Александр Горохов - Приговоренный к власти
— Она одна там, в машине?
— Разве ж толком в этой мути разглядишь? — словоохотливо ответил тот, кто казался возрастом постарше. — Это тебе не Черное море, тут собственную руку не всегда увидишь.
— Одна, — резко и неприязненно сказал молодой.
— У руля сидит? — Лешка изобразил крайнюю степень праздного любопытства.
— Тебе какое дело, родственник, что ли? — срезал молодой.
— Работали на одной фирме, — терпеливо ответил Лешка.
— Подымут сейчас, и увидишь, одна или не одна, — молодой водолаз полез в автобус.
Лешка увидел, что старший ищет по карманам сигареты, и спешно протянул свои.
— Закуривайте. Вы не обратили внимания, левая дверца водителя закрыта или открыта?
— А черт его знает, — ответил водолаз, прикурил, облегченно передохнул и заметил с сожалением: — У машины вся морда разворочена, а сказали, что новая «волга».
Лешка повернулся на шум заволновавшейся толпы.
Крановщик знал свое дело. На медленных оборотах он накручивал на барабан трос, и через секунду из воды показался капот черной «волги». Потом автомобиль начал выныривать из воды, словно дельфин из глубин моря для лихого прыжка в воздух — радиатором почти вертикально вверх. Потоки воды с шумом стекали с автомобиля. Лешка отметил, что водолазы застропили машину не совсем правильно — она вылезала из воды, словно подцепленная за передний бампер крючком, а на его взгляд, должна была бы подниматься в горизонтальном положении. Но технологии подъема он не знал, потому мог и ошибаться.
Он различил, как в тот момент, когда над уровнем воды стала появляться задняя половина автомобиля — тело в светлом платье смыло с переднего сиденья назад, а когда машина полностью зависла в воздухе, то тело улеглось на заднее обзорное стекло.
Толпа ахнула и застонала. Вид автомобиля и лежавшая на заднем стекле женщина производили страшное впечатление.
Крановщик поднял машину еще выше, плавно дал стреле движение по дуге и начал опускать ее на тротуар. Лешка видел, как что-то закричал Феоктистов, но крановщик был действительно мастером своего дела — машина опустилась на задний бампер, а потом наклонилась и мягко встала на все четыре колеса. Тело утопленницы свалилось на задние сиденья салона. А левая дверка водителя чуть приоткрылась, когда машина накренилась назад, затем захлопнулась.
Толпа сгрудилась вокруг извлеченного автомобиля настолько алчно, что руководящий милицейский бас загремел над Яузой:
— А ну, пошли вон отсюда, шакалы! Вам что, вампирам, приятно на трупы смотреть?! Тогда в морг идите работать! Не мешайте движению, сволочи, а то всех сейчас оштрафую!
Лешка прошел к своему автомобилю и обнаружил, что водитель их даже и с места не пошевелился — этот любопытством никак не страдал. Сидел у руля и читал газету.
Лешка сел сзади и сказал:
— Вытащили. Лежит одна в салоне.
— Грешно, но слава Богу. Она из нашего командира крови попила вволю. И работать не работала, а всей фирмой пыталась командовать. Сергею Павловичу теперь облегчение выйдет, да и вся фирма вздохнет свободней.
— Красивая была?
— Завлекательная сучка, тут уж ничего не скажешь. Ребенку три года, так она его к матери сбагрила, а сама на квартире жила, за которую фирма платила. Ну, там они с Сергеем Павловичем любовь крутили. В Замоскворечье.
Феоктистов подошел к машине, легко сел на свое место, сказал коротко:
— Она. Кто же еще.
— Куда ехать? — спросил водитель.
Феоктистов думал несколько секунд.
— Отвези нас на нашу… на ее квартиру. Мы с Алексеем Дмитриевичем помянем страдалицу, а ты можешь халтурить до вечера. В пять будь у банка.
Водитель радостно тронул с места.
Квартира погибшей оказалась на двенадцатом этаже дома недавней постройки. Двери Феоктистов отпер своими ключами.
Никакого роскошества, как ожидал Лешка, во внутреннем убранстве не было. Казалось, что сюда только недавно въехали люди среднего достатка и еще не успели прикопить деньжат, чтобы обустроиться достойно.
Но кровать в спальне — это да! Белая с золотыми разводами, с высокими спинками и шелковым покрывалом. Кровать была центром этого жилища — материальным, идейным и духовным.
Лешка не сдержал улыбки при виде этого роскошества, Феоктистов улыбку перехватил и сказал неприязненно:
— Полжизни человек проводит в кровати, и одну десятую жизни — в сортире. Оба эти места должны быть достойными. Сейчас с тобой выпьем по маленькой…..
Он ушел во вторую комнату, а Лешка глянул из окна спальни.
Вид из Замоскворечья открывался поразительный — с кончиками кремлевских башен и сверкающим куполом колокольни Ивана Великого.
— Иди сюда, что ты там, спать улегся? — позвал Феоктистов.
Лешка прошел во вторую, маленькую комнату.
— Открой балкон, душно что-то, — приказал Феоктистов.
Лешка открыл балкон и вышел наружу. И отсюда панорама была редкостной: поистине Москва — великий город, у Лешки даже сердце захолонуло.
Он глянул вниз, и, поскольку плохо переносил высоту, голова слегка закружилась, и он вернулся в комнату.
Феоктистов уже поставил на стол пару изящных рюмок чешского стекла и распечатал бутылку коньяка.
— Только по одной. Рабочий день едва начинается. Мир ее праху.
Они выпили, и Феоктистов опустился в кресло. Был он не столько опечален, расстроен или огорчен, сколько откровенно зол.
— Вы ее любили? — спросил Лешка.
— А черт его знает! Ей-то на меня было, конечно, наплевать. Начальник! Босс! Пристроил на хорошую работу, квартиру снял, воспитание ребенка у мамы оплачивал, чем не кайфовая жизнь! Но, отдадим стерве должное, хоть красивую развеселую жизнь и любила всей страстью души, но по отношению ко мне вела себя прилично. На стороне не гуляла, это проверено. И за это спасибо. Бездарно погибла, задрыга! Скольких мужиков еще могла потешить!
Лешка помолчал и сказал тихо:
— Может, так, а может, и нет.
Феоктистов вздрогнул и посмотрел на него в упор.
— Что ты хочешь сказать, мой юный начальник службы безопасности?
— Вот именно безопасности… В этом деле есть шероховатости, Сергей Павлович, я не знаю, говорить или нет.
— А что ты можешь сказать? Дело же очевидно! Пьяная баба слетела на машине в реку. От ее мокрого трупа даже сейчас сивухой несло!
— Это вам могло показаться.
— Допустим. Ну а дальше?
— Я не знаю, с чего начать…
— С начала начинай!
— Хорошо, — решился Лешка. — Тогда начнем с того, как подорвали ваш «БМВ».
— Это еще тут при чем?
Лешка поглядел ему в глаза и сказал твердо:
— Вы мне платите за работу, и платите хорошие деньги. Я обязан их отработать. Погиб наш сотрудник, и я обязан доложить вам свои соображения. Поэтому дайте мне высказаться до конца.
— Хорошо, хорошо, не пузырься. Давай. Я выпью, а тебе больше не надо.
— Значит, так, — неторопливо, сосредоточиваясь по движению своей мысли, начал Лешка. — Вчера вы обронили фразу, смысл которой заключался в том, что Антонина видела взрыв «БМВ». То есть она сказала, что вы вернулись за потерянной зажигалкой и это спасло вам жизнь. До этого она якобы смотрела из окна, как вы собирались отъехать. Так?
— Так.
— Вопрос вот в чем. Допустим, она действительно могла посмотреть вслед. Посмотреть из окна, из окна спальни… Вы ее в спальне оставили?
— Да! Лежала под одеялом в чем мать родила. Она всегда голой спала.
— Ага. Из окна спальни никак не увидишь место припарковки вашей машины. Она могла увидеть ее и взрыв, только если бы вышла на балкон, перегнулась и посмотрела вниз. Для этого надо было встать с кровати, что-то накинуть на себя, открыть балкон и — смотреть. Мне как-то кажется, что она не настолько вас любила, чтобы поутру, спросонья отважиться на такие усилия.
— Куда ты гнешь? — Феоктистов заметно побледнел. — Что хочешь сказать?
— Только то, что если она видела взрыв, то она знала, что он будет. Когда-нибудь раньше вы замечали или она говорила, что провожает взглядом ваш отъезд? Если б говорила, то это был бы и ваш ритуал, вы бы задирали голову и махали ручкой на прощанье. Был такой ритуал? Я же видел, помню, что вы этого не делали.
— Не было у нас ни хрена! Она спала, а я побежал трудиться!
— Вот так. А в данном случае она поднялась с кровати, прошла на балкон, видела, как вы дошли до машины, отперли дверцу, вернулись за зажигалкой по моему оклику — и взрыв.
— Что еще? — сипло спросил Феоктистов.
— Теперь о сегодняшней катастрофе. В милиции вам сказали, что трагедия произошла по пьяному делу, и это, наверное, так. Спорить с милицией не будем, она всегда права, и это ей выгодно — по пьянке финиш, и никаких следствий. Но мог быть и другой вариант.
— Какой? Начал, так говори!
— Вы говорили, что она обычно кого-то звала или нанимала, чтоб ее привозили в казино и отвозили. Допустим, ее кто-то повез домой. И этот кто-то на Яузской набережной швырнул машину на парапет, а потом и утопил ее, вместе с пассажиркой.
