Наталья Андреева - Наследник империи, или Выдержка
Как это жестоко! Голову сломать можно! У меня осталось всего два предмета. Два из восьми. Шесть я уже использовал, чтобы получить огромный ржавый ключ. Осталось два. Это моя судьба. Надо только найти ключ. Ключ от судьбы. Один у меня уже есть. Он от замка. Думай, Петровский! Думай. Я сидел на лавочке уже с час. Люди на меня косились, возможно, принимали за наркомана. Я и в самом деле выглядел не лучшим образом. Наконец я поднял глаза и посмотрел на стену, где висела схема метро. Куда это меня занесло?
Это была станция «Маяковская». Моя любимая. В детстве мама спускалась порой вместе со мной под землю, возила меня на елки, в театры. Тогда еще у нее не было собственной машины, а папу рано утром увозил на службу персональный автомобиль. Тогда же я полюбил эту станцию за ее чистые линии. Сегодня, поколесив по подземке, я машинально вышел здесь. И теперь тупо смотрел на схему метро, висящую на стене. Маяковская, Белорусская, Динамо, Аэропорт…
И вдруг… Ты гений, Сгорбыш! Ты просто гений! Я вспомнил! Вспомнил! Я понял, что ты имел в виду!!!
Я выхватил из кармана конверт и дрожащими руками достал открытку. Итак, Сгорбыш загнал меня в метро. Он это сделал не случайно. В конверте подсказка: где именно я должен выйти? Ну, конечно! «Дорогая мама, поздравляю тебя с…»
Улица Восьмого Марта. Ну, конечно! А Лена, Коля и Дима здесь абсолютно ни при чем! Равно как и далекий город Владивосток. На поздравительной открытке название улицы, где мне следует побывать. Там меня ждет продолжение истории. Мы и со Сгорбышем пару раз там бывали. В столице нашей Родины имелись дорогие его сердцу места. Одни, приехав в Москву, спешат на Арбат. Другие на Красную площадь. Третьи предпочитают Воробьевы горы. Есть категория граждан, которая хочет охватить сразу все, они колесят по городу в автобусах, сопровождаемых гидами. А Сгорбыш несколько раз просил меня отвезти его туда. На улицу Восьмого Марта. Он говорил, что там когда-то жила его любовь. Девушка, на которой он чуть было не женился. С тех прошло много лет. Но остались воспоминания. И я вез его, куда он просил, ведь мы были приятелями.
Дома там старые, движение одностороннее. Разворачиваться неудобно, парковаться тоже. Я ехал по улице и спрашивал:
— Остановить?
— Нет, — со вздохом отвечал он. — Не надо.
Потом:
— Вон он, тот дом!
— Остановить?
— Нет. Поедем отсюда.
— Тогда какого черта… — начинал ругаться я. Но Сгорбыш в ответ только вздыхал.
— Что тебе здесь надо?
Несколько раз он уже готов был мне ответить. Я видел по его взгляду: хочет ведь! Но отчего-то молчит. Не случайно он сюда приезжает. Но рассказа о том, как Павел Сгорбыш чуть было не женился, я так и не услышал.
Зато теперь я понял, куда мне надо. Только где выйти? «Динамо» или «Аэропорт»? Улица Восьмого Марта находится где-то посередине. Значит, на мое усмотрение. Главное, чтобы я туда сегодня попал. Зачем? Он знал. Павел Сгорбыш.
Я взял пустой рюкзак и без колебания зашел в вагон, когда передо мной остановился поезд. Я не знал, чем закончится этот день, уверен был только в одном — сюрпризом. У меня еще оставалась старая набойка. Вдруг и ей найдется применение?
Минут через десять я вышел из метро и неуверенно огляделся. Леонид Петровский не привык перемещаться по улицам родного города пешком. Но я уже был не я. Машины у меня больше не имелось, за моими плечами болтался старый рюкзак, на щеках опять пробивалась щетина. Невольно я вспомнил годы дальних странствий и словно скинул с плеч десяток лет. Ко мне вернулась моя юность. Я рассмеялся и, насвистывая, пошел вперед, искать улицу Восьмого Марта. Мне стало так легко! Вы себе даже не представляете!
Бродил я недолго. Прохожие, видя мою открытую улыбку, охотно указывали дорогу. Наконец я вышел туда, куда хотел. На первом из ряда домов висела табличка: «Улица Восьмого Марта». Передвигаться по ней на машине было не очень удобно, зато пешком — здорово! Я с удовольствием смотрел на старые дома и на высокие деревья. Меня вела моя звезда. Я ждал очередного сюрприза от Павла Сгорбыша, и не ошибся. Все, что мне требовалось сделать, — это напрячься и вспомнить дом, на который он указывал. Мы были здесь от силы пару раз, но это уже твои проблемы, Петровский. Если ты не запомнил.
Итак, мы ехали по улице на машине.
— Вот этот дом!
— Остановить?
— Не надо. Поехали отсюда.
— Остановить?
— Да!!
Я встал как вкопанный, не веря своим глазам. И достал из кармана конверт. Потом достал из него набойку и крепко сжал в руке, потому что увидел на вывеске изящный женский сапожок. Если бы с его каблука слетела вдруг набойка, она походила бы на ту, что я держал в руке. На первом этаже старого дома, в котором когда-то жила любовь Павла Сгорбыша, сейчас располагалась сапожная мастерская. Я понял, что мне сюда.
Вошел в дверь и неуверенно огляделся, пытаясь привыкнуть к сумеркам после яркого солнечного света. Передо мной зиял проем. Заглянув туда, я увидел длинный узкий коридор. А на зеленой стене вывеску: «Мастерская — направо!» И стрелку.
Направо так направо. Я поправил на плече рюкзак и пошел по стрелке вслед за своей звездой. Вот и сапожная мастерская. Я толкнулся в дверь. Вошел и… Народу, на мое счастье, не было. За деревянной стойкой сидела приемщица. Увидев меня, она поднялась. Я обомлел.
Передо мной стояла высокая стройная девушка с темными волосами и пышной грудью. У нее были серо-голубые глаза, красиво оттененные длинными ресницами. Алый рот, темные брови дугой, на левой щеке маленькая черная родинка. Я смотрел на нее, открыв рот. Помните наш разговор со Сгорбышем?
— И какой ты ее представляешь, сынок?
— У нее длинные темные волосы и светлые глаза. Голубые или синие. Большая грудь…
Передо мной стояла женщина моей мечты. Без преувеличения. Увидев меня, она воскликнула:
— Ну наконец-то!
После чего вышла из-за стойки и крепко схватила меня за руку. Она говорила то, что я хотел услышать, но никакого наушника не было в ее прическе. Я видел волосы, гладко зачесанные назад, тяжелый узел на затылке и само маленькое розовое ушко. Такое аппетитное, что захотелось его съесть. Я представил, как шепчу в это ушко все нежные слова, какие только знаю, и дух захватило.
— Я уж думала, что ты никогда не придешь!
И, не давая мне и слова выговорить, она потащила меня за собой:
— Пойдем!
Даже если бы меня вели прямиком в загс, я и не вздумал бы сопротивляться. Но меня всего-навсего затолкнули в подсобное помещение. И велели:
— Сиди здесь. Я сейчас отпрошусь с работы. Конечно, будет скандал, ну и пусть! Я так долго тебя ждала!
Какой музыкой звучали в моих ушах эти слова! Вы себе даже не представляете! Я уже и так понял, что это марш Мендельсона! Ай да Павел Сгорбыш! Он нашел мне жену! У меня просто не было слов, она же обернулась в дверях и укоризненно спросила:
— Почему ты так задержался?
Почему? Я развел руками. Я и сам не мог теперь этого понять? Почему я так задержался? Все Люси, Юли, Маши мигом вылетели у меня из головы. И даже Олеся. Я видел только ее. Женщину моей мечты. Хотя не знал даже, как ее зовут.
Она оставила меня, но ненадолго. Еще пять минут, и я бы без нее задохнулся. Она влетела в подсобку, словно солнечный ветер, и вновь схватила меня за руку:
— Пойдем!
И потащила к двери. Я все еще не сказал ей ни слова. Она это заметила и спросила:
— Ты от них оторвался?
— Вроде бы да, — неуверенно ответил я. Меня мучил один вопрос: откуда она все знает? И кто она?
Мы вышли в коридор, она все еще крепко сжимала мою руку, словно боялась, что я исчезну. Огляделась и сказала:
— На всякий случай мы выйдем через черный ход. Я все предусмотрела.
И потащила меня в недра старого здания, где пахло сырой штукатуркой и краской. Я шел, не сопротивляясь. Спросил только:
— А как же работа?
— Васильич меня подменит. Сапожник. Об этом не думай. Главное — ты.
Вы слышите?! Хотели бы вы быть центром Вселенной для такой красивой женщины? Осью, вокруг которой она вращается, словно планета Земля? Как же мне повезло! Мы вышли на улицу через дверь черного хода. Теперь я не узнавал места. Все, что мне оставалось, — довериться ей. Мы шли быстро, она по-прежнему чуть впереди. И по-прежнему тащила меня за руку. Мне было так хорошо и приятно, что я не сопротивлялся. Наконец перед нами возник скверик. Маленький и уютный.
— Уф! — сказала она. — Надо отдышаться! Похоже, мы и в самом деле от них оторвались. А?
— Похоже на то, — согласился с ней я.
Отныне моя судьба — во всем с ней соглашаться. Это я уже понял. Мы вошли в сквер и сели на одну из лавочек. Кроны старых деревьев качались над нами высоко-высоко. Почти под самым куполом неба. Внизу ветви спилили, и стволы без них выглядели сиротливо. Но такова особенность скверов мегаполиса: земля дорогая, надо ее экономить. Негоже, чтобы по ней стелились ветви деревьев. Был полдень, народу в сквере немного. Почти никого. Только я и она. Это позволило нам беспрепятственно друг друга разглядывать, ведь мы виделись впервые в жизни. Хотя лично я в этом уже сомневался. Я видел ее в своих мечтах. Во снах, которые ко мне порой приходили. Она была такая же, как и все современные девушки, и не такая. Мне казалось, что джинсы сидят на ней ловчее, заколка в волосах не бижутерия какая-нибудь, а из чистого золота, а таких туфелек не найдешь не то что на рынке — ни в одном из бутиков нашей огромной Москвы. Все это — эксклюзив. И сама девушка — единственная и неповторимая.
