Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца
Актер вздохнул и сказал:
– Сейчас нам реклама не требуется, хотя со временем мы планируем узаконить наши шалости и сделать из замка нечто вроде парка развлечений. Но в этом случае придется платить налоги, вкладывать деньги... О нет, нам бы не хотелось, чтобы сейчас желтые газеты занялись этой темой. Что вы хотите за молчание? Обычно мы договариваемся с жертвами о денежной компенсации.
Синьор Бальтазаро готов к переговорам, поняла Шрепп. Поэтому она произнесла:
– Денег нам не потребуется, уважаемый господин Урагойа...
При этих словах Кай Анадино скривился, скорее всего, он был не прочь получить немного купюр. Услышав, что гости не желают компенсации, Бальтазаро оживился и сказал:
– Это великолепно! Тогда я к вашим услугам!
– Хорошо, – произнес уныло журналист. – В таком случае, когда будете презентовать себя публике, это произойдет через мою газету и меня лично.
– Согласен, – легко ответил Урагойа. – Обожаю «Болтуна», он пишет такие гадости про моих коллег! Кстати, на Рождество, скажу вам по секрету, мы планируем ударную акцию – я приглашаю к себе кое-кого из представителей бомонда, якобы на вечеринку. Будут самые известные и знаменитые. Для них мы разработаем эксклюзивную, шикарную программу. Думаю, что-то в духе «Десяти негритят» и «Кошмара на улице Вязов». И пленка с тем, как мои уважаемые коллеги реагируют на повальные убийства и мистические явления в старом замке, пойдет затем в эфир – наверняка получится хит! Так что предлагаю вам стать одним из гостей, «подсадной уткой», так сказать, а потом опубликовать в «Болтуне» великолепный репортаж!
У Кая загорелись глаза, по всей видимости, предложение актера показалось ему достаточной компенсацией за пережитое.
– А чтобы слухи не просочились раньше, вы должны помочь нам в кое-каком деле, – заявила Эльке. – В вашем распоряжении находится распятие, изготовленное золотых дел мастером Альваро Мендозой. Вы приобрели его несколько лет назад на аукционе. Распятие сейчас у вас?
Бальтазаро Урагойа с нескрываемым удивлением посмотрел на комиссаршу, затем на журналиста и изрек:
– Да, это так! Но откуда вам известно, что распятие в моей коллекции? Понимаете, я собираю кое-какие вещи, связанные с потусторонним миром. И вы хотите получить распятие за молчание?
– О нет, – ответил Кай. – Мы хотели бы взглянуть на него и сделать фотографии.
– Да пожалуйста! – закричал обрадованный актер. – И это все? Больше никаких требований? Если так, то я проведу вас в свой музей сейчас же! Мне только надо отдать парочку распоряжений!
Урагойа помог своим коллегам вытащить страшное чучело оборотня, затем приказал вставить страшилищу фосфоресцирующие клыки и велел отрепетировать сцену нападения на японских туристов.
– Ну что же, я к вашим услугам, – сказал он, превращаясь в галантного хозяина замка. – Вы хотите видеть распятие? Тогда прошу вас пройти вместе со мной!
Они поднялись на второй этаж, где располагались жилые помещения. Наконец они оказались в большом темном зале, Урагойа зажег свет, и Эльке увидела, что находится среди различных пыточных инструментов, восковых статуй нечисти и церковных предметов. Кай присвистнул, увидев гильотину.
– Смею вас уверить, самая что ни на есть настоящая, удалось купить на барахолке в Париже, – сказал горделиво актер. – На ней на самом деле отрубали головы. А вот, к примеру, осиновый кол, которым пронзили сердце вампира!
– Вампиров не бывает, – сказала нравоучительно Эльке, а актер, повернувшись к ней и блеснув длинными белыми зубами, заметил: – А вы точно в этом уверены?
Он подошел к стене и указал на небольшое распятие:
– Вот и предмет ваших поисков. Мне понравился этот крест, вот я и купил его. Значит, вы хотите его осмотреть?
Он снял крест и протянул Эльке. Комиссарша Шрепп с жадностью перевернула тяжелое серебряное распятие и на обратной стороне нашла уже знакомое ей клеймо. Обведенная в кружок заглавная латинская буква «А» и надпись. Шрепп вынула из кармана джинсов латинский словарик, который специально приобрела накануне. Что же значит эта фраза?
«Буква сия есть первая. Найди две других, и взойдет месяц».
– Хм, – сказал Анадино. – Тот раз было солнце, сейчас – месяц. Чушь какая-то!
– Не чушь, а шарада, – протянула в задумчивости Эльке. – Наверняка это имеет тайный смысл, и нам придется побиться над тем, что означают эти буквы и странные слова.
Она сделала несколько фотографий креста. Актер заявил:
– Сейчас половина третьего ночи, я приглашаю вас разделить со мной трапезу! Я не отпущу вас в такую темень обратно в Эльпараисо, так что доставьте мне удовольствие!
Есть Эльке хотелось, поэтому она приняла приглашение Бальтазаро. Поздний ужин (или ранний завтрак) имел место в гигантской комнате, где находился длинный, покрытый белоснежной скатертью стол со старинными серебряными приборами. Урагойа знал массу смешных и разоблачительных историй про своих коллег, и когда наконец под утро Кай и Эльке покинули «замок ужасов», журналист сказал:
– Я изложу кое-что в репортажах, подобное нашим читателям нравится. А на Рождество самолично приму участие в таком спектакле еще раз!
– Ну хорошо, – сказала комиссарша. – У нас есть две буквы и две фразы, необходимо отыскать ларец и похищенную в монастыре дароносицу.
– Я займусь ларцом, – протянул Анадино. – В прошлый раз мне так и не удалось установить, кто именно является его владельцем. Сейчас нам повезет, я уверен!
Комиссар знала: если Анадино обещал, значит, он постарается выполнить свое слово. Так и произошло, и к концу дня он позвонил ей и сказал:
– Я знаю, у кого находится ларец! Надо встретиться...
Они встретились в небольшом баре с видом на океан. Журналист положил перед Эльке фото, и та сравнила его с изображением в каталоге. Тот самый ларец, сорок пять на тридцать пять сантиметров, сделан из золота и платины, эбенового и черного дерева, украшен бриллиантами, эмалью, лазуритом и амазонитом.
– Чудная вещица, не так ли? – произнес Анадино. – Последний раз была продана на аукционе за сто двадцать тысяч. И произошло это в 93-м году. Тогдашний владелец, некая фармацевтическая корпорация, обанкротилась, и ей пришлось избавляться от предметов искусства, которые до этого выставлялись в головном офисе, видимо, для демонстрации могущества и богатства. Ларец перекупил Карлос Варан...
– Странная фамилия, – произнесла Эльке.
Журналист ответил:
– О, это не фамилия, а кличка! Карлос Варан был в свое время самым известным мафиозо в столице, в его руках находилась проституция, торговля наркотиками, подпольные тотализаторы, заказные убийства и многое, многое другое... Колоритная, скажу я вам, личность.
– И где он сейчас? – спросила Эльке. – Неужели отбывает пожизненное заключение в тюрьме?
– Еще хуже, – сказал, улыбаясь, журналист. – Прижать Варана к ногтю так и не удалось, ему предъявили обвинение в неуплате налогов, но адвокаты сумели доказать его невиновность. Представляете, он официально считался владельцем скромной фирмы по производству тортов и пирожных, с этого и началась его карьера в преступном мире, а при этом жил в подлинном дворце, забитом антиквариатом и сокровищами. Но ему не повезло, в апреле 2001 года, в день его шестидесятитрехлетия, кто-то пустил ему в голову пулю из винтовки с оптическим прицелом, когда Варан выходил из ресторана. Моментальная смерть!
– И кто стал наследником его имущества? – спросила Эльке.
Кай нахмурился:
– Вот здесь и начинается самое загадочное. У него была семья, жена и дети, однако они мало что унаследовали, после убийства Варана его империя развалилась. Его виллу конфисковало государство, однако ларца среди вещей, которые попали в руки следователей, не было. Он испарился вместе с кое-какими другими драгоценностями. И где он находится сейчас, никто не знает!
Комиссарша видела, что журналист что-то от нее скрывает. Потому что тон у него был торжествующим. Он добавил:
– Никто, кроме меня! Мне удалось, обзвонив знакомых ювелиров, выяснить, не попадался ли им на глаза этот самый ларец. И один из них сказал, что видел его около года назад, ему приносили похожий ларец, чтобы оценить. И он запомнил человека, который был у него! Однако он не хочет давать это имя просто так, ему требуются деньги. Небольшая сумма, всего две тысячи...
Он вопросительно посмотрел на Эльке. Комиссарша поняла, что ей предлагалось выделить две тысячи из собственного кармана. Она заявила:
– Сделаем фифти-фифти, господин журналист. Вы тысячу, и я тысячу.
– Согласен, – ответил тот без особого энтузиазма. – Но вообще-то мы, журналисты, по сравнению с вами, иностранными полицейскими, получаем не так уж и много...
Он продолжал жаловаться на тяжелое экономическое положение, но комиссаршу эти слова не тронули. У нее была определенная сумма наличными, затем, зайдя в филиал «Deutsche Bank», она сняла остаток суммы. Анадино пересчитал разноцветные бумажки и сказал:
