Елена Михалкова - Рыцарь нашего времени

Садясь в машину, Бабкин не выдержал и поинтересовался:

– Скажи мне, Макар, зачем мы потратили столько времени на эту семью? Ты хотел удостовериться, что они никак не связаны с Качковым? Тогда почему не задал о нем ни одного вопроса? Зачем мы вообще приезжали к Чешкину?

– Мой нетерпеливый друг, я искал ответ на один очень серьезный вопрос, без которого не мог двигаться дальше. Качков здесь почти ни при чем. Но только почти.

– И что же – нашел?

– Представь себе, нашел. Вся эта часть истории мне полностью ясна, мой любопытный друг, за исключением пары деталей, которые мы выясним чуть позднее.

Сергей недоверчиво взглянул на Макара, но тот усмехнулся и качнул головой, показывая, что не шутит. Он снова замотал шею шарфом до самого подбородка, и Бабкин ощутил желание слегка придушить напарника, затянув полосатые концы, чтобы сбить с него спесь и добиться правдивого ответа. «Бесполезно. Он и под дулом пистолета не станет ничего рассказывать».

– Скажи хоть, в чем именно был ответ? – попросил он, прокручивая в голове подробности визита к Чешкину.

– Отгадка заключается в последней фразе того отрывка, который написал Коля перед смертью, – не задумываясь, ответил Илюшин. – Если ты хорошенько подумаешь, то поймешь, почему. «Прокрался мимо уснувшего часового за ограду дворца, – процитировал он, – и бросился по пыльной дороге догонять короля и портных».

Никаких неожиданностей по дороге домой их не подстерегало. Только Заря Ростиславовна выглянула на скрежет ключа, вежливо поздоровалась с Бабкиным, которого знала как друга Макара, и посетовала на бессонницу.

– Ах, голубчики, время уже позднее, а у меня сна – ни в одном глазу! Все после того страшного взрыва. Поверить не могу, думала, что оборвусь, ей-богу, и костей моих старых не соберут. Больше двадцати этажей вниз лететь... – она забормотала что-то испуганно и совсем неразборчиво и вдруг взмахнула рукой, прерывая саму себя.

– Макар, голубчик, я совсем забыла, зачем вас поджидала! У меня же для вас есть удивительный травяной сбор, и как я только раньше о нем не вспомнила! Как ваше горло – лучше?

– Гораздо лучше, Заря Ростиславовна!

– Вот видите, я ведь говорила! Это все шарф. Еще покойный мой Мейельмахер...Так о чем же я? Ах да, сбор! Прошу, пожалуйста.

Она протянула Илюшину шуршащий пакетик, набитый желтой травкой, растертой почти в труху.

– Заваривайте и полощите, три раза в день после еды, и горло ваше за два дня пройдет. Это проверенное средство, я вам плохого не посоветую!

Рассыпавшись в благодарностях и обещаниях следовать рекомендациям, Макар открыл наконец дверь, и они попрощались с соседкой.

– Что будешь делать с травкой? – насмешливо поинтересовался Сергей, рассматривая пакетик.

– Что-что... полоскать горло, – к его удивлению, ответил Макар, отбирая пакет.

Пока они ужинали, Бабкин был мрачен и молчалив. Заговорить о том, что его тяготило, он решился лишь после того, как Макар, без видимой цели пошатавшись по квартире, свалился в кресло с карандашом и альбомным листом бумаги, на котором поставил точку и замер. Сергей подождал, не начнет ли Илюшин рисовать, так и не дождался и негромко спросил:

– Макар, что мы с тобой делаем?

Илюшин поднял на него рассеянный взгляд, махнул листом в воздухе:

– Ищем людей, кои были заинтересованы в том, чтобы остановить наше расследование. Которым, кстати, мы не собирались заниматься, но они об этом не знали.

– Но мы с тобой их не там ищем!

– Почему ты так решил?

Бабкин встал, возбужденно зашагал по гостиной, огибая мягкие синие кресла с кармашками, из которых торчали альбомы, заботливо приготовленные для себя ленивым Илюшиным.

– Послушай, наша с тобой основная рабочая версия следующая: Владимир Качков обокрал Дмитрия Силотского и сбежал. Поначалу, еще до кражи, он попытался воздействовать на Силотского, создавая вокруг иллюзию нового пространства, и его затея почти удалась, но затем тот что-то заподозрил и пришел к нам. Возможно, – здесь мы вступаем в область предположений, – Качков действовал в интересах конкурентов своего шефа: Ланселот, по его же признанию, подумывал о том, чтобы продать бизнес, и его нужно было подтолкнуть у этому решению. Убедившись, что «жамэ вю» не оказало на Дмитрия Арсеньевича ожидаемого эффекта, Качков его убил. У него был сообщник, который по какой-то причине здесь остался и, испугавшись нашего вмешательства, попытался нам угрожать – мне через Машку и Костю, тебе – непосредственно. Эта версия подтверждается имеющимися у нас доказательствами: как минимум тем, что невольно участвующие в создании эффекта «жамэ вю» люди опознали Качкова по фотографии. Кроме того, на тебя и Машу напали именно после того, как мы исследовали ежедневный маршрут Ланселота – очевидно, за нами наблюдали или же увидели нас случайно и сделали ошибочный вывод о нашем участии в деле.

Он помолчал, перевел дыхание, бросил взгляд на Илюшина. Тот полулежал в кресле, сцепив пальцы и с интересом глядя на напарника, и Бабкин продолжил:

– Логично предположить, что один из сообщников – кто-то из круга близких Силотскому людей, которые знали о том, что он затеял расследование с нашей помощью. Этот человек знаком с Качковым, и нашел в его лице идеальный инструмент для осуществления своих планов, потому что Дмитрий Арсеньевич, ослепленный собственным благодеянием, как ты выразился, ему полностью доверял. Наша с тобой задача – найти этого человека. Здесь я вижу два варианта: первый – это один из конкурентов Силотского, второй – это один из очень близких ему людей. Из нашей троицы – Крапивина, Ольги и Швейцмана – мотива нет только у Крапивина, поскольку не имеется ни одного свидетельства, что он хотел бы купить бизнес Силотского. Он вообще не бизнесмен. Зато такой мотив есть у Швейцарца. Но еще более вероятной кандидатурой мне кажется Ольга, которая сейчас играет роль безутешной вдовы, но после того, как дело закроют – помяни мое слово! – уедет из страны. Со смертью мужа ей перепало не самое маленькое наследство, а Владимир Качков держит припрятанными в далеком заграничном банке пару миллионов долларов, украденных им из «Брони».

– Она показалась тебе искренне любящей мужа, – повторил Илюшин слова, сказанные им же несколько дней назад.

– Она всегда была неплохой актрисой!

Сергей сел в кресло напротив Макара, наклонился к нему.

– И что же мы делаем, вместо того, чтобы заниматься этой версией? Мы раскапываем всю эту историю с погибшим Николаем Чешкиным, ты беседуешь с его семьей, зачем-то специально едешь к ним домой, чтобы прочитать довольно бессмысленный текст, написанный им перед смертью...

– Он вовсе не бессмысленный, – возразил Илюшин.

– Хорошо, пусть будет осмысленный. Но зачем, объясни мне?! Ради чего?! Если у нас есть версия, то почему мы не работаем по ней?

Макар положил лист себе на колени и прикрыл глаза, откинувшись на спинку кресла.

– О рабочей версии говоришь ты, – неторопливо сказал он. – Ты ее для себя определил и теперь ищешь ей подтверждения. Что касается меня, то я такой версии не имею вовсе, потому что мне кажется глупым загонять себя в рамки неких представлений, которые в итоге могут оказаться весьма далеки от истины. Ты полагаешь, что идешь по тропинке в лесу; в действительности ты точно так же, как и я, шатаешься между деревьев, но разница между нами состоит в том, что я это понимаю, а ты – нет.

Сергей хотел что-то возразить, но Илюшин продолжал:

– Твоя проблема в том, что тебе требуется постоянное действие. Ты спрашиваешь: почему мы не ищем связь между Ольгой и Качковым? Но ты не хуже меня знаешь: если между ними есть эта связь, ее вычислят. Следственно-оперативная группа работает по той же схеме, что и ты, и наверняка одной из их рабочих версий будет та, которую ты мне озвучил, и что это значит?

Он открыл глаза и ответил сам себе, не дожидаясь ответа от молчавшего Бабкина.

– Это значит, что за ними будет установлено наблюдение, их телефоны поставлены на прослушивание, люди, с которыми они общаются, будут опрошены, подняты все телефонные переговоры за последние полгода, отслежено их финансовое состояние – то есть сделано все то, чем предлагаешь нам заняться ты, только они это сделают на более профессиональном уровне. Потому что силы двух людей не могут сравниться с возможностями следственной группы, и ты об этом знаешь. А самое главное – незачем их сравнивать!

Он откашлялся, встал, вышел из комнаты и спустя короткое время вернулся с шарфом, обмотанным два раза вокруг шеи. Бабкин поймал себя на том, что с шарфом Илюшин стал выглядеть для него привычнее, чем без оного, и усмехнулся.

– Так вот, – хрипловатым голосом сказал Макар, снова садясь в кресло, – я говорю тебе о том, что если связь, в которой ты так уверен, есть, то ее вычислят и без нас.

– И что же, на этом основании ты предлагаешь нам сидеть, сложа руки?