положил ее покалеченную ногу себе на колено и начал осторожно распутывать повязку.
— Как это тебя угораздило? — спросил он, озабоченно разглядывая посиневшую ступню. — Нужно к врачу, детка. И как можно быстрее…
— Понял! — не оборачиваясь, обронил Косой.
В голове у нее мгновенно созрел план побега. Стараясь казаться как можно более равнодушной, она спросила:
— А что, здесь где-нибудь поблизости есть больница?
Все тот же тихий смех заставил ее взорваться:
— Что смешного в моих словах, черт побери?
— Ничего… — сказал Давид. — Просто я не настолько глуп, чтобы везти тебя в больницу. Есть у меня тут в горах один знакомый…
— Я не собираюсь отдаваться в руки какому-то костолому, — возмутилась Алка, пытаясь выдернуть ногу из цепких рук.
— Тсс-сс, ты сделаешь себе больно, а мне бы этого не хотелось. А насчет врача ты неправа — он лучший из тех, кого я знаю.
Презрительно хмыкнув, она опять отвернулась к окну. Но больше спорить не стала. Нога нестерпимо болела, к тому же ее стало лихорадить, что было плохим признаком.
Помолчав немного, она повернулась к Давиду. Вновь нарвавшись на тот же взгляд, смущенно опустила глаза и обронила:
— Давид, а как ты меня нашел?
— Нашел, потому что искал… — туманно ответил он ей.
— А зачем искал? — не унималась она.
— У нас будет время поговорить об этом, — уклонился он от ответа. — Лучше скажи — чья кровь была в пещере?
— Как кровь?.. Его что… там не было? — последние слова она произнесла почти шепотом. — А где же он?!
— Значит, это ты его замочила?! — встрял в их диалог Косой и зычно захохотал. — Ну, мальчик мой, эта женщина как раз по тебе!
— Нечего меня тут пристраивать!.. — насупилась Алка, но — удивительное дело — не обиделась на грубоватый юмор неотесанного мужика. — Я сама разберусь, чья я женщина.
Давид молча наблюдал за их беззлобной перепалкой. Лишь глаза его загадочно мерцали.
Эти глаза не давали Алке покоя всю дорогу. Куда ни повернись — всюду они. Она то краснела, то возмущенно фыркала, отворачиваясь, но избавиться от их всепроникающего присутствия не могла.
К вечеру они подъехали к небольшой лачуге, скрытой от посторонних глаз буйной растительностью. Из покосившейся двери вышел старик, до самых глаз заросший бородой.
Алка брезгливо сморщилась, бросив взгляд на его узловатые пальцы:
— Это и есть твое медицинское светило? Что и говорить — вид впечатляет!..
— Поверь мне — он поможет, — успокоил ее Давид и поспешил навстречу хозяину, широко раскинув руки в знак приветствия.
Несколько минут Алка с изумлением наблюдала за встречей двух мужчин. Из их гортанной речи она, конечно же, ничего не поняла, но видя, каким теплом светятся глаза старика, подивилась — как может такой бандит, как Давид, внушать кому-то иные чувства, кроме страха…
Она его по-настоящему боялась… Он был непредсказуем, загадочен и… опасен.
Дверь открылась, и Давид протянул ей руку:
— Иди сюда, детка.
Подхватив ее на руки, он прошел к дому и опустился вместе с ней на скамейку.
— Я и сама могу сидеть! — заверещала Алка, пытаясь сдвинуть его руки, которые он сцепил у нее под грудью.
Давид, не обращая внимания на протест, еще сильнее прижал ее к себе и быстро сказал что-то старику.
Тот опустился перед ней на колени, молча взял ее ногу своими натруженными руками и, глядя ей прямо в глаза, промолвил:
— Не бойся!
В следующее мгновение Алка взвыла от боли. Не обращая внимания на ее причитания, старик извлек из кармана широченных штанов бинт в стерильной упаковке и, надорвав зубами, начал мастерски перебинтовывать ступню.
— Все, — изрек он, закончив перевязку. — Неделю в покое, потом можно бегать…
— Спа-аси-бо, — еле вымолвила она сквозь слезы.
Ничего не отвечая, он, кряхтя, поднялся и скрылся в доме.
— Ну как ты? — подал наконец голос Давид. — В порядке? Можно ехать?
— Смотря куда! — встрепенулась Алка. — Куда ты собрался везти меня?
— Я же сказал — домой…
— А… а где этот дом? И чей он? Может быть, ты о моем доме говоришь? — она повернулась и с надеждой посмотрела на него.
— Отныне твой дом — там, где я…
— Что-о?!! — от возмущения у нее перехватило дыхание. — Что вы все себе позволяете! Один меня при жизни хоронит, второй лишает права выбора! Плевать я на вас всех хотела!
С этими словами она соскочила с его коленей и захромала к машине, на пути выплевывая слова проклятий.
Дождавшись, когда она усядется, Давид с ленивой улыбкой пошел следом.
— Трогай, дорогой! — обратился он к водителю, затем, сев вполоборота к Алке, сказал: — Со временем ты поймешь, что твой выбор — это я…
— Очень скромно и со вкусом, — съязвила она.
Давид продолжил:
— Так вот, когда ты это поймешь — я должен быть рядом!
С этими словами он нежно провел кончиками пальцев по ее щеке и засмеялся:
— А вообще-то мне нравится твой темперамент…
— Ах… ты!!! — задохнулась Алка от возмущения. — Не смей ко мне прикасаться!
— Не буду! Не буду! — подняв руки в примирительном жесте, заулыбался Давид. — Я прикоснусь к тебе тогда, когда ты меня сама об этом попросишь!
