Гумберт Гумберт - Priest P大

– Откуда ты знаешь, как я учился? Ты что, не только на мамину могилу ходил, но и в мою школу?

Ло Вэньчжоу вдруг протянул руку и грубо схватил Фэй Ду за воротник безупречно скроенной рубашки:

– Пейте своё молочко и кушайте кальций, президент Фэй! Как подрастёте, продолжим разговор. – Он указал на дверь машины: – А пока катись давай!

Фэй Ду впервые потерпел такое разгромное поражение, ощущение было ему в новинку. Изгнанный с позором, он послушно выполз наружу и молча последовал за капитаном в крематорий.

В похоронном бюро было неуютно и зябко: казалось, в здании работал не кондиционер, а целый морозильник. Когда дверь открылась, изнутри повеяло холодом. Сотрудник с недоверчивым видом изучил удостоверение Ло Вэньчжоу, недоумевая, зачем полиции понадобились урны с прахом.

– Что именно вас интересует? – спросил администратор, вызвавшийся проводить гостей в колумбарий. – Мы закон не нарушаем. Нас могут потревожить разве что призраки, но это, кажется, не входит в сферу деятельности полиции.

Ло Вэньчжоу внешне был спокоен и собран, но в душе ещё нервничал из-за спора с Фэй Ду. Голос молодого нахала звучал у него в ушах, сердце колотилось быстрее обычного. Он злился одновременно на весь мир, поэтому раздражённо ответил:

– А вдруг кто-нибудь подложит в урну с прахом бомбу?

Администратор посмотрел на капитана как на душевнобольного.

В колумбарии одна стена от пола до потолка была разбита на ячейки. Урна с прахом Су Сяолань стояла в самом углу, а рядом с ней в хрустальной рамке – фотография покойной.

– C106 – Су Сяолань, – администратор сверился с документами. – Дочь и жених поместили её сюда. Я вас покину, вернусь через двадцать минут и тогда смогу ответить на остальные вопросы.

Он сложил ладони в молитвенном жесте, почтительно поклонился усопшим и быстро удалился.

Фэй Ду потянулся за фотографией, однако Ло Вэньчжоу оттолкнул его руку. Капитан достал из кармана перчатки, надел их и сам сперва изучил рамку на предмет двойного дна. Не заметив ничего необычного, он протянул её Фэй Ду, а сам тем временем занялся другими предметами, которые лежали в ячейке.

– Интересное фото… – сказал Фэй Ду.

– Интересней некуда! – отмахнулся Ло Вэньчжоу, не прерывая своего занятия. – В нашем архиве точно такое же.

В ячейке было мало места, всё, оставленное родственниками покойной, лежало на виду: старое платье, пачка ментоловых сигарет, губная помада и ещё несколько подобных мелочей – ничего ценного, просто памятные вещи, которые могли принадлежать Су Сяолань.

– Поминовение усопших в первую очередь ритуал для живых. На церемонию прощания родные приносят фотографию, которая отражает образ покойного в их сердцах. Люди, которые близко общались, как правило, выбирают из последних снимков, а если давно не виделись, то возьмут один из тех, что запомнился лично им. Есть и ещё вариант – выделить эпизод, который ярче всего отражает личность покойного, его самые значимые достижения… – Фэй Ду легонько постучал по стеклянной рамке. – Получается, по мнению того, кто выбрал эту фотографию, наибольших успехов Су Сяолань добилась в двенадцать лет?

Ло Вэньчжоу тщательно ощупывал каждый предмет, чтобы ничего не упустить. Не успел он ответить, как у него зазвонил телефон.

Резкий звук «Гимна пятой кольцевой»[35] отразился от стен и эхом разнёсся по колумбарию, как саундтрек к какому-нибудь фильму ужасов. По телу Ло Вэньчжоу побежали мурашки. Администратор, который вроде собирался по своим делам, словно привидение, возник в дверях и строго сказал:

– Соблюдайте тишину, пожалуйста. Вы ведёте себя неприлично.

– Слушай, братец, – огрызнулся Ло Вэньчжоу, – если бы я захотел пошуметь, ты бы уже в гробу лежал!

Управляющий не решился спорить с этим варваром и снова скрылся за дверью.

Терзаемым нехорошим предчувствием, Ло Вэньчжоу поднял трубку:

– Тао Жань, что ты узнал?

– Большинство домов на месте. – Тао Жань спрятался от палящего солнца в тени под деревом, расстегнул пуговицу на рубашке и принялся старательно обмахиваться копией старой карты. – Я сейчас расплавлюсь… Так вот, микрорайон Сянъян был построен здесь одним из первых двадцать лет назад и считался чуть ли не элитным. Местные старики, игравшие в шахматы, рассказали, что, пока тут располагалась «Цзиньсю», многие богатые семьи снимали дома вокруг, чтобы дети жили поближе к школе.

– Что насчёт ограды? – спросил Ло Вэньчжоу. – Го Хэн утверждает, что видел У Гуанчуаня через просвет в ней. Ты можешь поискать место, подходящее под его описание?

– Умеешь ты усложнить жизнь… – Тяжело дыша, Тао Жань машинально вытер рукавом пот со лба. – Тут всё столько раз перестраивали, что старожилы заплутают!

Неподалёку пара полицейских замахала руками, привлекая внимание замкапитана. Они наняли геодезистов с ближайшей строительной площадки, чтобы те нарисовали сравнительную карту района двадцать лет назад и сейчас. Дом У Гуанчуаня снесли, чтобы расширить дорогу. К счастью, в самый разгар лета после полудня людей на улице почти не было, и полицейские расположились в полутора метрах друг от друга с нивелирными рейками на том месте, где раньше стояла входная дверь.

Тао Жань прошёл вдоль ограды, окружающей Сянъян, и доложил:

– Между домами семь и восемь есть просвет. Это совпадает со словами Го Хэна: дом учителя как раз за углом. Но сюда случайно не свернёшь: я еле протиснулся, а раньше тут и вовсе была стоянка для велосипедов. Как Сюй Вэньчао с Го Хэном здесь оказались?

Только он договорил, им обоим пришла рассылка от Лан Цяо. Она отправилась в школу «Цзиньсю», чтобы покопаться в архивах, и нашла старый адрес Сюй Вэньчао: «Микрорайон Сянъян, здание 8, корпус 3, квартира 201».

Не выпуская телефона из рук, Тао Жань обернулся и посмотрел на старое здание с обшарпанными стенами. Он торопливо выбрался из узкого прохода, добежал до дома номер восемь и поднялся на второй этаж. Оконная рама в подъезде не закрывалась круглый год, проржавела и покрылась вековым слоем грязи. Из окна открывался такой же вид, что из двести первой квартиры.

Тао Жань выглянул на улицу и увидел двух своих коллег с рейками. Позади них стояли камни, отмечающие расположение подвала у дома У Гуанчуаня. В прошлом такие подвалы часто использовались, в них были окна, помещения даже сдавали в аренду. Вход прикрывали металлической сеткой, чтобы никто нечаянно не свалился, а кусты и клумбы защищали жильцов от посторонних глаз.

Двадцать лет назад это был спокойный район, после девяти вечера народ в основном сидел по домам, а не шатался по улицам. В это время живущие в тени осторожно оглядывались по сторонам в ночной тишине и лишь затем срывали маски добродетели, высвобождая низменные желания, запрятанные в их угольно-чёрных душах. Что