Самюэль Бьорк - Я путешествую одна
Тобиас склонился еще ниже и стал ощупывать землю вокруг себя. Вдруг в церкви зажегся свет. Тобиас отреагировал инстинктивно, бросившись ничком на мокрую землю. Он почувствовал запах травы и земли. Он пролежал так довольно долго, но никто не выходил. Он решил воспользоваться этим и встал на коленки: свет из церкви освещал ему дорогу. Люк в земле. Вот что он искал. Никто не исчезает просто так.
Очень быстро он нашел дверцу. Она был свежая и новая, сколочена из свежих досок, наверное, метр в ширину, люк прямо в земле. Он был заперт на навесной замок золотистого цвета. На такой же замок учитель физкультуры запирал шкаф с мячами, чтобы никто не брал их без спросу. Он еще раз огляделся. Никого. Из церкви раздавались голоса, там кто-то пел. Они были заняты другими делами. Пением. О Боге или как они его там называют. Они не знают, что он здесь. Что здесь есть кто-то, кто хочет помочь ей. Взломать замок. Выпустить ее на свободу. Тобиас едва сдержал улыбку. Учитель физкультуры никогда не понимал, куда девались мячи. Тобиас делал это много раз. Почти все мальчики в классе умели вскрывать замки. Это еще проще, чем мухлевать на контрольных. На уроках труда они мастерили отмычки, пока учитель выходил покурить. Все что нужно – это кусочек металла, очень хорошо подходят пилочки для ногтей, которыми пользуются девочки. Нужно всего лишь срезать у нее кончик ножницами и поточить, пока она не станет достаточно тонкой, чтобы пролезть в замок. Конечно, над ней нужно немного поколдовать, но если ты сделал это один раз, дальше получится без проблем. Тобиас достал связку ключей из кармана и нашел там отмычку. Держать замок нужно с правой стороны. Он вставил отмычку и крепко прижал ее, пока она не прижалась к металлу. Потянуть замок на себя, немного надавить и повернуть отмычку вправо. Тобиас услышал звук открывшегося замка. Лестница. Длинная лестница вниз. Он осторожно просунул голову в яму и прошептал:
– Ракел? Ты здесь?
49
Когда Миа вышла, Мунк уже ждал ее перед отелем. Она села в черную «ауди», пытаясь разбудить свой организм. Таблетка, которую она приняла, все еще действовала, делая ее вялой и сонной. Мунк тоже не выглядел особенно выспавшимся. Он был одет так же, как накануне вечером. Коричневая вельветовая куртка с кожаными вставками на локтях и рубашка в горошек. Под глазами мешки, на лбу морщины. Мии стало его немного жаль. Ему и правда кто-то нужен. Женщина. Чтобы кто-то заботился о нем так же, как он заботится обо всех вокруг.
– Что у нас?
– Форт Исенгран.
– Где это?
– Фредрикстад.
Миа опешила. Обе предыдущие девочки были найдены в окрестностях Осло. В лесу. Преступник снова сменил тактику.
– Кто нашел их?
– Двое выпускников. Территория там закрыта, но они каким-то образом пробрались делать какие-то шуры-муры или хрен знает что.
– Кто из наших там сейчас?
– Местная полиция. Карри и Анетте едут, скоро будут на месте.
Миа взглянула на часы на приборной панели. 5:15. Все еще темно.
– И что известно на данный момент?
– Обе девочки лежали на земле. С разных сторон от столба.
– Столба?
Мунк кивнул.
– Что за столб?
– Деревянный. С головой свиньи на верхушке.
– В смысле?
– Я уже все сказал. Девочки лежали на земле с двух сторон столба, на верхушке которого свиная голова.
– Настоящая голова?
Мунк кивнул.
– Господи.
– Как думаешь, что это значит?
Мунк включил посильнее печку в машине и заехал в туннель у ратуши в сторону области.
– Свиная голова на столбе?
– Да.
– Нелегко сказать, – сказала Миа.
От тепла в машине ее разморило. Ей очень хотелось выпить утренний кофе, но она не хотела просить Мунка остановиться.
– Что-то же должно это значить?
– «Повелитель мух», – тихо сказала Миа.
– Что?
– Это из книги. «Повелитель мух». Несколько детей остаются на острове одни без взрослых. Они думают, что там живет монстр. И насаживают свиную голову на столб в качестве жертвоприношения.
– Боже, – протянул Мунк. – Получается, что монстр – это мы?
– Очень может быть.
– Там в бардачке есть пачка пастилок для горла, – сказал Мунк.
– И?
– Тебе надо съесть одну, – сказал он, выехав на Драмменсвейен.
Миа почувствовала секундное раздражение, но оно тут же ушло. Она открыла бардачок и достала пачку пастилок. Взяла две и убрала пачку в карман куртки.
– Но какого черта Фредрикстад? – бубнил Мунк. – Это совсем не вяжется. И так открыто?
– Мы слишком медленные, – сказала Миа, достав телефон.
– В смысле?
– Преступник хочет показать нам, что мы плохо делаем нашу работу.
– Боже мой.
Миа нашла Габриэля в записной книжке.
– Габриэль, слушаю.
– Привет, это Миа, ты на работе?
– Ага, – вздохнул Габриэль на другом конце.
– Можешь поискать в базах форт Исенгран в Фредрикстаде?
– Сейчас?
– Да. Мы с Мунком сейчас едем туда. Девочек нашли.
– Да, я слышал.
На том конце затихло. Миа слышала, как он стучит по клавиатуре.
– Нашел что-нибудь?
– А что нужно искать?
– Что угодно.
– Посмотрим, – сказала он, сдерживая зевок. – Форт Исенгран. Крепость на маленьком острове в Фредрикстаде. Делит исток Гломма на две части. Построен в тринадцатом веке Ярле Боргсюсселем, для тех, кто в курсе, кто это. Построен из дерева и камня. Разрушен в 1287-м каким-то королем. Новая крепость построена в семнадцатом веке. Петер Вессел Торденскиолд пользовался крепостью как базой во время Северной войны. Название Исенгран означает, да, что они учили там военное дело, но еще может быть от французского Ile Grand, большой остров. Что-нибудь из этого вам пригодилось?
– Вообще не особо, – сказала Миа. – Есть что-нибудь еще? Современное? Для чего он используется сейчас?
– Подождите секунду.
Миа зажала трубку плечом и взяла еще пастилку. Во рту по-прежнему был вкус алкоголя.
– Тут не так уж много. Свадебные фотографии, сделанные в форте. Пикник пенсионеров.
– Это все?
– Да. Хотя нет, погодите…
Снова тишина.
– Не знаю, пригодится ли это, но в 2013 году там поставят памятник. Не в самом форте, а на берегу реки.
– Что за памятник?
– Он называется «Матери Мунка». Бронзовые статуи матери и тети Эдварда Мунка.
– Ну конечно, – пробормотала Миа.
– Я чем-нибудь помог?
– Конечно, Габриэль, большое тебе спасибо.
Она собиралась положить трубку, но Габриэль остановил ее.
– Вы там с Мунком?
– Да.
– Как у него настроение?
– Вроде ничего, а что?
– Можно мне с ним поговорить?
– Хорошо.
Миа передала телефон Мунку.
Матери Мунка. Значит, она все-таки была права.
– Да, я понимаю, – говорил Мунк по телефону. – Но не парься так над этим, это личное, у нас сейчас есть вещи поважнее. Что? Да, от этого можно сойти с ума. Что? Да, я получил это от одной подруги в интернете. Она называет себя margrete_08. Но не заморачивайся. Да, да, понимаю. Поговорим позже.
Мунк, посмеявшись, передал телефон Мии обратно.
– Что там?
– Ничего особенно, кое-что личное.
– Он хорош, – сказала Миа.
– Кто? Габриэль? Да, бесспорно. Мне он нравится. Рад, что мы нашли его сейчас.
Миа съела еще одну пастилку и немного опустила окно.
– Ты что-нибудь узнала от него? Про форт Исенгран?
– О да.
Она рассказала Мунку то, что только что сообщил Габриэль.
– Черт подери, – пробормотал Мунк. – Значит, все дело во мне? Это я виноват, что эти девочки умирают?
Мунк зажмурился и сжал руку в кулак.
– Мы пока точно не знаем, – сказала Миа. – Сколько нам еще ехать?
– Полтора часа.
– Думаю, я немного посплю, – сказала Миа.
– Правильно. И за меня поспи.
50
Солнце уже почти встало, когда они подъехали к полицейскому заграждению. Мунк показал удостоверение, и их пропустили к молодому полицейскому с взъерошенными волосами. Выглядел он так, будто только что проснулся. Они припарковались около маленького красного домика, кафе «Галэйен». Карри встретил их и показал дорогу дальше вдоль старой каменной стены. Миа различила набережную реки на другой стороне, где собирались возводить бронзовые статуи. Мать и сестру Эдварда Мунка. Лауре Катрине Мунк и Карен Бьелстад. Миа много знала о Мунке. Большинство живущих в Осгордстранде много знали о нем. Они всегда гордились, что Мунк жил в их маленьком местечке. Несмотря на то, что в его времена благородные дамы с отвращением закрывались зонтиками от уродливого художника. Разве это не типично? – подумала Миа, открыв молнию на белой полиэтиленовой палатке, которую поставили криминалисты. Тогда его ненавидели, но теперь все забыли об этом. Было ли так со всеми художниками в этой стране? Они должны умереть, чтобы мы оценили их? Она отметила, что это не ее мысль. Это мысль ее мамы. Искусство и литература всегда занимали почетное место в их доме. Часто Миа сидела за кухонным столом и слушала мамины рассказы, почти как на школьном уроке. Они с Сигрид как ученицы, каждая со своей тарелкой каши, слушали маму Эву, ревностного учителя.
