Вячеслав Сухнев - Грязные игры
- Нет. И не буду. Он меня за такие разговоры, Федор Васильевич, в землю вгонит по уши. Не пойдет с нами, уверен.
- Чему вас, Дима, в университетах обучают? - вздохнул заместитель министра обороны. - Человеком, чтоб ты знал, командуют страх смерти и хотение жизни. Твоего на голый крючок не возьмешь - ему не нужны ни деньги, ни портфели. А ты поставь его, падлу, перед выбором... Чтоб он знал:
не поможет нам сегодня, останется завтра без головы. А безголовому звезды и портфели не нужны. Ты как думаешь, Грищенко?
- Примерно так же, - отозвался заместитель начальника Управления. Играть надо за сильную команду. Тут вы, Федор Васильевич, правы.
- А почему вы так уверены, что наша команда сильнее остальных? спросил заместитель министра внутренних дел.
- Тю, Дима! - сказала жаба из Минобороны. - Половина людей вокруг Седого - за нас. Вторая половина станет ждать конца матча. А на поле выйдут Вооруженные Силы! У Седого нет шансов... Так что, Дима, еще раз объясни своему участковому, чем он рискует.
- А как дела у таманцев? - спросил Ткачев.
- Все в порядке, - ответил Федор Васильевич. - Если получат приказ идти на Москву, то у экипажей обнаружится пищевое отравление. С поносом в танке не высидишь. Дивизию имени Дзержинского отправим на учение под Белгород. Пусть ребята учатся брать промышленные объекты, захваченные, га-га-га, террористами...
Наконец, уже в сумерках, прибыл Эсенов, бывший премьер-министр республики Шаона, а ныне вице-президент российско-шведской нефтегазовой компании "Стандарт".
- Все в сборе, - сказал замминистра обороны. - Можно начинать. Веди совещание, Геннадий Анатольевич.
- Разрешите? - вклинился Эсенов. - Перед началом совещания я хочу сделать заявление. Сегодня в нашу компанию прибыла группа ревизоров из федеральной налоговой службы и бухгалтер из Мюнхена. Все операции остановлены, документация изъята. Нам объяснили, что идет рутинная проверка правильности налоговых отчислений. Поскольку объемы наших поставок весьма значительны и к тому же есть другие стороны финансовой деятельности компании, проверка может затянуться. Следовательно, мы не можем гарантировать, что профинансируем нашу часть проекта.
В комнате повисло напряженное молчание.
Акопов на расстоянии чувствовал это напряжение.
- А это что? - спросил Борис, заметив на столе инфракрасные очки. - Ух ты! Новье - я с такими не работал...
- Я попрошу, - сказал Эсенов, - попрошу генерала Грищенко, присутствующего здесь, объяснить, и по возможности доступно, каким образом подобная операция прошла мимо его внимания?
Кодла за столом бессвязно зашумела.
- Я жду, - сказал Эсенов неприязненно.
- Боюсь, мои объяснения покажутся неубедительными, - вздохнул Грищенко, - но я ничего не знал.
- Если вы, господин Грищенко, курируя все мероприятия, связанные с экономикой, не знали о проверке нашей фирмы, о наглом налете, если быть точнее... то это говорит о скромности масштабов деятельности Управления, о котором я был так наслышан. Или о том, что вам не полностью доверяют.
В любом случае мое присутствие здесь бессмысленно. Поэтому позвольте вернуться к моим текущим делам. Я еще должен подготовить некоторые объяснения нашему гостю из Мюнхена. До свидания, господа.
Прошло несколько минут. Небольшие бобины на акоповском пульте записывали тишину в зале совещаний.
- Знатно он тебе врубил по рогам, Грищенко, - сказал наконец Федор Васильевич из Минобороны. - Хороший вопрос - вовремя поставленный. Умный чурка пошел - спасу нет.
- Он не Грищенко врубил, - сказал замминистра внутренних дел. - Это он нам всем врубил. Ну, и как вы собираетесь начинать с голой задницей, Федор Васильевич?
- Да, вовремя поставленный вопрос, - издевательски прокомментировал Ткачев. - И у меня, Федор Васильевич, такой же: почему до сих пор не начата передислокация моей армии? Ведь приказ на это давно подписан!
- Передислокация... - раздраженно сказал замминистра обороны. - Куда тебя передвигать, Гена?
Никто не хочет принимать нашу славную армию.
Демократия, мать твою... Каждое говно из городской администрации лоб морщит, как заслышит про размещение войск. А что скажет народ?.. Народ, оглоблю в рот! Семьдесят лет молчал, а тут разговорился. Только что из Серпухова сообщили - не могут принять три батальона. Негде. Стыдоба! И в Калуге, и в Туле ни мычат, ни телятся...
- Тогда, может, и мне, как Эсенову, отвалить? - задумчиво спросил Ткачев. - В самом деле, какого черта я тут загораю?
За столом вновь зашумели.
- Смотри-ка, -толкнул Акопова Борис, забавлявшийся с очками ночного видения. - Там, на улице! Интересное кино, брат!
Акопов надел очки и рассмотрел движение нескольких объектов на территории дачи.
- Это охранники гуляют. Им положено.
- Ты дальше, дальше смотри - за забором.
Акопов пригляделся. Точно: за деревом, метрах в двадцати от дачи, виднелся неподвижный силуэт человека - со стороны, противоположной улице.
Неподалеку чуть шевелился второй силуэт. Как будто силуэт что-то искал в траве.
- Спорим на литруху - дачку пасут, - возбужденно облизнулся Борис. - У меня на такие дела - глаз алмаз. Один, видишь, пасет, другой подстраховывает.
- Может, наши? - предположил Акопов не совсем уверенно. - Или скрытые посты?
- Наши бы предупредили, - резонно заметил Борис. - И это не скрытые посты. Тогда бы они с тыла прикрывали, а не с фланга.
- Что будем делать? - спросил Акопов.
- А чего тут... Кто-то берет очки с наушниками - и вперед. А кто-то со вторыми очками подводит. Ну, заходим одному в тыл, снимаем... Второму ствол в бок. Аида прогуляемся!
- Замечательно. Вторые очки с наушниками беру я.
- Почему ты?
- Дышишь громко, - похлопал его по пузу Акопов...
Ночь вступала в полные права. Земля отдавала дневное тепло, и в воздухе стояли запахи разогретой травы. Луна пока не взошла, лишь у горизонта, за озером, тлела едва заметная багровая полоска. И оттого вода в озере светилась тревожным светом.
Впрочем, Акопову было не до ночных красот. Очки показывали мир серым, как притемненный экран телевизора. Объекты, испускающие тепловые лучи, выглядели в этом сером мире одинаково бледно-розовыми.
Осторожно, хоронясь за каждым деревом, он вошел в сосняк.
- Левее, - скомандовал голос Бориса в горошине наушника. - Теперь шаг влево. Молодец.
Прямо, прямо... Стоп! Осторожно, он перед тобой.
Тут Акопов и сам увидел. Несколько минут, совершенно неподвижно, он наблюдал. Парень сидел на корточках и время от времени поднимал вверх задницу, словно жук-вонючка. Тесные брючины джинсов пережимали подкаленные связки. Вот эти странные упражнения и заметил Борис. А ты не ходи на задание в неудобной одежде, мысленно посоветовал Акопов. Он двинулся дальше, как большая бесшумная змея, и вскоре оказался за спиной у парня. Сложил пальцы в "гусиный клюв" и тюкнул незадачливого любителя джинсов в основание затылка. Парень даже не пикнул. Повалился, будто сосенка во сыром бору...
- Ловок, брат! - сказал Борис. - Прямо народный артист... Второй стоит слева. Метров десять.
С Богом!
Акопов быстро обыскал карманы жертвы. Пистолет Макарова и ключи от машины... И никаких документов. Все так же осторожно он пошел ко второму соглядатаю.
Этот был поопытнее. Во всяком случае, в спортивном костюме, не сковывающем движения. Но он забыл о тылах, понадеявшись на прикрытие. Акопов ткнул его пистолетом в поясницу.
- Тихо... Аида прогуляемся.
Парень начал неохотно поднимать руки и попытался уронить портативную видеокамеру, но Акопов перехватил. Он повел задержанного к озеру, под фонарь. По дороге снял очки и сунул за пазуху. Еще издали пахнуло камышами, тиной и рыбой. На узких мостках в тени кустов сидела парочка кормила комаров. Увидели Акопова с трофеем - как ветром сдуло. Задержанный на мостках повернулся, и в рассеянном тусклом свете фонаря сверкнули в улыбке зубы.
- Привет, Гургенчик!
У Акопова челюсть отвисла. Он ожидал чего угодно, только не встречи с Пашей Фанерой.
- Какого хрена! - сказал Акопов. - Ты что тут делаешь?
- Работаю, - пожал Паша щуплыми плечиками. - А чо... Бабки платят, а остальное - фанера.
Верни машинку - уронишь.
Когда-то Паша работал милицейским фотографом, выезжал со следственными бригадами на убийства и прочие неприятности, где жмуриков не надо упрашивать: скажи, мол, сыр... Однажды Паша решил крепко заработать: нащелкал целый диафильм про спекулянтов с Велозаводского рынка и пошел бабки требовать за уличающие фотоматериалы. Мало того, что морду набили, так еще и на работу настучали. Выгнали Пашу из милиции. Спасибо, не посадили - за дискредитацию славных органов.
Открыл Паша собственное фотоателье, когда настала эпоха кооперации. Погорел. В прямом смысле - подожгли конкуренты. Некоторое время перебивался в редакции большой газеты - фотолаборантом. Чужие пленки проявлял да снимки печатал.
