Точка невозврата - Евгения Ветрова
– Ну как оно? Слухи о ранней импотенции у пилотов сильно преувеличены, я так полагаю?
Жанна покрутила пальцем у виска и оглянулась на Наталью. Та в ответ только скорчила гримасу. Ну как бы да. Ее репутации нанесен значительный урон. Ладно Дима, что с дурака взять, но Майя и Антон тоже не сводили с нее любопытных глаз и о чем-то тихо перешептывались. Так что народная молва теперь надежно связала ее грехопадение с именем второго пилота. Бедный Камаев. С его-то репутацией закоренелого женофоба. Она вдруг засмеялась. Это же просто уморительно. Смеяться было больно. Она потрогала шею. Синяки на ней действительно походили на следы засосов. Можно представить, какие нескромные картины сейчас рисуются в воображении всех этих людей, что рассматривают ее с таким нездоровым любопытством.
«Не обращай внимания на сплетни, – наставляла Таня, – и никогда не опровергай. Из каждой сплетни можно извлечь выгоду. Надо просто посмотреть на нее под другим углом». Какую же выгоду она сможет извлечь из этой сплетни? Ну, хотя бы такую, что Дима больше не будет доставать ее нытьем «давай попробуем еще раз». Димочка слишком щепетилен и брезглив. Вот и пусть умоется.
К ней подошел полицейский в форме.
– Пройдемте со мной. Вас ждет следователь.
Она вздохнула. Что ж, назвался груздем… придется лезть в кузов.
Глава 25
Хорхин мрачно постукивал дешевой ручкой по бланку протокола. Допустим, что все, что рассказала стюардесса, было правдой. А доказательства где? Догадки к делу не пришьешь. Задержанный Мухин спокойно сидел и усмехался. Видимо, понимал, что, кроме нападения на стюардессу, предъявить ему нечего. «Бес попутал, – объяснил он случившийся инцидент, – переутомился. Готов оплатить лечение, компенсировать убытки. Да вы и сами знаете, что даже если и дадут, то условно. У меня хороший адвокат».
– Получается, доказательств у вас нет, – повторил он.
– А перчатки? – не сдавалась Жанна.
– Для начала надо их найти. И потом, это все косвенные улики. Допустим, найдем перчатки, допустим, даже экспертиза покажет, что он их надевал. И?
– У него был мотив, – упрямилась Жанна. – Борисов шантажировал его и, видимо, достал до последней стадии. Значит, у него был компромат. Что-то существенное. Документы какие-нибудь, запись…
Хорхин секунду подумал.
– Валентин, где там у нас телефон убитого? Дай-ка сюда.
Мухин улыбнулся и пошевелил скованными руками. По его виду было понятно, что телефон Борисова его не слишком волнует. И это разозлило Жанну.
– Вы же наверняка знаете, что Борисов не стал бы хранить компромат в телефоне? Ведь телефон можно потерять. А вот в облаке он вполне мог устроить себе тайное хранилище.
Мухин нахмурился.
– Это как? – не понял Хорхин.
– Ну, специальное место в сети, где можно хранить данные. Что у него было: запись вашего разговора, какие-то свидетельства о махинациях в клубе? Наверное. Кстати, там в зале сейчас есть Дима Астахов. Тот самый, с кем Борисов подрался. Так он классный программист. Вытащит вам любую информацию. Можно позвать…
– С этим и наши специалисты справятся, – быстро сказал Хорхин, словно опасаясь, что она и правда позовет Астахова.
– Да, – кивнула Жанна, – а может, и не только эту информацию вытащат. Вдруг там у него много на кого компромат был? Вот и Алена про договорные матчи упоминала…
– Хочу сделать чистосердечное признание, – быстро сказал Мухин. – Я убил Викторию. По причине личной неприязни. Из ревности. Ну да, пусть будет из ревности.
Жанна вытаращила глаза, Камаев тоже как-то подобрался. Хорхин даже не шевельнулся. Валентин Семенович присвистнул.
– Ищите женщину.
– Да это бред! – Жанна повернулась к Камаеву, ища поддержки.
– Что вас не устраивает? – недовольно буркнул Хорхин, нацеливаясь ручкой на протокол. – Преступник сознался. Сейчас все оформим, и полетите в свою Самару аки голуби белые.
Жанна почти открыла рот, но Камаев молча покачал головой, как бы говоря, что возражать бесполезно.
Мухин уже писал чистосердечное, предварительно указав место, куда выкинул перчатки. Хорхин быстро записал показания Камаева и Жанны и выпроводил их наружу.
– Вы же понимаете, что он специально сознался, чтобы полиция не ковыряла эту историю с компроматом? – с досадой сказала Жанна.
Камаев остановился, повернулся и чуть усмехнулся.
– Конечно, понимаю. Наверняка еще и телефон Борисова странным образом испарится из улик. Бытовое убийство. Ревность. Всех устроит.
– А как же Алена и Кирилл? Он им жизнь сломал.
– Наказания без вины не бывает, – пожал плечами Камаев. – За все надо платить. Месть – штука разрушительная.
Она застыла, в запале решив, что это камень в ее огород, но потом поняла, что, возможно, он имел в виду себя. Камаев тоже пал жертвой страстей? О, как интересно.
А в зале, похоже, назревал бунт. Спортсмены готовы были отбить своего тренера. Федулов был вместе со всеми, но рта не раскрывал, просто смотрел.
– Ильяс, – к ним подошел обеспокоенный Лаврушин, – не дай бог, они сейчас на полицейских бросятся. Мы тогда отсюда и завтра не улетим.
Но тут в зал вышел Хорхин. За ним двое полицейских конвоировали Мухина. Шум усилился.
– Объясните, на каком основании вы задерживаете Геннадия Павловича? – подскочил к ним чернявый спортсмен, от волнения в его речи сильно прорезался армянский акцент.
– Да! В чем дело? На каком основании? – послышались крики. – Мы вас отсюда не выпустим. Это произвол!
Один из полицейских достал рацию. Мухин вдруг поднял скованные руки и сделал кому-то странный знак. Жанна повернулась. Мухин смотрел на Кирилла, а тот на него. Вот Кирилл раздвинул толпу руками и вышел вперед.
– На правах капитана команды приказываю всем успокоиться и сесть на места. Если вы помните, у нас завтра игра. Полиция во всем разберется. Всем понятно?
Раздался недовольный гул. Порошин обвел команду тяжелым взглядом и еще раз спросил:
– Всем все понятно? Не слышу.
– Понятно, – сказал кто-то из толпы.
– Ну вот и славно, – Хорхин дал команду, и Мухина вывели из зала.
– Могу я увидеть Алену? – повернулся к нему Кирилл.
Хорхин подумал секунду и кивнул.
Алена сидела на заднем сиденье автомобиля. Увидев Кирилла, она вскрикнула и закрыла лицо руками. Замотала головой.
– Похоже, ваша жена не хочет вас видеть, – сочувственно сказал Хорхин, но, увидев его умоляющие глаза, открыл дверь.
Кирилл присел на корточки рядом с сиденьем.
– Алена! Ты можешь не прощать меня, но знай… я всегда буду рядом, что бы с тобой ни случилось. Я поеду с тобой куда угодно.
Она отняла руки от лица и посмотрела на него.
– А как же игра? – глухо спросила она. – Игра… завтра. Полуфинал.
– Мне все равно.
– А
