Рафин - Юлия Широкова
– Это ты уже про то, как задумал сына убить?
– Наверное, тебе интересно, не жалко ли мне его было? Не мучила ли меня совесть и всё такое? Не знаю… Я и сам задавал себе эти вопросы. Я давненько обнаружил зло в себе. Я принял это, мы с ним старые друзья. Что касается сына, я люблю того мальчишку, каким я его запомнил, но того мальчишки больше нет, а когда я смотрю на этого красавца с киноэкрана – кумира чокнутых малолеток и скучающих домохозяек, я ничего не чувствую. Умом понимаю, что он мой сын, но сердце молчит. Он ведь даже не похож ни на меня, ни на свою мать.
– У него твой голос и фигура.
– Да? Ну, может быть. Однако я всё же чувствовал, что не смогу зарезать его или пристрелить, то есть убить, глядя ему в глаза, поэтому выбрал другой способ, не самый, как оказалось, эффективный. Когда в первый раз мне не удалось его прикончить, я ощущал досаду и азарт охотника, от которого ушла добыча. Но после второго раза, когда оказалось, что я по ошибке сбил кого-то другого, я испытал облегчение и почти радость, что мой мальчик всё-таки жив. Значит, не такое уж я чудовище, как считает мой сын, не желающий меня знать? Как я сам готов был считать. Короче, я решил оставить всё, как есть и тут вдруг на пороге моего дома появилась ты…
– Никогда себе этого не прощу.
– Да ладно тебе! Может, ещё всё обойдётся? Ну, облегчится кошелёк моего сынка немножко – ничего страшного! Ещё заработает. Да и вообще, бери пример с меня – относись ко всему легко! Знаешь, что такое настоящая свобода? Это когда тебе на всё плевать. Всё вокруг бесконечное ничто, пустяки. Когда я понял, насколько ничтожно всё сущее, я просто стал жить и не заморачиваться из-за всякой ерунды типа вечных поисков чего-то, что все мы по жизни пытаемся найти – любви, признания наших заслуг и тому подобного. Мне нравится ощущение вечной, беспросветной пустоты и ничтожества.
– Ты действительно в это веришь или пытаешься верить? Эти слова лишь обличают то, насколько ты несчастен и разочарован тем, как сложилась твоя жизнь.
– Знаешь, как говорят доморощенные психологи вроде тебя? Если не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней! И в этом они правы. Я понимал, что жизнь не удалась, и это терзало меня. Хотелось сменить кожу. Или плакать целыми днями. Или пить до одури и нести чепуху. Да, я был когда-то несчастным и разочарованным, но это в прошлом с тех пор, как я решил, что ничего не имеет значения. Всё тлен.
Когда за окном стемнело, раздался телефонный звонок, Рафин-старший посмотрел на дисплей и подмигнул мне:
– Момент истины! Алло. Да, это я. У нас всё в порядке – мы подружились. Стокгольмский синдром, наверное. Хорошо, отлично… Нет, так мы не договаривались. Минутку, мне надо посоветоваться с невесткой. – Он прикрыл трубку рукой и произнёс, обращаясь ко мне, – Сукин сын здесь – за дверью. Говорит, что один и с деньгами… Поверим ему? Алло! Ладно, дай мне минут пять, чтоб прибраться и принарядиться, а то я, знаешь ли, не ждал сегодня гостей.
Отключив телефон, он заметался по комнате, что-то по быстрому распихал по карманам, кажется, ключи от машины и какие-то документы, потом отвязал меня от кровати и пересадил на стул, который поставил в середине комнаты, приглушил звук телевизора. По иронии судьбы, в этот момент начался показ фильма с участием его сына. Отлепил клейкую ленту с моих губ, которой вновь заклеил мне рот после того, как с наступлением вечера, дом начал затихать.
– Ну, я надеюсь, ты не станешь орать? Чего уж теперь!
Потом расчесал мне волосы, подкрасил губы и расстегнул пару верхних пуговиц на моей блузке.
– Какого хрена ты делаешь?
– Придаю тебе товарный вид, чтоб мужик видел, что он не зря за тебя такие бабки отваливает!
– Сутенёр навсегда останется сутенёром!
– Не сыпь мне соль на рану! Я, между прочим, много чем в жизни занимался. Не надо меня недооценивать.
После этого он повернул задвижку на дверном замке и метнулся обратно – встал за моей спиной и подставил нож к моему горлу. Костя открыл дверь и не спеша вошёл в комнату. Сначала встретился взглядом с отцом, потом посмотрел на меня:
– Как ты?
Я не смогла заставить себя хоть что-то произнести, только пожала плечами в ответ.
– Скажи ему, что ты соскучилась! – вмешался папаша. – Мы оба соскучились! Вот даже кино с твоим участием решили посмотреть. Ты такой красавчик! Весь в меня.
Костя поставил на пол небольшой чемодан, который держал в руках и пинком отправил его на середину комнаты. Чемодан остановился у моих ног.
– Это то, что я думаю? – спросил Рафин-старший, наклоняясь к чемодану и подтягивая его к себе. Одной рукой он продолжал держать нож возле моего горла, другой поставил чемодан к себе на колено и открыл его. – Надо бы пересчитать…
– Издеваешься?
– А куда ты так спешишь? Мы сто лет с тобой не виделись! Может посидим, выпьем, покурим, вспомним прошлое…
– Например, как ты пытался прикончить меня?
– Или как ты бросил меня гнить в тюрьме.
– Или как ты убил на моих глазах человека?
– Я же не специально пригласил тебя на это посмотреть! Это вышло случайно!
– А помогать тебе избавиться от трупа, ты тоже заставил меня не специально?
– А что плохого в том, чтобы помочь отцу решить небольшую проблемку?
– Мне было всего тринадцать!
– Самое время стать мужиком.
– Деньги у тебя, отпусти её.
– Ты вроде тоже скоро станешь
