Что дальше, миссис Норидж? - Елена Ивановна Михалкова
Элиот Флетчер был высокий плечистый мужчина с вьющимися каштановыми волосами и большими карими глазами; влюбленный взгляд их по большей части был устремлен на жену. Мужественный и привлекательный, Элиот был предметом воздыханий многих девиц. Кое-кто из них затаил досаду на Верити с тех самых пор, как она пошла к алтарю рука об руку с одним из самых завидных холостяков Эксберри.
Он не был ни груб, ни жесток. Напротив: его упрекали в чувствительности, больше подобающей женщине, нежели мужчине. Не раз глаза Флетчера увлажнялись при звуках фортепиано, на котором Верити с Реджиной музицировали в четыре руки. Его трогали проникновенные рассказы Реджины о бедственном положении низших каст в Индии. Слушая душераздирающие подробности, Элиот то и дело просил разрешения отлучиться, чтобы выкурить сигару, а в действительности тайком вытереть слезы. Возвращался он с бесстрастным выражением, которое могло обмануть разве что Финли.
Теперь, надеюсь, читатель понимает, сколь пылко человек с подобным характером опекал свою жену. Кто мог бы его винить! Бледное опечаленное личико Верити у многих вызывало побуждение утешить ее. Миссис Норидж недолюбливала страдалиц, однако Верити в своей веселой ипостаси и впрямь была очень мила. К тому же она привязалась к Финли.
– Миссис Норидж, моя жена невиновна, – повторил Флетчер. – Но если на нее обрушатся с обвинениями, она не устоит. Верити потеряла всех близких и вот-вот может потерять свободу. Я щедро заплачу вам. Только найдите настоящего убийцу Патриции Олденбрук.
Оставшись одна, миссис Норидж села в кресло у окна и допила остывший чай.
Элиот определенно что-то недоговаривал. Был ли он сам так уверен в невиновности Верити, как клялся? Эмма вспомнила его жену.
Прелестна, робка, склонна к черной меланхолии. Удачно вышла замуж, не менее удачно обрела подругу. Реджина Гроу печется о своей наперснице больше, чем о сыне. Миссис Норидж замечала, что в те периоды, когда меланхолия Верити отступала, ее печальное очарование несколько рассеивалось. Потерянное эльфийское дитя превращалось в обычную молодую женщину, милую, но и только.
Верити была стеснительна и молчалива. Любила читать. Никогда в жизни, насколько было известно миссис Норидж, не возразила тетке. Серьезно ли притесняла Патриция свою племянницу? Как глубока была обида Верити?
Гувернантка надела легкое пальто, шляпку и спустилась на Бэрри-роуд.
До дома, где жила Петула Бартон, она дошла пешком. Ее высокая сухопарая фигура привлекала внимание, но Эмма не замечала – или делала вид, что не замечает – любопытствующих взглядов.
Миссис Бартон сидела на низкой скамеечке перед клумбой гортензий и выдергивала сорняки. Покойный муж оставил ей неплохое наследство. Петула могла позволить себе нанять садовника. Однако предпочитала расправляться с сорняками сама.
– Здравствуйте, миссис Бартон, – сказала Эмма.
Петула выпрямилась.
Это была женщина лет шестидесяти пяти, полноватая и неулыбчивая. Крупные седые кудри обрамляли загорелое лицо. В Эксберри она слыла чудачкой. Петула редко посещала церковь, однако любила во весь голос распевать церковные гимны в своем доме. Несколько раз, к негодованию соседей, она появлялась в саду, одетая в штаны и сюртук покойного супруга. «Ее могли видеть дети!» – возмущалась Джоанна Стерлинг, женщина безупречная во всех отношениях и чрезвычайно оберегавшая нравственность детей (будучи бездетной – что, возможно, несколько объясняет ее энтузиазм). Определенно, Петула Бартон была из тех людей, которые твердо знают, чего хотят, и не позволяют обществу вмешиваться в их дела.
– Меня зовут миссис Норидж, – представилась Эмма. – Я – гувернантка мистера Финли Гроу.
– Слышала, бедняге нездоровится, – заметила Петула, подойдя к ограде.
– Именно об этом, с вашего позволения, я и хотела поговорить.
Некоторое время Петула, не говоря ни слова, рассматривала гувернантку. Наконец она распахнула калитку и сделала приглашающий жест.
Эмму провели не в дом, а на задний двор, где был обустроен тенистый уголок под лианами винограда: стол из чурбака, два старых стула. Вместо того чтобы позвать служанку, миссис Бартон сама приготовила чай и принесла на подносе. Посуда тоже не отличалась изысканностью.
– Вам известно, что старуху Олденбрук отравили, – утвердительно сказала Петула. – Вы знаете о мышьяке.
Миссис Норидж не стала кривить душой:
– Мне сообщили об этом час назад.
– Значит, в городе обо всем прознают к вечеру. Самое позднее – к завтрашнему утру. Вот тогда-то и поднимется буря! Что ж, не завидую Верити.
– Ее супруг очень встревожен направлением, которое примет расследование. – Эмма отпила чай и поставила чашку на блюдце. – Он убежден, что Верити выставят виновной. Она унаследовала за тетушкой немного, но, кроме нее, других выгодоприобретателей не наблюдается. Если только миссис Олденбрук не имела врагов…
– Да как же не иметь! – перебила хозяйка. – Характер у нее был склочный. К тому же она привыкла, что у нее все под пятой. Но мы с ней жили мирно, хотя и между нами иной раз пробегала кошка. Патриция частенько ссорилась с Джоанной Стерлинг, которая, скажем прямо, такая дура, что взбесит даже святого Петра, случись ей оказаться у райских ворот. Но чтобы травить соседку мышьяком – не думаю, что Джоанна на это способна.
– А как миссис Олденбрук обходилась с Верити? – спросила Эмма.
– Дай ей волю – затискала бы племянницу, как дети тискают самого славного щеночка в помете. Само собой, она изводила Верити без всякой меры. Но та – из кротких смиренных душ. Все сносила! А дала бы хоть раз тетушке отпор, это пошло бы на пользу и той, и другой.
Петула долила себе чай, откинулась на спинку стула и вытянула ноги – поза, за которую Джоанна Стерлинг, безусловно, осудила бы любую женщину.
– Отчего миссис Олденбрук согласилась на брак Верити с Элиотом Флетчером, как вы полагаете? – спросила Эмма. – Предыдущим женихам она отказала. Чем мистер Флетчер покорил ее?
– Уж точно не красотой, – фыркнула Петула. – Хотя не скажу, что от его лица с души воротит, – скорее, наоборот. Патриция навела справки и кое-что разузнала. Сколько приносит его поместье, не затесались ли в истории внебрачные дети – все это она выяснила без труда. Но подкупила ее не честность Флетчера, а его отношение к животным. Он заботится об увечных псах и котах. Им достается столько внимания, словно они чемпионы породы. Патриция рассказывала, что зашла к Флетчеру во время его отсутствия, будто случайно. И своими глазами, пока служанка бегала за водой, увидела окривевшую бесхвостую псину – страхолюдину, каких поискать! Я размышляла, не жалеет ли Элиот свою женушку так же, как бездомную лишайную кошку, – произнесла вслух Петула то, что Эмма благоразумно оставила при себе. – Но Верити – красотка. На красоту мужчины ох как падки! Потому-то
