Эд Макбейн - Дело принципа

– Мистер Нельсон, в случае, если обвинению удастся однозначно убедить вас в том, что эти трое молодых людей виновны в совершении предумышленного убийства, возникнут ли у вас сомнения во время голосования при вынесении обвинительного вердикта?

– А почему у меня должны возникнуть сомнения?

– Потому что за убийство первой степени в законе предусмотрено наказание в виде смертной казни.

– Нет, у меня не возникнет сомнений.

– И вы без колебаний отправили бы их на электрический стул?

– Да. Если они виновны, то да.

– Ас другой стороны, если будут представлены факты, которые могут быть признаны смягчающими обстоятельствами, то стали бы вы, исходя из своих морально-этических убеждений, просить суд о снисхождении при вынесении приговора этим подросткам?

– Да, стал бы.

– Так, а если бы нам удалось доказать, что было совершено менее тяжкое преступление, чем убийство первой степени, то, на основании изложенных фактов, согласились бы вы рассмотреть возможность их обвинения, например, в убийстве второй степени или в непредумышленном убийстве.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Окружной прокурор имеет в виду, – вмешался Сэмелсон, – что в то время, как он будет пытаться доказать, что эти подростки совершили убийство первой степени, факты, представленные в суде, могут указывать на то, что на самом деле имело место менее тяжкое преступление, например, убийство второй степени или непредумышленное убийство. В таком случае будет ли мнение прокурора и обвинительный акт Большого жюри иметь решающее значение для вас и станете ли вы возражать против того, чтобы их обвинили в менее тяжком убийстве?

– Нет, не стану.

– А если в ходе судебного разбирательства будет доказано, что эти подростки не совершили никакого преступления, вы стали бы голосовать за оправдательный вердикт, за то, чтобы их освободили?

– Да, стал бы.

– Благодарю вас, – сказал Хэнк. – Прошу отвода для этого присяжного.

– Скажите, миссис Райли, где вы живете?

– На пересечении Сто тридцать восьмой улицы и Брукнер-бульвара.

– В вашем районе живет много пуэрториканцов?

– Да, довольно много.

– Вам нравится ваш район?

– Да, там неплохо.

– Но вы, кажется, не всем довольны?

– Да, кое-что меня огорчает.

– Что, например?

– То что, район приходит в упадок.

– Что вы имеете в виду под словами «прижадит в упадок»?

– Ну, сами знаете.

– Нет, я не знаю. Миссис Райли, не могли бы вы объяснить, что вы конкретно имеете в виду?

– Прощу прощения, мистер Белл, – вмешался Сэмелсон, – но какое отношение к делу имеет ваш вопрос?

– Ваша честь, на мой взгляд, это важно. Убитый подросток был пуэрториканцем. Я пытаюсь выяснить, считает ли миссис Райли, что район приходит в упадок именно потому, что в нем селятся пуэрториканцы.

– Тогда попрошу вас обойтись без иносказаний и задавать вопросы напрямую.

– Вы и в самом деле так считаете, миссис Райли?

– Я считаю, что присутствие пуэрториканцев не самым благоприятным образом отражается на стоимости недвижимости…

– Отвод, – потребовал Хэнк.

– Вы бы стали возражать в случае включения вас в список присяжных для участия в суде по делу об убийстве?

– Да, я был бы против.

– Почему?

– За последние два года меня уже три раза назначали присяжным. Мне не нравится эта работа, и я хотел бы просить, чтобы меня больше не вызывали.

– Что ж, если нет возражений, – угрюмо проговорил Сэмелсон, – то, полагаю, мы можем дать отвод этому сознательному гражданину.

– Миссис Франкворт, у вас есть дети?

– Да. Трое.

– Мальчики или девочки?

– Две дочки и сын.

– Сколько им лет?

– Тринадцать, десять и восемь.

– Вы смогли бы отправить этих подростков на электрический стул?

– Да, наверное, да. Если они виновны.

– А вы полагаете, что они виновны?

– Еще не знаю.

– Вы читали в газетах об этом происшествии?

– Да.

– И у вас не сложилось однозначеного мнения о том, виновны эти подростки или нет?

– Нет. Я не верю тому, что пишут в газетах.

– А вы поверите тому, что услышите в этом суде?

– Да.

– Вы станете верить всему, что здесь услышите?

– Что вы имеете в виду?

– Обвинение представит вам свою точку зрения на случившееся, защита – свою. А вынесение вердикта предполагает, что вы будете должны принять точку зрения лишь одной из сторон – либо той, либо другой.

– Сначала я выслушаю доводы обоих, а уж затем решу» кто прав, а кто нет.

– Миссис Франкворт, на ваш взгляд, убийство – это преступление?

– Иногда да.

– Но не всегда?

– Я считаю, если человек совершает убийство, защищая свою жизнь, то его нельзя считать преступником.

– Среди ваших знакомых есть пуэрториканцы?

– Нет, сэр.

– А вы стали бы возражать, если бы по соседству с вами поселилась семья пуэрториканцев?

– Мне никогда не приходилось оказываться в такой ситуации, так что мне трудно судить об этом. Но полагаю, если бы они оказались порядочными людьми и хорошими соседями, то я не имела бы ничего против такого соседства.

– Миссис Франкворт, вы живете в этом городе с самого рождения?

– Нет.

– А где вы родились?

– В Англии. Наша семья перебралась в Америку, когда мне было двенадцать лет.

– Благодарю вас, миссис Франкворт. С позволения суда мне хотелось бы внести этого присяжного в список.

– Каков род ваших занятий, мистер Эббини?

– Я владею сетью ресторанов.

– Где они расположены?

– Здесь, в городе.

– Вы принимаете на работу пуэрториканцов?

– Да.

– Почему?

– Они прекрасные работники.

– И сколько пуэрториканцев работает на вас?

– Ну… я бы сказал, человек пятьдесят или около того.

– Вы когда-либо общались с ними лично?

– Конечно. Мне нравятся пуэрториканцы.

– А негры у вас работают?

– Нет.

– Почему?

– Просто не работают, и все.

– Вы испытываете предубеждение против приема на работу негров, не так ли?

– Да нет, я бы так не сказал. Просто у меня никогда не появлялось возможности брать их на работу, вот и все.

– Мистер Белл, – вмешался Сэмелсон, – насколько я знаю, в данном деле нет фигурантов-негров. Процесс и без того обещает быть довольно длительным, и я не вижу резона затягивать его еще больше, задавая присяжным вопросы, не имеющие непосредственного отношения к рассматриваемому нами делу.

– Ваша честь, я лишь пытался выяснить, насколько далеко распространяется расовая терпимость мистера Эббини.

– И тем не менее его отношение к неграм не имеет прямого отношения к делу, рассматриваемому в этом суде.

– Тогда, ваша честь, у меня больше нет вопросов. Мне бы хотелось заявить отвод этому человеку.

Неделя ушла на то, чтобы уладить все разногласия между сторонами по составу присяжных. В конце первой недели адвокаты с обеих сторон выступили со своими вступительными речами. Хэнк заверил присяжных, что вне всяких сомнений он докажет, что трое подростков виновны в совершении убийства первой степени. Адвокаты защиты, со своей стороны, заверили присяжных в том, что они докажут, что эти мальчики ничего такого не совершали.

– На этом процессе вы услышите много проникновенных призывов, – сказал один из адвокатов защиты, – и множество бесстрастных речей о расовой терпимости, физических недостатках и бедном, слепом мальчике, якобы безжалостно и безвинно убиенном тремя подростками. Но мы призываем вас, дабы свершилось правосудие именем Божьим, забыть об эмоциях и прислушаться к голосу разума. Мы будем излагать факты ясно и логично, и затем, будучи собраны воедино, эти самые факты подскажут вам, какой вердикт следует вынести в той уединенной комнате, где вы соберетесь, чтобы решить, заслуживают ли эти трое подростков того, чтобы лишить их жизни. И я уверен, что ваш вердикт будет гласить: «Не виновны».

И лишь после этого суд начался по-настоящему.

Были заслушаны свидетели: полицейские, производившие арест, помощник окружного прокурора, принявший вызов из полицейского участка, лейтенант Ганнисон, детектив Ларсен – и все показали под присягой, что на одежде троих подростков, задержанных вечером десятого июля, имелись следы крови.

На второй день слушаний Хэнк пригласил Энтони Апосто занять место свидетеля. Когда подростка приводили к присяге, в зале воцарилась мертвая тишина. По случаю суда на Апосто был строгий темно-синий костюм, белая рубашка и темный галстук. Он занял место свидетеля, Хэнк подошел к нему и, помедлив самую малость, сказал:

– Прошу вас назвать суду свое полное имя.

– Энтони Апосто.

– Вы также известны многим как Бэтмен?

– Да.

– Кто вам дал такое прозвище?

– Я сам его выбрал.

– Почему?

– Почему Бэтмен? – не понял свидетель.