Вера Русанова - Букет для будущей вдовы
"Боже!" - как-то уныло подумала я. - "Не может этого быть. Не может этого быть просто потому, что этого быть не может". А вслух с нарочитым равнодушием спросила:
- Что за цветочки-то, баб Тань? Какие хоть цветы он рисовал?
- Да эти же.., - она вдруг оживилась. - Эти... Как их?.. Вот старая, память дырявая... Астры... Тьфу!.. Одуванчики... Да вот же!
Старый, сморщенный палец ещё только тянулся к рисунку на оранжевом покрывале, бабушка ещё не успела ничего сказать, но я уже знала, что сейчас услышу.
- Подсолнухи? - прошелестели мои губы. - Обычные желтые подсолнухи?
- Во! - обрадовалась бабуля. - Подсолнухи и есть! Ну, как раз, эти, что у тебя на постели вышиты...
Митрошкин заглянул в комнату минут десять спустя.
- Ну и как? - спросил он, многозначительно покосившись на "Поющих в терновнике". - Изучила? Сейчас руки помою и экзамен тебе устрою. Ага?
- Ага, - скучно согласилась я. - Только мне тоже ужасно хочется задать небе несколько вопросов. Не по тексту данного произведения. И в отдельной комнате.
Леха заметно обрадовался, так как мое желание задавать вопросы наедине истолковал совершенно превратно. Но очень скоро ему пришлось разочароваться.
- В общем, так, - проговорила я, прикрывая за собою дверь и опираясь о неё спиной, словно боясь, что Митрошкин бросится вон из комнаты. - Мне интересно, когда ты в последний раз был в гостях у твоей троюродной сестры Марины, и как часто там бывает баба Таня?
- Что к чему? - Леха озадаченно пожал плечами и выпятил нижнюю губу. Вопросы у тебя какие-то странные и подозрительные. И, должен признаться, они мне не очень нравятся... Но я все равно отвечу. В гостях у моей троюродной сестры Марины я в последний раз был, наверное, лет десять назад - она тогда ещё замуж не выскочила. А бабуля?.. Бабуля, наверное, когда тетя Оля умерла?
- А до этого?
- А "до этого" ты, может быть, объяснишь мне, что все это значит?
- То это значит, Лешенька, что баба Таня сейчас рассказала мне одну очень интересную вещь. Оказывается, когда Марина ещё жила с мужем, на стене в их комнате висели некие репродукции с веселенькими цветочками подсолнухами. А потом Марина их почему-то сняла. Якобы, сразу после того, как исчезла тетя Оля.
- Ну и?..
- Ну и! Какой ты тупой иногда бываешь, честное слово! Или просто удачно прикидываешься... Мне важно знать, как часто баба Таня выходит из квартиры, и была ли она дома у Марины в ноябре. Точнее, в промежутке между началом ноября, когда произошло первое убийство, и началом декабря, когда тетя Оля пропала!
Митрошкин отошел от двери, рухнул на диван, свесил руки с колен и опустил голову. Когда он вновь посмотрел на меня, лицо его было донельзя раздосадованным и усталым.
- Же-ня, - по слогам проговорил он, словно пытался достучаться до угасающего разума какого-нибудь гидроцефала. - Женя, ты хоть понимаешь, что несешь? Ты пытаешься предъявить моей сестре Марине обвинение в серийных убийствах? Так?
- Нет, не так. Не надо утрировать, - я села рядом с ним. - Просто все это кажется, по меньшей мере, странным. Репродукции на стене в Марининой комнате...
- Так! Вопрос первый: с чего ты взяла, что это Ван Гог? Ты сама эти репродукции видела? Может это какой-нибудь Иннокентий Шалопутин "Натюрморт с подсолнухами и кильками в томате"?
- Репродукции, Леша! Репродукции!.. Баба Таня спросила у Марины, не Андреевы ли это картинки, а та рассмеялась и ответила, что его, но не картинки, а репродукции... Ты предполагаешь, что Иннокентий Шалопутин настолько известен, что массово печатаются альбомы с его произведениями или настенные календари? И Андрей именно вот по этому великому творцу фанател? Или "репродукции Андрея" в том смысле, что репродукции с его бессмертных полотен?
- Слушай, ты что - большой знаток живописи? - окрысился вдруг Митрошкин. - Три книжки про Ван Гога прочитала, думаешь, уже крутой специалист? Какие ты картины-то знаешь, кроме "Трех богатырей" и "Ивана Грозного, убивающего своего сына"?
- Нет такой картины "Иван Грозный убивает своего сына", - угрюмо блеснула студенческими познаниями я. - Есть картина "Иван Грозный и сын его Иван".
- Какая разница?! Почему ты так уверена, что не может быть других знаменитых натюрмортов с подсолнухами? Почему...
- Потому что баба Таня очень точно охарактеризовала "живописную манеру Андрея": неаккуратно нарисовано, намалюет, нашлепает как попало...
- И, по-твоему, один Ван Гог писал в такой манере?
- Нет, не один! Но вместе с подсолнухами там висела ещё какая-то "кроватка как попало нарисованная". "Спальня в доме художника". Помнишь такую картину? Нет?.. И, вообще, в этой истории как-то клинически много совпадений. По городу ходит слух, что в больничных подвалах прячется сумасшедшая женщина. В декабре из онкологии пропадает смертельно больная тетя Оля, и её так и не находят. Марина, работающая в кардиологическом отделении, которое, кстати, в терапевтическом корпусе, соединяющимся с профилакторием. Бывший муж Марины - врач. Напомнить тебе, что муж тоже исчез из поля зрения?.. Репродукции Ван Гога на стене в их комнате, которые Марина снимает сразу как только начинаются убийства... От кого она пытается отвести подозрения? От себя? От матери? От бывшего мужа?
- О! А говоришь, никого не обвиняешь? Да у тебя опять целый букет серийных убийц, на зависть милиции!
- Леша, я, действительно, никого не обвиняю, - я обхватила себя за плечи и начала мерно раскачиваться взад-вперед, - но что-то мне во всем этом не нравится... Знаешь, как вот паззлы собираешь, когда малейшие оттенки цветов надо подбирать? Собираешь-собираешь, вроде, все получается, а потом - раз, и нет! Потому что что-то не то не с тем соединил. Все элементы есть, надо только разобраться, что за чем... Ну, согласись, я права?
- Муж Марины умер. Три года назад, - Леха развернул свою ладонь к свету и взглянул на неё почти с отвращением. - Так что хотя бы Андрея можешь оставить в покое.
- И муж Тамары Найденовой умер. Той женщины, которую убили ещё в ноябре, - эхом отозвалась я. - Умер от сердечной недостаточности. Или дома, или в отделении кардиологии, где работает Марина.
- Отлично, Жень! Вот тебе и система! Маринка убила сначала своего мужа, потом мужа Тамары Найденовой, потом этого доктора, который тоже был чьим-то мужем!.. Она мужененавистница просто! Не та, которая мужчин ненавидит, а та, которая законных супругов крошит!
- А первый доктор тоже, кстати, был кардиологом. И, возможно, Марина его знает... Я же говорю тебе, что все элементы есть. Нужно только их в правильном порядке собрать.
- Тебе статистику привести, сколько народу ежедневно мрет от сердечно-сосудистых заболеваний, и сколько, соответственно, врачей кардиологического профиля для этого требуется?
- Для чего "для этого"? Для того, чтобы мерли?
- Отстань, не придирайся к словам!
- А я и не придираюсь, - я потерлась головой о его плечо. - Ну, не злись, Леш! И не обвиняю никого. Я же говорю тебе: надо просто уловить логику... Вот ты своим родственникам доверяешь?
- А ты своим? - злобно передразнил он.
- Я доверяю. И прекрасно понимаю, что ужасно обиделась бы, если бы кто-нибудь попытался обвинить в преступлении мою тетю, или брата, или сестру. А ещё я попыталась бы доказать, что они тут ни при чем. Доказать, а потом плюнуть в морду, тому кто в этом сомневается... Вот ты веришь, что тетя Оля никого не убивала?
- Жень, ты просто её не знала, - Митрошкин отстранился и улегся на диван, сцепив руки на затылке и глядя в потолок.
- Согласна: не знала. И согласна, что она, наверняка, была прекрасной женщиной. А теперь следи за ходом моей мысли: слухи по городу идут уже сейчас, скоро о "старухе из подвала" заговорят все вокруг. Естественно, этим заинтересуется милиция. Потом кто-нибудь вспомнит, что в доме у тети Оли висели репродукции Ван Гога. Улавливаешь?.. Даже если системы никакой нет, и все это просто нелепое совпадение, её, думаешь, оправдают? У тебя не возникает нормального человеческого желания разобраться в этом самому? Тебе не интересно, в конце концов, куда она делась?
- Слово "интересно", Жень, не совсем подходит к данной ситуации, - он отвернулся и теперь сосредоточено смотрел на темно-коричневую, неполированную стенку шкафа. - Если ты, конечно, понимаешь, о чем я?
- Понимаю. Прости... Но ты тоже попытайся понять!
- А я, по-твоему, дурак?.. Просто тетя Оля... Ну, я не знаю... Она таким человеком всегда была - мягким, добрым. Только вот с Маринкиным мужем у неё не заладилось. Наверное, ревновала сильно, что единственную доченьку какому-то чужому мужику отдала. Она ведь её, считай, для себя родила, тряслась над ней всю жизнь.
- А Маринин муж, он что из себя представлял?
- Да, не знаю. Я с ним виделся-то всего пару раз. Вроде, нормальный был мужик. Тоже веселый, умный. И к Маринке хорошо относился, и тещу не норовил с балкона сбросить. Анекдоты какие-то рассказывал.
