Андрей Троицкий - Любовь, похожая на смерть
Это был знакомый всем здешний сторож Гарик, страдавший провалами памяти. Когда грузовик, разбив ворота, въехал на территорию мастерской, он повредил бампером стену будки, где жил мужчина. На голову Гарику свалился кирпич, а тяжелая балка припечатала бедолагу к полу. Мужчина опомнился всего минут пять назад. Он вышел во двор, захватив ружье, но остановился в растерянности, не зная, в кого стрелять. Своих не видно, и чужих, учинивших разгром и пожар, тоже нет. Но тут подъехала милицейская машина, выскочили два дюжих парня в форме, скрутили сторожа, отобрали ружье и затолкали на заднее сиденье служебной машины.
– Ты, гад, тут стрельбу устроил? – спросил старший по званию милиционер и ударил Гарика кулаком в лицо. – Ты людей поубивал, выродок?
– Вроде бы нет, – Гарик вытер рукавом кровь. – Если, конечно, мне память не изменяет.
– Мастерскую и дом ты спалил? – Милиционер подмигнул другому менту; мол, можно считать, что главный подозреваемый уже задержан. Значит, светит благодарность с занесением в личное дело. И премия в размере месячного оклада не будет лишней. – Отвечай, скот. Ты поджигал?
– Не помню, – честно ответил Гарик. При виде милиционеров им овладела апатия. Два раза он уже отбывал тюремный срок, и тут своей слабой головой он сообразил, что, видимо, придется сесть в третий раз. И надолго. – На черта мне мастерскую поджигать? Я там жил. Ну, в будке.
– Разберемся, – пообещал милиционер и, коротко размахнувшись, ударил Гарика в левое ухо. – Сдается мне, что ты из чувства мести все это устроил. Или из зависти. Так? И был задержан на пожарище с оружием в руках. При скоплении свидетелей.
Гарик загрустил и стал смотреть на группу зевак, которых все прибывало.
* * *Ближе к вечеру Радченко закруглил все дела. Он купил подержанные «Жигули» синего цвета, два мобильных телефона, зарегистрированных на посторонних людей, и кое-какие мелочи в дорогу. Остановив машину возле ресторана «Русич», занял столик у окна и заказал дежурное блюдо. Через витрину видна площадь и пара тополей. Где-то на горизонте, с южной стороны города, поднимался столб черного дыма. Пожар полыхал уже давно, но никто не спешил его тушить. Дымное облако становилось гуще и темнее, даже сюда долетал запах горелой резины.
Радченко сосредоточенно пытался разрезать маленький кусочек жилистого мяса, плавающий в жидкой мучной подливке, и прихлебывал из стакана сладкий яблочный сок. Он думал, что главное сделано. От погони оторвались, теперь можно вздохнуть свободно. К завтрашнему утру авось доберутся до места. В Элисте они встретятся с нужными людьми, которые напишут заявления о том, что они опознают Аллу. А дальше все пойдет как по маслу. Радченко возьмет железнодорожный билет и на поезде вернется в Москву; там передаст в суд пакет документов и станет ждать, когда дело назначат к рассмотрению.
Алла и Стас Гуляев, которым нельзя сейчас возвращаться, на машине пересекут границу и окажутся в Казахстане. Оттуда до города Атырау всего часа три пути. Конечно, это не Рио-де-Жанейро, но место тихое и, главное, безопасное. Там живет верный человек, он на время приютит московских гостей. Люди Солода наверняка будут искать беглецов, но шансы на успех ничтожны. Алла и Гуляев вернутся в Москву к началу судебного процесса. А этот процесс Солод проиграет. Даже если он наймет лучших адвокатов, из зала суда отправится не в загородный особняк, а в тюрьму. А потом… Ну, собственно, это уже конец истории. Гуляев вернется обратно в Америку, Алла тоже наверняка захочет уехать… Но не стоит загадывать так далеко, иначе не сбудется.
Радченко поднялся из-за столика, оставил официанту приличные чаевые. Он чувствовал, что фирменная котлета лишь слегка притупила чувство голода. Через четверть часа Дима остановил «Жигули» у кинотеатра «Восток», здесь в сквере его ждали Стас и Алла. Устроившись на заднем сиденье, Стас внимательно осмотрел салон машины. Хотел что-то сказать, но только скорчил кислую рожу и покачал головой.
– Кондиционер в этой консервной банке есть? – спросил он.
– Только вентилятор, – ответил Радченко.
– Ничего, потерпим, – сказала Алла. – Лишь бы нас больше не преследовали.
Радченко уже выехал из города и погнал машину в юго-западном направлении, решив до ночи сделать две с половиной сотни километров, не меньше.
– Чем вы занимались целый день? – спросил он. – Надеюсь, время провели с пользой?
– Еще бы, – кивнул Гуляев. – В краеведческом музее видели пальто самого Наполеона, потерянное во время бегства из России. И другие его вещи. Совершенно уникальные. Шапку, ботинки… Представляешь? Ботинки Наполеона. Я почувствовал дыхание самой истории. Жаль, тебя с нами не было. Ты многое потерял.
– Жаль, – кивнул Радченко.
– Ну, ты тоже время потратил не без пользы, – продолжил Стас. – Поменял новый джип на этот раритет с автомобильной свалки. И, как я подозреваю, даже не взял доплаты.
Не дожидаясь ответа, он вытащил блокнот с серебряной обложкой, из другого кармана достал две запечатанные колоды карт, снял упаковку, перемешал их и раздал. Через полчаса он обыграл Аллу на сто долларов, еще через полчаса – на двести. Сам проиграл двадцатку, словно специально сдал партию, чтобы Носкова не потеряла интерес к игре.
– Все, я больше не буду. – Алла отсчитала деньги. – Пока ты не скажешь, как это у тебя получается. Ты дуришь меня, но я не понимаю как. В такое везение я не верю.
– Можешь не верить, а можешь просто поучиться играть, – снисходительно бросил Стас. – У меня богатая практика, а ты… Всего лишь начинающий любитель.
– Неправда, – ответила Алла. – Чтобы играть в очко, большого ума не нужно. Тут все зависит от везения. Или ты передергиваешь на раздаче, или карты меченые.
– Я покупал обе колоды на твоих глазах, – возразил Гуляев. – И распечатал их здесь, в этой машине. Когда же я их успел пометить? Смешно слушать.
Он хотел что-то добавить, но вдруг замолчал и горестно вздохнул, словно почувствовал близкие неприятности. Алла смотрела за окно, где до самого горизонта протянулось кочковатое поле, на котором колыхалась на ветру выгоревшая под солнцем лебеда. Солнце скользнуло за горизонт, над заброшенным гумном взлетела воронья стая.
Тряская дорога петляла из стороны в сторону, норовя сбросить машину в глубокую канаву. Навстречу попался грузовик, и снова ни зги не видно, только где-то далеко, на самом краю поля, блестит огонек, будто кто-то жжет лучину или свечу. Но налетел ветер, притащив с собой густой шлейф пыли, огонек погас. И снова вокруг – лишь поздний вечер без звезд и луны.
– Жутко тут. – Алла старалась увидеть какие-то признаки человеческой жизни, дом или встречную машину. Но дорога уводила дальше в неизвестность, где, кажется, никогда не жили люди. – Господи… Будто мы на краю земли.
– Так и есть, – ответил Радченко. – Если верить карте, это самый короткий путь до Элисты, куда мы и направляемся. И проходит эта грунтовка по безлюдным местам, вдалеке от основных дорог. Тут на десятки километров нет ни селений, ни хуторов. Только голая степь, песок и пыль. Путник может потратить на поиски воды сутки, двое или трое. Но это дело случая, как в картах. Повезет – найдешь воду. Не повезет – твое высохшее тело обглодают шакалы.
– Это вы к чему? – насторожился Стас.
– Сейчас я остановлю машину, – ответил Радченко, не поворачивая головы. – И ты выйдешь. Если очень повезет, за сутки доберешься до железной дороги и купишь билет до Москвы.
– Что за юмор?
– Одно из двух: или рассказываешь секрет своих карточных фокусов, или выходишь. – Радченко нажал на тормоз, машина остановилась. – Может быть, по дороге в Москву ты подумаешь о своей пропащей жизни. И сделаешь правильные выводы. Например: врать нехорошо. Или так: врать друзьям вдвойне нехорошо. Скажу тебе как юрист, который занимается уголовными делами. Запомни: много людей умерло насильственной смертью только потому, что время от времени врали. А сейчас у тебя есть счастливая возможность сказать правду. Ну, теперь выбирай: выходишь или…
– Вы что, серьезно? – Стас округлил глаза. – Дикость какая. Поехали дальше, я все расскажу. Ну, езжай же. А то и вправду шакалы начнут собираться. Или степные волки.
– Поедем, когда поговорим.
Радченко взял бутылку с водой и сделал несколько жадных глотков. Стас, не дожидаясь уточняющих вопросов, сказал:
– Сколько себя помню, увлекался всякими необычными штуками вроде гипноза. «Практикум гипнотизера» – моя настольная книга. Еще когда учился в школе, откладывал каждый грош, чтобы брать уроки у одного старика. Он жил на Манхэттене, в Китайском квартале. Родился там – и за всю жизнь ни разу не побывал на родине, даже за пределы Китайского квартала выходил всего три-четыре раза. Он, кажется, не знал, что где-то рядом есть большой человеческий мир. И где-то за океаном существует большой Китай. При жизни у него было много родни, но он умер одиноким и очень старым, потому что пережил всех близких родственников. Все его уроки я пересказать не смогу, времени не хватит.
