Нина Васина - Черные розы для снайпера
Туфли были мокрые внутри. Фабер встал, протянул Соне руки и поднял ее, вдруг покрасневшую. Она обхватила его ногами и руками и висела спереди ярмарочной обезьянкой. Фабер рассчитывался у стойки, шашлычник цокал языком и желал Фаберу здоровья, а Соне – всегда быть на руках у мужчины.
– Постарайся заснуть, – сказал Фабер в машине, укрывая свернувшуюся клубочком Соню своим пиджаком. – Мне так спокойнее будет вести машину. Ехать далеко, ложись удобней, завтра утром купим где-нибудь по пути тебе обувь и одежду. Ты летать любишь?
– Я не летаю, – пробормотала Соня, засыпая. – Это Полина летает.
В двенадцать часов ночи в аэропорт Шереметьево прилетел самолет из Стамбула. Среди пассажиров высоким ростом и безупречной осанкой выделялся худой старик, он один был в плаще, ослепительно белом, его никто не встречал. После таможни старик ожидал такси, наблюдая с интересом, как с фасада аэропорта снимают полотно выцветшей рекламы. При себе у прилетевшего был только маленький чемоданчик. В боковом кармане лежала стопка визиток – золотом по черному фону: «Адвокат Дэвид Капа, конфиденциально и быстро». Телефонных номеров было четыре. Все с разным по количеству набором цифр. Самый короткий был московский, самый длинный – телефон в Нью-Йорке. В такси адвокат раздул ноздри длинного прямого носа и вдохнул запах чужого тела, грязной обивки и бензина. Он уже года два пользовался только личной машиной, ухоженной и исключающей всякие посторонние запахи, и никуда не выезжал из Стамбула.
– Куда едем, дед? – подмигнул шофер в зеркальце молчаливому пассажиру. – Водка? Девочки? Гостиница?
– Отвезите меня… – адвокат задумался, вспоминая название клуба, брезгливо сложил губы, отчего верхняя изогнулась и коснулась носа, – в клуб «Одиссей», пожалуйста. И перестаньте орать, я не глухой.
Воскресенье. Полпервого ночи
– Время чего надо изменить? – спрашивает Зоя. – Время развертки зеркала?
– Она бы так и сказала, что время развертки, ты слышала, она уже говорила про развертку. Ну давайте проверим мою версию, ну пожалуйста! – Ева ходит по кабинету не останавливаясь. – Если вы не хотите выглядеть смешно, давайте я позвоню одному парню, он разбирается в программах и компьютерах! Пусть он хотя бы скажет, можно ли сделать такое!
– Ладно тебе. Я позвоню специалистам. Зря, что ли, содержим целый штат гениев? Пусть работают, – решился Аркадий. – Только ведь сначала надо начальству объяснить, зачем нам это надо.
– Ну объясни, голубчик ты наш, только быстрее!
– Куда ты так спешишь? Развертка объявлена на понедельник!
– Так ведь сколько еще людей надо убедить! Алло! – Ева наконец дозвонилась по оставленному медиками номеру. – Женщина пятидесяти шести лет поступила… Да, я слушаю. Спасибо. – Она положила трубку и доложила: – Инфаркт. Состояние стабильное, в себя не приходила. Аркадий, буди начальство.
– Ну что, запускаем время? – Зоя потянулась к телефону. Ева кивнула головой, Аркадий промолчал. – Внимание, – сказала Зоя в трубку, – аналитический отдел, ноль часов тридцать шесть минут объявляет код два ноль восемь, чрезвычайное положение. Угроза безопасности государства. Запрос на специалистов двенадцать-три, восемнадцать-девять…
Слушая монотонно перечисляемые цифры, Ева вдруг обнаружила, что ей стало не по себе.
– Робеешь? – угадал ее состояние Аркадий. – Сомневаешься? Всегда так. Ты, Ева Николаевна, свободна. Отдыхай. Нас тоже через час-полтора отпустят. – Аркадий одевался, разглядывая свое лицо в зеркале. – Дальше все будет происходить без нас, в дело вступают исполнители.
– Я не поеду на ковер? – удивилась Ева.
– Нет.
– Это что, все?!
– Все.
– А как же проконтролировать, узнать, что получится? Нет, это невозможно, мы все подготовили, придумали, что надо сделать, а теперь – отдыхать? Давай я хотя бы арестую ее за убийства!
– До завершения операции не смей ее трогать. Зря я, что ли, так виртуозно изображал час назад идиота?! Можно было бы вообще ее не трогать, дождаться, пока она придушит Анну Павловну, и взять на месте тепленькой! А вдруг мы все-таки ошибаемся! А если она должна сделать что-нибудь еще? А если она пришла в эту группу не за Анной Павловной, а за Сонечкой?
– Или просто подлечиться! Ты говоришь, как мой психолог. Мне казалось, что уже все ясно.
– Тебе везет, – издевается Аркадий, – у тебя есть психолог, тебе все ясно. А я вот все время сомневаюсь. Если ты не хочешь ехать отдыхать, это мне понятно. – Аркадий вздохнул, подошел к сидящей Еве и поднял ее лицо за подбородок. – Оставайся здесь, мы вернемся часа через два, все расскажем.
– Нет, я поеду к детям, все равно никакого толку от меня нет. Я ненавижу бездействовать и ждать! – Ева встает и топает ногой.
– Ну, поехали? – Зоя неуверенно осмотрелась. – Я первый раз объявила такой код по угрозе безопасности. Что-то мне не по себе.
– А я первый раз избил женщину, а потом отнял у нее туфли, кому рассказать – не поверят!
– А я, – заявила Ева, – первый раз раскрыла преступление, за которое никого нельзя немедленно арестовать! Или хотя бы объявить в розыск. Отвезите-ка меня в больницу.
– Она открыла глаза, – сказали Еве, – но разговаривать ей противопоказано. Посидите тихонько рядом, можно держать за руку, если у вас нет крупных неприятностей.
– А если есть? – опешила Ева.
– Тогда не трогайте ее. И вообще, думайте про что-нибудь хорошее!
Садясь на стул перед кроватью, Ева напряженно думала, есть у нее крупные неприятности или нет. За несколько секунд пролетели перед ней любимые лица детей, Далилы, Муси, Хрустова, выплыла вдруг детская физиономия Сони Талисмановой. С чистым сердцем Ева взяла сухую холодную руку и сжала ее двумя ладонями, согревая. Анна Павловна тут же открыла глаза.
– Вы молчите, я буду говорить, а вы молчите, ладно? Я быстро, а то меня скоро выгонят. Значит, вот что мы надумали. Чтобы зеркало не открылось, нужны изменения в пересылке сигналов на «Дружбу». На саму программу обслуживания мы выйти не можем, она надежно защищена – международный эксперимент, но если учитывать то обстоятельство, что два министерства объединили и у вас теперь один информационный центр, можно, не внедряясь в космические связи, без проблем выйти на общий обслуживающий компьютер и изменить там параметры времени. Вроде того, что завтра будет тридцать второе мая. Нам же обещают полнейший хаос к двухтысячному году, когда пойдет сбой по всем компьютерам! Мы изменим число или год, в обслуживающей системе получится сбой, а основная программа останется неприкосновенной, но выйдет из строя минут на тридцать-сорок. За это время всему свету можно будет объяснить, что у нас неполадки с компьютером обслуживания, ничего страшного, а ближайшие спутники США будут проверены. Вот. Если мы ошибаемся с этим зеркалом, начальники шаркнут ножкой: барахлит обслуживающий компьютер, с кем не бывает. А что там дальше будет, я не знаю, я в этих интернациональных играх плохо разбираюсь. Мы правильно вас поняли с изменением времени?
Анна Павловна закрыла глаза, очень медленно освободила руку и сложила ее в кулак. Ева, не дыша, смотрела, как от кулака поднимается вверх большой палец и чуть шевелится, выражая крайнюю степень одобрения. Потом кулак раскрылся, все пальцы растопырились.
– Пять? – придвинулась Ева ближе. – Пять часов? Это надо сделать до пяти часов?
Опять кулак с выставленным большим пальцем.
– Я передам, но там уже работает целая бригада умельцев, я обязательно передам. Вы только не умирайте, очень смешно будет, мы все с вами угадали, а вы умрете. Вы очень красивы в вечернем платье. Я обязательно приду в понедельник. – Ева встала, пошла к двери, но вдруг вернулась и наклонилась к бледному лицу.
– Анна Павловна. Один вопрос. Я почему-то чувствую в вас бездну патриотизма. Вы хотели сами провернуть этот фокус с изменением времени? Одна? Хотя нет, подождите… Втроем, с теми самыми жертвами советских психушек?!
Указательный палец шевелится из стороны в сторону: без комментариев. Тонкие бескровные губы чуть-чуть раздвигаются в полуживой улыбке.
Ева уходит на цыпочках и в коридоре сразу же звонит в аналитический отдел. Через пару минут ее соединяют с программистом-оператором.
– Скажите мне что-нибудь, ну скажите! – Ева очень устала и еле шевелит языком. – У вас есть проблемы? У вас получилось или есть проблемы? Наша версия про испорченный будильник верна?
– Да вы успокойтесь, все хорошо. Вы были правы. Мы изменили время и число. Сейчас в космоцентре проходит экстренное совещание, в основном, конечно, все начальники хотят перестраховаться. Проблема одна. Мы не можем найти оператора, занимающегося именно этой программой, мне сказали, что он мертв, а нам позарез нужно знать контрольное время. Ну, как это объяснить… Есть точное время, до которого ежедневно с ноля часов идут контрольные проверки по техническим параметрам, понимаете? Прибор может отследить наши изменения и дать сигнал тревоги, это нежелательно для полного сюрприза.
