Что дальше, миссис Норидж? - Елена Ивановна Михалкова
Миссис Норидж, не считавшая себя старухой, пропустила этот выпад мимо ушей.
– Элиот умел утихомирить Патрицию, – продолжала Петула. – Он не был с ней груб, но она отступала. Сомневаюсь, чтобы Верити могла в присутствии мужа что-то ей подсыпать.
– Верити приходила к миссис Олденбрук одна? – спросила Эмма.
– Случалось. Но чаще она брала с собой за компанию эту свирепую дамочку, Реджину Гроу. Раз вы работаете у Гроу, знаете все о характере хозяйки и без меня. Вот у кого суровый нрав! Чисто амазонка! Пару раз я застала их ссоры с Патрицией.
– Реджина Гроу ссорилась с миссис Олденбрук? – уточнила Эмма.
– Еще как! Не спускала старой бестолочи ни единого замечания в адрес Верити. Патриция ведь обращалась с этой плаксой так же, как и до ее замужества. То брякнет, что она похожа на моль. То огреет по спине: мол, не сутулься, как коровница. А то возьмется высмеивать. Тут-то миссис Гроу вступала в бой! Язвительности ей не занимать, а старуху Олденбрук она не боялась ни капли. Однажды я подслушала, как Верити, оставшись с Реджиной наедине, блеет – чисто ягненочек: мол, не стоит огорчать дорогую Патрицию. А та ей в ответ, что никому не позволит унижать подругу в ее присутствии. Так они и цапались перед Верити, а та, бедняжка, не знала, куда деваться.
– И все же миссис Олденбрук не запрещала миссис Гроу посещать свой дом, – заметила миссис Норидж.
Петула произнесла «кхе-кхе» таким многозначительным тоном, что это потребовало от Эммы ответной реплики.
– Судя по всему, миссис Бартон, человека осведомленнее вас мне не найти.
– Что верно, то верно, – согласилась Петула с довольным видом. – Но расскажу я вам не потому, что вы подкупили меня комплиментами, а потому что слышала о вас немало хорошего. Незадолго до смерти Патриция узнала об амазонке такое, что запретила Верити приводить Реджину к ней. Между прочим, это касалось вашего подопечного.
– Финли? – удивилась Эмма.
– Патриция прознала, что миссис Гроу подвергла сына серьезной опасности.
Петула вновь отпила чай с таким видом, словно объяснение было исчерпывающим. Гувернантка нахмурилась. Быть может, Реджина Гроу не часто награждала сына объятиями или нежным материнским поцелуем. Но она заботилась о нем. Когда в Индии Финли начал болеть, Реджина вернулась с ним в Англию, оставив мужа. Впрочем, нельзя исключать, что это было сделано по настоянию супруга.
Эмма строго следовала правилу не обсуждать своих нанимателей с посторонними людьми. Она оказалась в двусмысленном положении. Все взвесив, гувернантка решила, что поищет другой источник сведений.
– Кому, кроме Верити, была выгодна смерть миссис Олденбрук?
– Напрямую – никому, – отозвалась Петула. – Но вы же знаете этот городишко. Здесь не обязательно рассчитывать на наследство, чтобы подсыпать человеку в кофе щепотку-другую мышьяка.
Миссис Бартон произнесла это с невозмутимым видом, внутренне потешаясь над гувернанткой. Однако миссис Норидж не улыбнулась даже из вежливости. Слова об опасности не выходили у нее из головы.
* * *
Обыкновенно свой выходной – каждое третье воскресенье месяца – миссис Норидж проводила на Бэрри-роуд, где ее и застал Элиот Флетчер. Со временем (а также с ростом стоимости ее услуг) она пришла к решению всегда оставлять за собой собственный угол. Эмма без труда обживалась в чужих домах, однако продолжала платить владельцу дома на Бэрри-роуд за уютную комнату со спальней, из окна которой была видна река.
Но в это воскресенье гувернантка вернулась в поместье Гроу.
Мальчика Реджина увела в гости. Эмма отыскала горничную Реджины, Харлоу: та смешивала для хозяйки зубной порошок. Две унции угля, одна унция высушенной коры хинного дерева, две унции измельченного мела и пятнадцать капель лаванды. Когда миссис Норидж вошла, Харлоу с выражением страдания на лице растирала эту смесь, чтобы затем переложить в фарфоровую баночку.
Харлоу было около пятидесяти. Она с двенадцати лет работала на семейство Гроу. Человек, назвавший ее сообразительной, погрешил бы против истины. Но Харлоу была истово предана своим хозяевам. Она еще помнила старых Гроу, отца и мать ее ненаглядного Герберта. Ах, зачем мистер Герберт уехал в Индию! Как хорошо было бы ему в родном поместье!
После смерти старых Гроу ее обожание переключилось на Финли. Когда мальчик заболевал, Харлоу теряла покой. Она бродила по коридорам, как привидение, и стонала. Реджину она недолюбливала, и именно поэтому относилась к уходу за ее вещами с особой тщательностью.
– Я искала миссис Гроу, – сообщила гувернантка, не слишком искусно притворяясь: Харлоу никогда не умела отличать правду от лжи.
– Они у Смалкоттов. А мы вас раньше завтрашнего утра и не ждали, миссис Норидж.
Эмма принюхалась.
– Это бергамот? – спросила она. – Если я не ошибаюсь, миссис Гроу предпочитает лаванду.
Несколько мгновений Харлоу без выражения взирала на гувернантку. Затем резко склонилась над ступкой – ни дать ни взять собака, берущая след. Ноздри ее затрепетали.
– Бог ты мой, и впрямь бергамот! – ошеломленно выговорила она, вынырнув из ступки. – Да как же он сюда попал?
Пузырек эфирного масла с надписью «Бергамот» являлся достаточно красноречивым ответом. Но миссис Норидж решила не полагаться на него.
– Ах, любой бы мог ошибиться!
– Да и кому какая разница, чем изо рта пахнет, – проворчала горничная. – Лишь бы зубы не гнили, верно я говорю?
– Позвольте вам помочь. – Миссис Норидж отыскала в шкафчике пузырек с лавандой и заново смешала ингредиенты. – Раз мистера Финли взяли в гости, значит, он чувствовал себя хорошо?
– Только бледненький очень! Но нынче утром за завтраком попросил добавку. Хозяйка не сразу согласилась. Уж будто ей жалко холодной говядины! Приедет мистер Гроу, все ему расскажу!
Харлоу прикусила губу и испуганно взглянула на гувернантку. Но Эмма бесстрастно размалывала пестиком мел.
– Должно быть, мистер Гроу – справедливый человек, – заметила она.
– Из него мог бы выйти верховный судья! – с гордостью сказала Харлоу. – Из тех, что вправе судить саму королеву. Мистер Герберт блестяще учился, и человек он хороший.
– Полагаете, он был бы недоволен своей женой?
Мел хрустнул в ступке. Харлоу огляделась, словно их кто-то мог подслушать, и села на табурет.
– Я вам так скажу, – начала она, понизив голос. – Наш маленький Финли болеет не впервые. Вас здесь еще не было, когда он слег прошлой весной. Доктор прописал ему настойку и строго-настрого велел давать по часам. Так знаете, что сделала миссис Гроу? Спрятала всю бутылочку. Три
