Татьяна Моспан - Партия в преферанс
Доронькин нервно заходил по комнате. Ладно, насчет Ладынина потом посоображает. Но что-то не нравится ему такой расклад. Один из игроков голову сложил. На хрена нужна такая партия?..
Неприятности начались, как только задумал заняться поисками клада. Он, конечно, человек не суеверный и в глупость всякую не верит, но не захочешь задумаешься. С золотишком лопухнулся, бандюки наехали, дай Бог, ноги унести. Позарился на икону — в ментовку за чужие дела тягать стали.
А смерть Костыля?.. Он задрожал всем телом, когда подумал, что сам мог оказаться на его месте. Темная история. Ни в какие ворота не лезет.
С поисками клада придется погодить. Ну его к черту, своя шкура дороже. Эх, Костя, Костя… Пропал парень ни за грош. Сколько бы дел они с ним провернули!
Вдруг ещё одна мыслишка мелькнула в голове. Подлая, гадкая и… спасительная. Там, в Москве, заинтересовались филиалом музея военной истории. Вполне возможно, что серьезно рыть начнут. И тут, господа, вот вам фиг! Кто директором значится? Костыль, которого уже в живых нет. Нет человека, нет вопроса. Доронькин бы и сам наверняка вывернулся, но сейчас все одно к одному получается. Грех не обыграть такую возможность. Чем он может сейчас помочь Шигину? Да ничем. А так решит собственную проблему.
Беспокоила Славика встреча с Колькой Першиным. Тот наверняка про Николая Угодника спросит. Может, и кражу иконы на Шигина спихнуть? Нет, не получится… Он раздумывал. А может попробовать…
Глава 23
Ночью Николай плохо спал: вздрагивал, просыпался, спасался от кого-то. Снились Ежовка, бабушка Маня, желтые тяжелые монеты, которые больно стучали по голове. Дом Пимена то разваливался на глазах, то, как живой, надвигался темной громадиной.
Опять эти сновидения… Он проснулся весь разбитый, не в силах пошевельнуть ни рукой, ни ногой.
Вера, увидев его ранним утром, ужаснулась.
— Тебе впору врача вызывать, а не на Выселки идти.
Николай вяло заспорил.
— Договорились же…
— Иди, поспи еще, два-три часа ничего не решают.
Он походил по двору, тело ныло так, как будто его кто-то здорово побил. Ладно, два часа, действительно, ничего не решают, согласился он и опять рухнул в постель.
Уснул мгновенно. На этот раз сновидения не мучили его, как ночью. Проснулся уже совсем другим человеком: отдохнувшим, свежим и полным сил.
Едва привел себя в порядок, на улице засигналила машина.
Выглянув в окно, он удивился, увидев, что у ворот дома остановился милицейский «газик».
— Кого это принесло? — изумилась бабка Матрена и вышла навстречу нежданным гостям.
— …Насчет вашего постояльца поговорить надо, — услышал Николай громкий мужской голос в коридоре.
— Заходи, милок, заходи, они тут вместе с Верой, завтракать собираются. — Бабка Матрена гостеприимно распахнула дверь в избу и предложила: — Хочешь, и тебе молочка налью.
Следователь прокуратуры Степанов, а это был именно он, увидев Веру и Николая, замер на пороге.
— Здравствуйте, Вера Владимировна, — удивленно проговорил он и уставился на Першина.
Вера тоже оторопела, но быстро пришла в себя.
— Располагайтесь, Александр Игорьевич, не стесняйтесь, — пригласила она. — Это мой знакомый, Першин Николай, из Москвы в гости приехал. Как я поняла, у вас к нему вопросы?
— Да, — важно сказал Степанов. — Дело серьезное. Сегодня утром в районе прежней деревни Ежовки человека убили. Предположительно, что сегодня, — поправился следователь. — Некоего Константина Шигина, он тоже из столицы приехал.
— Что?! — в один голос воскликнули Николай и Вера и переглянулись.
— Ох, Господи! — заголосила бабка Вера. — Кого убили-то, кого? — не поняла она.
— Вы его знали? — Степанов в упор смотрел на Першина.
— Да, — кивнул Николай. — Он приятель Славика Доронькина, у которого здесь двоюродный брат живет.
— А как вы объясняете?.. — начал следователь.
— Никак, — перебил его Николай. — К смерти Шигина я не имею никакого отношения.
— Вы знали, что он здесь находится?
Николай помедлил.
— Догадывался. Когда ехал в поезде, показалось, что Костыль мимо прошел.
— Какой Костыль?
— Извините, оговорился. Костя Шигин — партнер по карточной игре. Мы его между собой Костылем зовем.
— А что он здесь делал, в Родоманове?
— Это у Славика надо спрашивать. Я его сюда не приглашал.
Пока Першин говорил, Степанов внимательно наблюдал за ним.
— Вы здесь с ним не виделись?
— Я же сказал, что нет.
— Есть сведения, что он встречался с каким-то нездешним мужчиной.
— Когда?
— Ну, неважно, — ушел от ответа следователь и резко сказал: — Здесь я спрашиваю.
Николай пожал плечами.
— Пожалуйста.
Манера Першина разговаривать выводила следователя из себя. Если бы не присутствие Веры Владимировны, которая была классной руководительницей его дочери Наденьки, он бы этому городскому пижону показал.
— Хорошо, — Степанов сделал губы трубочкой, что делало его вытянутое лицо вовсе непривлекательным. — Тогда я задам вам прямой вопрос. Чем вы занимались, начиная… — Он задумался на секунду: — Начиная со вчерашнего вечера.
— Все время находился здесь, — просто ответил Николай.
— И это может кто-то подтвердить? — быстро спросил следователь.
— При мне он был, — встряла в разговор бабка Матрена. — Весь день то за водой ходил, то яблоки собирал. Яблок-то эвон сколько навалило.
— А вечером?
— Вечером я приехала, — Вера взглянула на Степанова. — Мы вместе на пруд за утками ходили.
— Ночью я спал, такая, знаете ли, вредная привычка, — безмятежным голосом сказал Першин.
— Необходимо письменно закрепить ваши показания, — официально произнес следователь. — Придется проехать с нами. Вам, Вера Владимировна, тоже.
Вера пожала плечами и пошла переодеваться.
Степанов стоял на крыльце и злился. Похоже, придется искать другого подозреваемого, а так все хорошо складывалось… Убитый — москвич, этот гусь тоже из столицы. Ясное дело, прикатили сюда отношения выяснять. Правда, Доронькин тоже утром появился…
Так, так, следователь барабанил пальцами по перилам, его взгляд упал на яблоню, усыпанную плодами. Действительно, урожай у бабки великолепный, а у его тещи ни хрена в этом году не уродилось, тля цветки пожрала. Теща только строит из себя знающего садовода, как же, Тимирязевскую сельскохозяйственную академию закончила. Опрыскала все какой-то дрянью, последние завязи, те, что тля сожрать не успела, отвалились. Учит всех жить, а на деле неграмотная бабка лучше ученой дамы во всем разбирается.
Степанов вздохнул. С этим Доронькиным тоже ещё разбираться предстоит. Время смерти Шигина пока точно не выяснено, экспертиза нужна. А при желании этот вежливый автомобилист вполне мог оставить в укромном местечке машину, встретиться с Шигиным на Выселках, и… Правда, он утверждает, что гаишник его на Можайском шоссе засек. Ну, это ещё проверить надо, сказать что хочешь можно.
На крыльце появилась Вера в нарядном платье.
— Вера Владимировна, скажите пожалуйста, — Стапанов замялся, — кем вам приходится Першин.
— Это имеет какое-то отношение к происшедшему?
— Да нет, я так спросил.
— Николай — сын подруги покойной матери и мой хороший знакомый.
— Жених, — уточнил внезапно появившийся Николай.
Вера покраснела, но смолчала.
— Яблочком вот вас хочу своим угостить. — Бабка Матрена, пыхтя, тащила корзину яблок. — Штрихель его, что ль, называют. Вкусные!
— Да не надо, — стал отказываться Степанов.
— Берите, а то бабушка обидится, что не уважили человека. Вон их сколько, целый сад. Дочку угостите.
— Какой там, угостите, — вздохнул следователь. — Домой-то я только к ночи приеду.
Второй сюрприз поджидал Степанова, когда они подошли к машине.
На деревенской улице собралась толпа.
Верховодили всеми Петровна и бабка Дарья, которая пришла к ней в гости.
— Слава те, Господи, — говорила бабка Дарья. — Начальство само к нам пожаловало.
— Что случилось? — остановился Степанов.
— А то и случилось, что жизни никакой от этого паразита нет, — загалдели старухи.
Колька заметил среди них Мишку Шатуна с палочкой, который стоял немного в стороне и с интересом наблюдал за происходящим.
— Ленька Лоскут потворствует ворюгам. То у одного из огорода все повыметут, то у другого, а он хоть бы почесался. Деньги-то, небось, от государства получает, рожу наел.
— У меня нонче урожай лука сняли. В город ездила жаловаться, так разве найдешь на него, окаянного, управу? — громче всех кричала звонким пронзительным голосом бабка Дарья.
— Какой Лоскут? — спросил следователь прокуратуры, обалдевший от криков. Кто это? — обернулся он к Вере.
