Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева
– Отделываем потихоньку, обустраиваем, – пояснила сестра. – Мастера у нас есть, сами все делаем.
– У вас здесь живут мужчины? У вас не женская община? – уточнила Аня.
– Живут, – кивнула сестра. – У нас община, не монастырь. Мы не отказываем в приюте никому, если у нас есть возможности. Ограничены местом. Сейчас пустует только одна комната. При всем желании приютить больше никого не можем.
Они прошли дальше, миновали две двери, вошли в небольшое помещение.
– А это моя обитель, – представила Марья. – Вся община устроена по этому принципу. Жилые комнаты в ряд, дальше по коридору. В конце – часовня, в другую сторону столовая и кухня. Три этажа, ну на четвертом еще четыре комнатушки. Хозяйственная пристройка с улицы. Сарай, так сказать. Вот и весь наш дом.
Кира оглядела небольшую комнату со стенами, оклеенными веселенькими обоями в цветочек. По всей видимости, офис общины. Стол, три кресла, скамейка у стены, открытый стеллаж с книгами и огромный шкаф с документами, металлический, с замком на каждом ящике. Где-то должна быть внушительная связка ключей. Низкий проем, завешенный шторой, вел в соседнее помещение, в спальню женщины. Кира не сомневалась, что там лишь кровать и скромный санузел.
Девушка понимала, что обустройство и принцип работы монастыря не в архитектурных особенностях, а в структуре организации. Кто-то управляет внутренними делами, кто-то ведет счета, закупает и распределяет необходимое. Они живут закрыто, но совсем не общаться с внешним миром не могут. Они торгуют изделиями собственного производства, выезжают на ярмарки. Их как-то находят. Они же принимают жителей. Так ли уж всех нуждающихся? И самый главный вопрос, в чем нуждающихся? Кира понимала, что эти вопросы останутся без ответов. И едва она проявит любопытство в этой сфере, сестра Марья захлопнется, словно ракушка, охраняя жемчужину. Открытость исчезнет, и глава общины, – а сестра Марья глава, в этом Кира не сомневалась, – вспомнит про личную неприкосновенность, отсутствие у них предписания и всего остального. Миловидная смиренная сестра наверняка юридически подкована и при необходимости не даст ущемить ее в правах. Следовало зайти с другой стороны.
– На некоторых окнах есть решетки, – заметила наблюдательная Вергасова, тоже с милой и открытой улыбкой.
– Да, на верхних этажах. Некоторые наши постояльцы нуждаются в дополнительной защите. В основном, от самих себя, – улыбка не сошла с лица сестры Марьи. Лицо не дрогнуло, она не выдала себя ни наморщенным лбом, ни дернувшимися веками, ни движением плеч. Она была абсолютно искренна. – Конечно, мы не держим никого силой. И если у кого-то есть родственники, то они могут навещать наших постояльцев, просто пообещав не трезвонить о нас на каждом углу. Не часто, конечно. Но часто такого желания и нет. К нам приходят те, кто жаждет уединения.
Марья посмотрела на Киру, ожидая следующего вопроса.
– У вас стоит часовня. Там идут службы? – поинтересовалась специалист по психопатологии, преследуя цель потянуть время и придумать более дельный вопрос, успеть обдумать, куда повести разговор.
– У нас нет статуса церкви. Службы не идут. Несколько раз мы получали предложения, и даже очень настойчивые, провести у нас службу. Но мы не позволили, – пояснила Марья. – Не хотим, чтобы проверяли нашу часовню на правильность и соответствие церковным канонам. У нас молятся все страждущие. Молятся так, как сами считают правильным. Разговаривают с богом так, как желают. Не нужно в это вмешиваться. Путь к богу каждый ищет сам. И проходит своими ногами.
Кира кивнула, не имея против подобного подхода к делу ни малейшего возражения. Под спокойным и слегка лукавым взглядом этой женщины Кира каким-то странным образом терялась. Как будто темные девичьи глаза следили за ней, тормошили, отвлекали, не давали подумать. Кире некуда было спрятаться от них, чтобы сосредоточиться на деле.
– Так что нет, статуса церкви у нашей часовни нет, – повторила Марья.
– А статус больницы есть? – уточнила Кира.
– Нет. У нас и пациентов нет. У нас гости и жители общины.
На лице сестры снова ничего не отразилось, лишь улыбка сделалась шире и еще терпимее. Зато Вергасова с трудом удержалась, чтобы не вскинуть брови. Жители и гости? А кто за решетками? Но она промолчала.
– Вы зачем-то приехали? И как-то нас нашли?
Настала очередь Марьи задавать вопросы.
Аня достала пакетики с украшениями.
– Вот, взгляните. Эти украшения изготавливались у вас в монастыре. Думаю, вы их узнаете. Это ручная работа. Штучная и неповторимая, как я понимаю. – Аня не спрашивала, демонстрируя пакетики с браслетом и серьгами, она обозначала, что ей известно. – В Краснодарском крае совершено несколько убийств. Убийца знакомился со своими жертвами-женщинами задолго до того, как убивал. Он дарил им эти украшения. Мы думаем, что украшения для него что-то значат. Он не случайно дарит их своим жертвам. Не случайно приобрел их у вас. У нас есть основания полагать, что убийства произойдут еще. Возможно, у него уже есть украшения для следующей жертвы, а может быть, он попытается их приобрести. Почему он выбрал именно эти украшения? Что в них особенного? Кто их изготавливает? Можно ли как-то узнать о покупателях?
– Да, это наши украшения. Их изготавливает наша мастерица, Дарья, – тихо призналась сестра.
Рассказ Ани сестру огорчил. Она нахмурилась и быстро заморгала.
– Дарья не покидает общины. Покупателей не знает. Не знаю, чем мы можем вам помочь.
– Вы ведете продажу своих изделий через интернет? Какими транспортными компаниями пользуетесь при отправке посылки? Я хотела бы увидеть весь список.
– Мы не ведем продажу через интернет. На эти украшения у нас есть оптовая покупательница. Насколько мне известно, у нее два магазинчика с украшениями и сувенирами на набережных Адлера и Сочи. Возможно, есть сайт, – пояснила Марья, пожимая плечами. – Иногда, не часто, мы торгуем на ярмарках. В основном местных. Этим занимается сестра Ольга. С ней можно поговорить. Может быть, она что-то вспомнит. Но на ярмарках оплата идет наличными или переводом на карту. Я приглашу ее.
Сестра Марья говорила сосредоточенно, она искренне пыталась помочь, рассказывала все, что знает, ничего не скрывая. Кира не сомневалась: женщина не лжет. В темных, по-девичьи юных глазах взрослой женщины читался ужас от случившегося. Аня не стала демонстрировать женщине фотографии жертв. Какой смысл пугать? Кира оперлась на подоконник против света, для Марьи она стала тенью, темным силуэтом. Впрочем, сестра не обращала на нее внимания. Она сжимала и разжимала руку в кармане обширного фартука, похожего на платье. Она переминалась с ноги на ногу. Ее что-то стало
