Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
— Лиз просит приехать, — пояснил он. — С Ваней какая-то ерунда…
— Что с ним?
— Сам ничего не понимаю. Она не может объяснить толком.
Не теряя времени, он направился к выходу.
— Подожди, я с тобой!
— Аня, ты че! — возмутился Гаврюшкин. — Куда ты?! У нас и так времени в обрез!
Но она уже сбегала вниз. Норов чуть задержался в дверях, и они вместе выскочили наружу.
Глава шестая
У Осинкиных было двое детей: двенадцатилетняя Оля, названная в честь матери, без памяти любимая отцом, и восемнадцатилетний Денис, сын Ольги от первого брака. Осинкин усыновил его, когда мальчику не было и трех лет, но сыном тот ему так и не стал. Денис был из тех, кого психологи называют проблемными.
Он окончил английскую школу, куда его сумела устроить честолюбивая мать. Она сама возила его туда несколько лет подряд, вплоть до восьмого класса каждый день на автобусе, через весь город, с пересадкой. Его с раннего возраста тянуло к мажорам, которые относились к нему свысока, и его это задевало. Он жаждал быть с ними вровень и в душе не уважал отчима за то, что тот, в отличие от других, «нормальных родителей», не нажил ни денег, ни связей.
Он вырос высоким, красивым, стройным парнем, вспыльчивым, болезненно-самолюбивым. Получив аттестат, он поступил на юридический факультет университета, один из самых престижных. Произошло это, опять-таки, в большей степени благодаря пробивной силе матери, чем его успехам и знаниям. Учился он средне, лекции часто пропускал, зато на занятия приезжал на подаренной родителями иномарке, не дорогой, но получше их собственных «Жигулей». Его не раз останавливали гаишники за превышение скорости; однажды тест показал, что он был нетрезв, но Ольге удалось это замять.
Ольга была уверена, что Денис — необыкновенный мальчик с выдающимися способностями и ее материнский долг — помочь ему раскрыться. Обладая сильным характером, твердая с посторонними людьми, Денису она во всем уступала, и он, пользуясь этим, вил из нее веревки и делал что хотел. Осинкин не одобрял подобного потворства, но в силу интеллигентской совестливости не считал себя вправе вмешиваться в их отношения. Похоже, он вообще испытывал перед Денисом смутное чувство вины за то, что не смог дать парню всего того, чего ему так хотелось. И этот безосновательный комплекс усиливал симпатию к нему Норова, ведь он и сам ощущал себя виноватым перед Пашенькой.
За пять дней до голосования, когда Денис с девушкой возвращался из ночного клуба, его остановила милиция и обыскала. В его машине обнаружили пакет с марихуаной. И Дениса, и девушку забрали в отделение.
Осинкин позвонил Норову в шесть утра и попросил срочно приехать. Осинкины жили в центре города, куда недавно перебрались с окраины, в стандартной «трешке», впятером, — с двумя детьми и матерью Ольги. По советским меркам это считалось очень неплохо, но в новую эпоху выглядело весьма скромно.
***
Осинкин сам открыл Норову и провел на кухню, где их дожидалась Ольга, заплаканная, с красными глазами, без косметики, в длинном домашнем халате. Осинкин тоже был очень расстроен и немного сутулился. При виде Норова Ольга вскочила и бросилась ему навстречу.
— Почему его не выпускают, Паша? Что они с ним собираются сделать? Неужели его исключат из университета?
— Это будет не худшим исходом, — произнес Норов, хмурясь. Он понимал, что арест Дениса не был случайностью.
— Не худшим?! — ахнула Ольга, бледнея. — Что ты хочешь сказать? Что его… могут посадить?! По-настоящему?!
— Мы этого не допустим, — успокаивающе пообещал Норов. На самом деле она его раздражала.
— Это все — из-за меня! — тяжело выговорил Осинкин. — Они хотят меня остановить.
Потерянный, виноватый, он подошел к жене и попытался ее обнять, но она вырвалась.
— При чем тут мой ребенок?! — воскликнула она с упреком. — В чем он виноват?!
— Что известно о его задержании? — спросил Норов.
— Практически ничего, — устало ответил Осинкин. — В пять утра нам позвонила его девушка, мы не спали. Оля каждый раз тревожится, когда Денис задерживается. Лена, так зовут его девочку, сказала, что их остановили часа в три, прямо на выезде из ночного клуба, как будто ждали. Сразу стали обыскивать машину, нашли в багажнике этот пакет, в нем больше ста грамм…
— Много, — сказал Норов. — Это уже статья.
— Им подбросили эту гадость! — убежденно воскликнула Ольга. — Денис никогда не прикасался к такой дряни!
Норов взглянул на Осинкина, тот отвел глаза, и Норов догадался, что убежденности жены Олежка не разделял.
— Лена говорит, что ни она, ни Денис этого пакета раньше не видели, — произнес он, по-прежнему не глядя на Норова.
— Она правду говорит! — вновь вмешалась Ольга. — Их продержали два часа в отделении, допрашивали по отдельности, пугали! От Лены требовали, чтобы она призналась. Потом ее отпустили, а Дениса отправили в камеру. Она позвонила сразу, как только добралась до телефона. Ее родители тоже в шоке…
— Ее отец — начальник департамента в областной администрации, — пояснил Осинкин.
— Представляешь, он занял такую позицию, что во всем виноват Денис! — негодующе перебила Ольга. — Вместо того чтобы вытаскивать их обоих, он хочет выгородить свою дочь, а Дениса сделать крайним! Какая подлость!
Осинкин взял ее за руку:
— Оленька, успокойся.
Он повернулся к Норову:
— Мы связывались с милицией, но ничего вразумительного нам не отвечают. «Не располагаем информацией…», «позвоните позже…», «идет проверка»… Адвокат тоже обрывает все телефоны, но пока — безрезультатно.
— Они нарочно тянут время! — опять взметнулась Ольга. — Пытаются выбить из него признание! Паша, что делать? Вдруг его сейчас пытают? Избивают?! Стоит мне подумать об этом, у меня сердце обрывается!
Осинкин, не дав ей договорить, притянул к себе, но она освободилась и подняла на Норова красные в прожилках глаза.
— Паша, пожалуйста, сделай что-нибудь, я тебя умоляю!
В Норове она теперь видела единственную надежду.
— Постараюсь, — кивнул Норов.
***
У двери небольшого дома, в котором жили Лиз и Жан-Фрасуа, Норов позвонил в колокольчик, послышалась торопливая дробь шагов по лестнице, и перепуганная Лиз распахнула перед ними дверь.
— Скорее, месье Поль! Он там, в спальне! У него ружье! — она захлебывалась словами, увлекая их за собой, вверх по узкой старой лестнице. — Он заперся и не открывает мне! Он хочет застрелиться!
Анна на мгновенье замешкалась внизу и с удивлением увидела маленькую заставленную неприбранную кухню с грязной посудой и тесный салон, в котором главное место занимал черный старинный рояль. В доме стоял затхлый запах старых вещей. Скромное жилье Лиз и Жана-Франсуа совсем
