Неупокоенные - Альбина Равилевна Нурисламова
Соседи перешептывались, пока специалисты вскрывали дверь квартиры.
– Мать только померла – и на тебе…
– Небось, плохо стало. Но молодой же совсем, неужели сердце?
– Переживал сильно!
Люди готовились увидеть раздувшийся труп, искаженное предсмертным ужасом посиневшее лицо, разгром (если побывали грабители). Но ничего этого не было. Идеально вычищенная квартира, запертая изнутри на замки и цепочку, была пуста. Закрытые окна и балконная дверь исключали мысль о грабителях.
На разложенном для сна диване никто не лежал, одеяло было сброшено на пол, и это оказалось единственным, что можно хоть как-то, с натяжкой обозначить словом «беспорядок». Даже подготовленная к ремонту комната смотрелась аккуратно.
Все было хорошо – вот только Валеры не было.
Его так никогда и не нашли, и никаких предположений о том, куда он мог деться, как покинул квартиру, ни у кого не было.
Ирина Львовна могла бы пролить свет на обстоятельства исчезновения сына, но она, конечно молчала. Ведь мертвые не говорят.
Жена вернулась
После того, как жена вернулась, Олег понял: с ней что-то не так. Ощущение нарастало, и вскоре Олег стал бояться находиться с нею рядом в одной квартире.
Началось это после поездки Марины на дачу. Дачный поселок Макеево находился возле деревни с таким же названием, и добраться туда можно было на машине или электричкой. Когда-то ходил и рейсовый автобус, но с той поры, как деревня стала чахнуть и умирать, а вслед за нею и в дачном поселке оказывалось с каждым сезоном все больше заброшенных, заколоченных дач, рейс отменили: чего гонять туда-сюда пустой автобус? Невыгодно.
Олег хотел продать дачу, но жена упорно отказывалась: любила покосившийся домишко, доставшийся ей от родителей, вдохновенно ухаживала за грядками, выращивала на своих шести сотках огурцы, морковку, капусту, зелень и цветы. Олег ворчал, но, с другой стороны, жена была права: даже если и выставить дачу на продажу, кто ее купит? Кому нужно ветхое строение, тем более ни речки, ни озера поблизости нет, только лес, в котором и грибов-то не найти?
Марина отправилась подготовить дом к зиме, привезти остатки урожая. Олег мог поехать с ней, помочь, но был занят в своей химической лаборатории в университете, так что жена отправилась одна, электричкой. Уехала в пятницу вечером, после работы, вернулась в воскресенье ближе к ночи.
Только она была уже другая.
Позвонила в дверь, хотя ключ у нее имелся, и Олег, отворив, увидел, что у Марины нет при себе ни сумки на колесиках, ни рюкзака.
– А где вещи? – растерянно спросил он.
– Я налегке, – ответила она и усмехнулась.
Олег заметил, что зубы у нее желтоватые, с налетом.
– Поужинаешь? Я макароны отварил. С сыром.
Марина сняла плащ и повесила на плечики. Потом разулась, аккуратно пристроив обувь на полку. После этого, подойдя вплотную к мужу, взяла его за руки чуть повыше локтей, посмотрела прямо и пристально.
– Ешь один.
И снова раздвинула губы в желтозубой улыбке.
Марина ушла в ванную, вскоре послышался шум льющейся воды. Олег забегал по комнате: все было неправильно, не так, как надо! Зазвонил городской телефон. Он взял трубку, но на том конце молчали.
Еда не лезла в глотку. Запихнув в себя пару ложек, Олег выбросил недоеденный ужин в помойное ведро. Тем временем жена вышла из ванной комнаты. Вслед за нею вырвались клубы пара.
– Замерзла, – сказала Марина, – ты посмотри, наверное, что-то с краном.
Олег послушно поплелся смотреть и едва не задохнулся от жара: в ванной было, как в сауне, даже дышать тяжело; кран исправен. Она издевается, что ли?
Когда Олег вошел в спальню, жена лежала в кровати.
– Там все в порядке, вода горячая есть, напор отличный.
– Да? Что ж, хорошо. – Она похлопала ладонью по одеялу рядом с собой. – Ложись, чего встал.
Олег дорого дал бы, чтобы не ложиться с нею рядом. Отчего-то было противно, будто это не его жена, с которой они прожили двадцать четыре года и готовились отметить серебряную свадьбу, а чужой неприятный человек.
Снова зазвонил телефон, и Олег поспешно помчался в прихожую, радуясь возможности не отвечать Марине и не ложиться в постель.
– Алло! – В трубке молчали. – Алло! Кто это?
Послышался тихий шорох, а потом – не то сдавленный плач, не то горловой, булькающий смех. Олегу стало так страшно, что ладони вспотели, и он поспешно бросил трубку. И шнур из розетки выдернул.
«Господи, что со мной?»
– Олежа! – позвала жена. – Где ты, милый?
– Мне поработать надо, – пискнул он и скрылся в кабинете.
Среди ночи, измотанный хождением по кабинету, тяжелыми мыслями, глухим отчаянием, он убедил себя, что у него паранойя. Все с Мариной хорошо, просто он перенервничал. Надо пойти поспать, завтра понедельник, заседание кафедры; нельзя, чтобы руководство и коллеги подумали, будто с ним что-то не ладно.
Он вошел в спальню и увидел, что Марина лежит на спине. Лунный свет падал на ее лицо – она зачем-то раздвинула шторы, хотя всегда закрывала их на ночь. Олег увидел, что глаза ее широко раскрыты, а лицо неподвижно.
– Марина, – в страхе прошептал он и осторожно подошел к кровати, сел, хотел прикоснуться к жене, но она вдруг выбросила вперед руку и схватила Олега за плечо.
– Думал, умерла? – Марина затряслась от смеха. – Не бойся. Ложись.
Последнее слово произнесла властно, притянула мужа к себе. Он повалился на спину и забарахтался, а жена укутала его одеялом. Нависла над ним, приблизив свое лицо вплотную к его.
От нее странно пахло: не кремом, шампунем или гелем для душа, как обычно, а чем-то кисловатым, воскрешающим в памяти сырое мясо. Или свежевскопанную землю. Запах был густой и маслянистый, Олега замутило, он хотел отвернуться, но жена коснулась губами его губ.
– Я соскучилась, – произнесла она низким, утробным голосом.
Припала к нему, как умирающий от жажды к источнику воды. Раздвинула его губы, и Олег почувствовал, как ее язык заползает ему в рот. Он содрогнулся от омерзения: язык был скользкий, холодный, похожий на змею.
Мужчина отвернулся и оттолкнул жену от себя.
– Что-то не так? – спросила она, и Олег подумал, что в голосе нет обиды, только скрытая усмешка.
– Все так. Но я… Мне вставать рано. Извини. Если хочешь, я посплю на диване в большой комнате.
– Нет так нет, – легко согласилась она. – Но незачем идти на диван, мы же не поссорились, верно? Спи, я тебя
