Татьяна Моспан - Партия в преферанс
А в нескольких километрах от этого места прокладывал себе дорогу Вадим Ладынин. Он уже немного пришел в себя и присел на старый пень отдохнуть.
Ну, мудак, чуть в уголовное дело не вляпался! Риск можно допускать лишь в разумных пределах.
Не повезло! Вадим полез в карман за сигаретами и наткнулся на лист бумаги. План… Он с ненавистью посмотрел на него. Пустышка! Нет там ни хрена. Только такие идиоты, как Колька и Славик Доронькин верят во всякую чепуху. Да ещё Костыль. А он, Вадим Ладынин, пожить хочет. Неохота ломать себе шею.
Со злостью поддал ненужный лист бумаги ногой. А нагородили-то, прости, Господи: план, клад, завещание… С него достаточно, сыт по горло. Заведут уголовное дело, и таскайся к следователю в прокуратуру, доказывай, что ты не верблюд. Хорошо, что его никто не видал вместе с Костылем. Пусть эти недоумки сами все расхлебывают! Доберется до города, и — прости-прощай, только его и видели.
Одна нехорошая мыслишка вертелась в голове. Если Костыля угробили, значит…
Ничего это не значит! Вадим зло сплюнул. Он Шигина не убивал. Пусть с этим те, кому положено, разбираются.
Глава 22
Славик с выездом в Родоманово задержался, опять вызывали по поводу наркоманов. Он нервничал, но стоял на своем. Придумал себе заботу, к следователю шляться. Ничего, помурыжат, отстанут.
А тут ещё другая печаль одолела, приятельница Евдокии Валериановны звонила. Опять кто-то приходил к старухе, про филиал музея военной истории расспрашивал.
Затягивать дальше с отъездом в Родоманово было нельзя. Славик решил, как будет, так и будет, может, рассосется все само собой. Иногда, кстати, это срабатывало. Бывало, в такие переделки попадал, думал, все, не отвертеться, ан нет, все сходило с рук. Он решил и на этот раз положиться на судьбу.
Из дома Доронькин вышел едва рассветать начало. По Москве на машине лучше в такое время передвигаться, а то застрянешь намертво в пробках.
На Можайское шоссе выехал, когда совсем светло сделалось. И надо же так случиться, сразу угодил в дорожно-транспортное!
— Да он сам меня подрезал, — кипятился Славик, наскакивая на водителя машины, виновного в происшествии. — Водить ни хрена не могут, а за руль садятся!
Гаишник попался нормальный, но час времени был потерян.
Славик продолжил путь злой, как черт. Вот невезуха, что-то часто его в последнее время за чужие грехи прихватывать стали. Хорошо хоть машину старую взял, видавшую виды «шестерку», а не новую «ауди».
Собираясь в поездку, Славик долго раздумывал, на какой машине ехать. Руки чесались, так хотелось вывести из гаража иномарку, но он обуздал себя. Зачем в такой поездке новую машинку бить? Приметная очень, к тому же, да и у Васьки, братца двоюродного, слюна потечет. Боялся Славик зависти людской, нечего своим достатком глаза людям мозолить.
Подъезжая к дому брата, он увидел милицейскую машину, возле которой стоял человек в форме.
Не чувствуя за собой вины, Славик вылез из машины и направился к дому.
— Что случилось? — спросил он у милиционера.
— А вы кем будете хозяину дома? — не отвечая Доронькину, спросил милиционер.
— Брат двоюродный, — растерялся Славик.
— Тогда в дом проходите, если брат.
Доронькину ничего не оставалось, как подчиниться.
В просторной комнате он застал большую компанию: самого Ваську, с перекошенным от злости лицом, его жену Валю с заплаканными глазами, двух милицейских чиновников и одного мужчину в штатском, как потом выяснилось, это был следователь прокуратуры.
— Горе-то какое! — кинулась к Славику Валентина. — Дружка твоего Константина убили.
Доронькина едва удар не хватил.
— Как? — он опустился на первый попавший стул.
— А вот так, — поднял голову Васька. — Сычев его нашел, наш доблестный участковый, — он кивнул на красномордого мужика, в котором Славик с трудом узнал бывшего жителя Ежовки — Леньку Сыча.
— Как это получилось? — он все ещё не верил в случившееся. — За что его было убивать?
— Не знаю, — хмуро отозвался Васька. — Их спрашивай. Замучили нас уже расспросами. Где да что? А я здесь при чем?
— Вы не ворчите, Василий Семенович, а отвечайте по существу. — Мужчина в штатском подозрительно уставился на Славика Доронькина: — А вы, извиняюсь, где сегодня утром были?
— Видал? — кивнул Васька. — Всех нас уже подозревают. Ну приехал человек в гости, за что мне его убивать?
— Вас пока никто не обвиняет.
— Пока! — заорал Василий. — Вы сначала докажите, а потом обвиняйте, а то, понимаешь…
— Да на ферме он сегодня был вместе со мной, — громко заголосила Валентина.
— Получается, к кому человек приехал, тот его и прибил, так, что ли? Ну, работнички…
— Ты, Василий, не блажи, — солидно сказал Сыч, — отвечай, если спрашивают.
— Да видал я это все… — начал заводиться Васька и вдруг умолк. — Скажи мне, пожалуйста, господин Сычев, чего ты в такую рань в Ежовку поперся, а? Обычно раньше двенадцати глаза с похмелья не продираешь, а тут нате вам…
Сыч при этих словах едва в глотку Ваське Доронькину не вцепился. Вот, гад, при старшем его закладывает, ну, он ему, гниде, покажет, только начальство уедет!
Их насилу разняли.
— Вы все-таки при исполнении находитесь, — внушал Леньке чиновник в штатском. — Ведите себя достойно. Здесь не базар.
Славик, сообразив, что от крика мало толку, молча выложил свои документы на стол и объяснил, что приехал сегодня в Родоманово забрать приятеля.
— Мы так договорились. Думал, поживу на природе денька два, и уедем вместе.
— Вот сразу видать культурного человека, — удовлетворился объяснениями Доронькина чиновник и, укоризненно покачав головой на братца Василия, представился:
— Следователь городской прокуратуры Степанов.
Когда Доронькин узнал подробности, при которых погиб Константин, он удивился.
— Ума не приложу, — твердил, качая головой. — Кому парень помешал? Никого здесь не знает.
С запоздалой благодарностью Доронькин вспомнил дотошного гаишника на Можайском шоссе, который задержал его на час. Как бы там ни было, а алиби у него есть.
— Понаехали тут, — ворчал Сычев. — Разбирались бы в своих столицах, так нет, тесно им там стало.
— А при чем здесь понаехали? — спросил дотошный следователь.
— Ну, как же, — оживился Сыч. — В Степаники к бабке Матрене Николай Першин приехал и тоже, между прочим, в столице проживает.
— Он и сейчас там? — спросил Степанов.
— Вроде, — буркнул Ленька.
— Вы тоже его знаете? — обратился Степанов к Доронькину.
Славик на мгновенье замялся.
— Да, — выдавил, наконец, он.
Встречаться с Колькой не входило в его планы.
Когда милицейский «газик» укатил, родственники остались одни.
— Да, браток, добавил ты нам с Валентиной головной боли.
Славик молча вышел из комнаты и вернулся с тяжелой сумкой.
— Коньячок, — он выставил бутылки на стол.
— Коньячок — это хорошо, — скривился Васька, — но уж больно этот следопыт в душу лезет. Лично мне бояться нечего, я здесь ни сном, ни духом. Только чудно все получается. Убили ведь парня-то… За что?
— Как он вел себя все это время?
— Никак, — пожал плечами Васька. — Вчера весь день где-то пропадал. Явился к вечеру, усталый и веселый.
— Вроде выпивши был, — добавила Валентина.
— За день до этого мне на ферме помогал комбикорм разгружать.
— Спрашивал про что-нибудь?
— Да нет. Глупость всякую: что в той стороне находится, что в этой.
— А про что именно? — насторожился Славик.
— Ну, например, интересовался, где деревня Ежовка находилась. Любопытный мужик.
— Любопытный, — вздохнул Славик.
Он лучше других знал, что Шигин не был любопытным мужиком. Такие дела с ним проворачивал, и никогда Костыль не лез поперек батьки в пекло, не пытался проявить инициативу. И ещё про одну особенность покойника знал Доронькин. Костя никогда не станет пить в одиночку. Выходит, не один пил.
— Следователь сказал, что на опознание трупа нас пригласит, — хмуро добавил Васька.
— Ох, не говори этого, — съежилась Валентина.
Славик, сидя в компании родственников, думал о том, что Шигин наверняка кому-то помешал, если его убили. Нелепая смерть не умещалась в голове. С кем-то выпивал, потом убили… Теперь милиция и прокуратура будут с трупом разбираться.
А если все не случайно? Доронькин даже похолодел от этой мысли. Шигина убили, потому что сумел что-то разузнать про захоронку Пимена. Сыч сказал, что Першин сейчас в Степаниках находится, вот он и… От этого предположения пришлось сразу отказаться. Колька убить не может. Он — слабак.
Славику стало душно. Он встал и расстегнул ворот рубашки. Никогда не задумывался всерьез над этим вопросом: может ли сам кого-то убить? Нет, тут же ответил он. Переступить закон способен: обмануть, кинуть, украсть в конце-концов, но на кровавую уголовщину не пойдет никогда. Першин… А почему именно Першин? Четверо их за столом сидело, когда Колька про монеты спросил. Вадим Ладынин — мужик умный, на ходу все схватывает. Знал он или нет про царские червонцы?
