Олег Рой - Галерея «Максим»
– Теперь понятно, – кивнул Макс. – Но мне интересно другое… Ты сказала, что вместо меня должны были подсунуть труп?
– Ну да… Влад сказал, что, когда человеческое тело горит, оно принимает определенную позу, вне зависимости от того, был человек в момент пожара жив или уже мертв. В общем, – тут она переменилась в лице, очевидно собираясь сказать что-то очень неприятное. – В общем, они приехали, вытащили тебя, подожгли дом… и только потом поняли, что внутри есть и другие люди. Никто же не знал, что ты захватишь с собой друзей! И… Так вышло… Так вышло, что вместо неизвестного бомжа мне пришлось опознавать труп Гочи и подписывать документы, что это мой сын… – Она издала звук, похожий на всхлип, схватила стакан с минералкой и залпом его осушила.
Вот эта новость произвела на Макса куда более сильное впечатление, чем известие о том, что у него есть ребенок. Он сидел, как громом пораженный. Пожар не был случайностью! Как он сам об этом не догадался? А вот про труп из морга дядя Влад маме наврал… Максим отлично помнил, как он настоятельно советовал, даже требовал взять с собой Гочу. Гочу, который внешне был очень похож на Макса и ростом, и фигурой, и даже лицом…
Мама бормотала что-то о том, как тяжело ей жить с таким грузом на душе, как она чувствовала себя, когда случайно встретилась с родителями Яра и вынуждена была ломать перед ними комедию, как «эти мальчики» до сих пор снятся ей в кошмарных снах… И Макс принялся ее утешать, уверяя, что она тут ни в чем не виновата. Она ведь ничего не знала и не поджигала дом с людьми внутри. Просто хотела помочь своему сыну, только и всего.
На квартиру, где он жил, Максим вернулся уже поздно вечером. Почти сразу же, едва он вошел, зазвонил городской телефон.
– Гуляешь? – дядя Влад не представился, но он сразу узнал его.
– Гуляю, – согласился Максим.
– И не боишься?
– Да нет…
– А напрасно… – это было сказано таким тоном, что внутри у Макса все похолодело, колени подогнулись, а по спине побежали мурашки.
– Что случилось? – не выдержал он. – Зачем вы меня вызвали в Россию?
– Погоди, не части, – отвечал милицейский генерал. – Завтра приеду – поговорим. Будь дома.
* * *Ночь Макс провел беспокойно, слова дяди Влада никак не выходили у него из головы. Что означало это «напрасно»? Может быть, в его деле открылись какие-то новые обстоятельства? Ведь что угодно могло произойти… Например, то, что менты каким-то образом раскопали, что он, Максим Емельянов, жив. Маловероятно, конечно, что такое могло выплыть через десять лет, но вдруг? Его объявили в розыск, дядя Влад узнал об этом, и… Да нет же, ерунда какая-то получается. Если бы так было, ему бы, наоборот, велели сидеть в своей Канаде и не высовываться. А его вызвали сюда. Значит… Да черт его знает, что это значит! Может быть, наоборот, вскрылись факты, доказывающие его невиновность в деле Ани Дорошиной? Тоже очень сомнительно, что такое может быть, но вдруг? Вдруг, скажем, Яр на допросе все-таки признался, что виноваты только они с Гочей, а Макса просто оклеветали? Ну да, он признался, это занесли в протокол, а протокол потерялся, и только сейчас… Нет, бред, конечно, полный! Пусть все было не так. Пусть, скажем, адвокат, выйдя на пенсию, проанализировал на досуге дело Максима Емельянова. И до старика наконец-то дошло, что его подзащитный обвинялся в том, чего не совершал. Адвоката замучила совесть, он загорелся желанием восстановить справедливость, поднял старые документы… Тогда неудивительно, что его попросили приехать. Точнее – было бы неудивительно, если б приехать попросили Максима Емельянова. Однако Максима Емельянова давно нет на свете, и приехал из Канады не он, а Михаил Смирнов. Это-то зачем дяде Владу нужно? Как он будет что-то доказывать, когда существует официальное свидетельство о смерти, могила и все такое прочее? Да, ничего не попишешь, никак не увязывается…
Так и не найдя никакого решения этой сложной задачи, Максим забылся сном только под утро и проснулся от постороннего шума. Кто-то открывал входную дверь, возясь в замке, который был старым и постоянно заедал. В первую минуту Макс испугался так, что даже голова закружилась, и перед глазами все поплыло. Но чуть позже он пришел в себя и сообразил, что это, конечно же, явился дядя Влад. Наверняка у него есть ключи от этой квартиры.
Догадка оказалась верной. Мамин хахаль, заметно постаревший, располневший и обрюзгший, вошел в его комнату и приветственно кивнул:
– Дрыхнешь, соня? Подъем. Важный разговор есть.
– Я сейчас, только оденусь и умоюсь. – Макс еще вчера решил, что будет держаться с дядей Владом вот так – вежливо, сдержанно и отстраненно. Нейтрально, в общем. По крайней мере, до тех пор, пока не выслушает его и не поймет, чего от него хотят.
Когда он вышел из ванной, на кухне уже кипел электрический чайник, на столе был порезан белый хлеб, распечатаны магазинные упаковки с нарезкой ветчины, сыра и копченой колбасы.
– Садись завтракать, – кивнул гость.
– Спасибо, я пока не голоден. – Максим присел на табуретку у стены.
– Ну, ты как хочешь, а я поем. – Генерал опустил в большую кружку чайный пакетик, налил дымящегося кипятку, кинул три куска сахара, размешал. Потом щедро намазал хлеб маслом, водрузил на него сначала ветчину, потом колбасу, накрыл все это сверху сыром и смачно откусил. Макс молча наблюдал за всеми этими манипуляциями. Он ждал, что гость первым начнет разговор, но тот ничего не говорил, только жевал и прихлебывал чай. И Максим не выдержал:
– Владислав Николаевич, зачем вы вызвали меня сюда?
– А ты мне понадобился, – отвечал тот, сооружая себе второй бутерброд. – Работка для тебя появилась.
– Работа? Здесь? Какая?
– Рисовать будешь, – это было сказано так, будто дело уже давным-давно решено и согласия его, Макса, никто не спрашивает.
– Рисовать? – изумился Максим. – А что именно?
– Да картины.
– Какие картины?
– Обычные картины. Как твой батя малюет, так и ты будешь.
– Извините, но я ничего не понимаю!
– А чего тут понимать? – Он снова жевал. – Ты же всегда подражал своему отцу, копировал его полотна, рисовал в похожем стиле. Сейчас это станет твоей работой. Будешь стараться сделать так, чтобы было как можно больше похоже на твоего отца.
– Писать так, как отец, я никогда не смогу, – усмехнулся Макс. – У него опыт, талант, дар Божий… А у меня только способности, чуть-чуть ремесла и детская художественная школа за плечами.
– А этого достаточно, – жестко отвечал Влад.
– Сомневаюсь… И никак не могу взять в толк, зачем это надо.
Гость снова хлебнул чаю и с каким-то странным интересом поглядел на Максима поверх кружки.
– Слушай, парень, а что ты вообще знаешь о своем отце?
– В смысле? Его биографию?
– Можно и так сказать. Его биографию за последние десять лет.
– Ну, знаю, что он женился…
– И знаешь, на ком?
– Да. И про ребенка знаю.
– Небось думаешь, что пацан у нее от тебя? – усмехнулся гость.
– А что, это не так?
– Не так. Не слишком-то приятно тебе об этом говорить, но… – он чуть замялся. – В общем, твоя Лена здорово пудрила тебе мозги. Она довольно долго крутила роман с вами обоими.
– Да ладно, – усомнился Максим. – Не может такого быть.
– Не хочешь – не верь. Но скажи – разве у тебя не вызывало сомнений то, что она встречалась с тобой так редко?
– Она работала…
– И ты в это веришь? Работала! Не смеши меня. Неужели тебя не удивило, что твой отец так легко и быстро сошелся с ней после твоей «смерти»? Конечно, они уже давно были знакомы… Только она скрывала это от тебя. Артистка, одно слово.
Слушая все это, Макс прокручивал в памяти все подробности их отношений с Леной. Как она оживлялась, когда речь заходила о его отце, с каким любопытством расспрашивала о нем… И как неохотно пошла на близость с ним, с Максимом, как потом всячески отмазывалась от постели… С одной стороны, ему не хотелось верить Владиславу, вся его натура сопротивлялась тому, что этот человек, хладнокровно организовавший убийство Яра и Гочи, может быть искренен. А с другой – все факты говорили о том, что он, увы, прав.
– Ты думаешь, почему она тебя бросила? – продолжал тем временем гость. – А почему отец не помог тебе, когда ты просил его об этом? Думаешь, из благородных побуждений, из чувства справедливости? Да как бы не так! Да он просто тебя за решетку упечь хотел, чтобы избавиться от соперника. А ведь помочь-то тебе, оказывается, можно было… Ведь ты не так уж виноват в этой истории.
– Вы это знаете? – Максим так и подскочил. – У вас есть какие-то доказательства?
– Есть, – кивнул Владислав. – Жаль только, что появились они поздно. Получи я их чуть раньше – не нужно было бы затевать всю эту бодягу с побегом и мнимой смертью. Но от тебя же тогда ничего толком нельзя было добиться. Ты ж только молчал, как партизан, да сопли на кулак наматывал. Мол, пьяный был, не помню, может, было, может, не было… Что тебе тогда стоило не бекать и мекать, а твердо сказать: «Не виноват – и точка!»
