Тонущая женщина - Робин Хардинг
Ключи, как и говорила Хейзел, на задней шине. Я торопливо открываю багажник. Все на месте. На первый взгляд. Или… так, стоп… Футболка с надписью «Нирвана», в которую я завернула нэцкэ, скомкана и брошена на ворох одежды. Я роюсь в рюкзаке, но вырезанную из кости гладкую змею найти не могу. Должно быть, Хейзел забрала. Но зачем? Чтобы помочь мне? Или подставить меня?
Захлопнув багажник, я сажусь за руль и лезу рукой под сиденье, пытаясь нащупать нож. Его там нет. Я наклоняюсь, осматриваю пол перед пассажирским креслом. Перегнувшись назад через проем между креслами, шарю на заднем сиденье. Мое оружие исчезло. Вне сомнения, его взяла Хейзел. Неужели Джесси убит моим ножом? А убийцей выставят меня?
В столб врезается магазинная тележка, и я вздрагиваю, сердце едва не выпрыгивает из груди. Надо убираться отсюда. Возможно, прямо сейчас кто-то меня ищет. Выпрямившись за рулем, я поворачиваю ключ зажигания и осторожно выезжаю с автостоянки.
Направляясь к дому Джесси, я заключаю сама с собой сделку. Если полиция уже там, я брошу где-нибудь машину и поеду в аэропорт. Соберу сумку, наличку переведу в биткоины и начну новую жизнь. Так со многими бывает. Я стану Келли Уилкокс. Смирюсь с тем, что не разгадала все тайны, и забуду про Джесси и Хейзел.
Перед глазами у меня его обмякшее тело, израненная грудь, я словно наяву ощущаю металлический запах крови, и на меня накатывает тошнота. Но я изгоняю из сознания эти ужасные образы и продолжаю вести машину, пока вдалеке не показывается многоквартирный дом, где жил Джесси. Я еду мимо, глядя по сторонам. Высматриваю полицейских. Или охранников Бенджамина Лаваля. Кого-нибудь подозрительного. Вроде бы все спокойно, ничего необычного. Водитель машины «Убер» доставляет пиццу в соседний дом. Мимо на велосипеде катит женщина в зеленом шлеме. В конце квартала один из жильцов в тренировочных штанах поливает убогую цветочную клумбу.
Я паркуюсь в переулке, думая, как обойти очередное препятствие – проникнуть в квартиру Джесси. Вчера вечером я открывала окно в его крошечном кабинете, когда он пошел искать ключи. Если Джесси не закрыл его, я сумею залезть в квартиру. Я захожу с торца дома, иду по стеночке, прячась за густыми зарослями вечнозеленых растений. Окно кабинета закрыто, а вот кухонное чуть приотворено. Я рывком распахиваю его и, подтянувшись на руках, залезаю на карниз, оттуда, извиваясь и изворачиваясь, протискиваюсь в дом и оказываюсь на кухонном столе. Пытаюсь отдышаться.
Спустив ноги на паркетный пол, я замираю и прислушиваюсь. В квартире тишина. На зарешеченных окнах жалюзи плотно закрыты, в гостиной горит светильник, хотя сейчас день. На цыпочках перемещаясь по квартире, я заглядываю в спальню и ванную. Хочу убедиться, что я здесь одна и мне ничто не угрожает. По крайней мере, пока.
Скользя взглядом по знакомой обстановке, я чувствую, как у меня перехватывает дыхание от ностальгии. Вот темно-серый диван, где мы сидели и целовались, болтали о его сестре и племянницах, пили кофе и ели маффины. Вот стол, за которым мы лакомились на ужин курицей и пили красное вино. Вот спальня, где он был нежен со мной, давал почувствовать, что я желанна. Что, кроме меня, ему никто не нужен. В других местах мы занимались исступленным, почти животным сексом – у входной двери, на кухонном столе, на паркетном полу.
Мне вспоминается предостережение Хейзел.
Джесси не тот, за кого себя выдает.
– Как и ты, Хейзел, – бормочу я себе под нос. Я знаю, что ей нельзя доверять, но в этом, похоже, она была искренна.
Что-нибудь в этой квартире подскажет мне, кто такой Джесси на самом деле. И почему его убили. Я найду ответы на свои вопросы, но нужно поторопиться.
Глава 39
Начинаю я со спальни. Сама не знаю, что ищу, но перерываю шкаф и комод, приподнимаю матрас, заглядываю под него. Ничего необычного или криминального. Только одежда, монеты, гантели… футляр для гитары. Я открываю его. Пусто. А играл ли Джесси на гитаре? Мне хотелось верить, что у него душа поэта, тело греческого бога. Я никогда не просила его поиграть мне. Какая же я была дура!
В ванной я лезу в шкафчик под раковиной, но нахожу там только лейкопластырь, упаковку презервативов и эластичный бинт. На полочке лежит щетка для волос – для густой шевелюры. А у Джесси волосы коротко пострижены. В душе я вижу шампунь с ароматом ванили. Все это признаки женского присутствия, которые я умышленно не замечала – предпочла проигнорировать. Этой женщиной была Хейзел? Я открываю аптечку: болеутоляющие средства, которые отпускают без рецепта; зубная паста, крем от загара. А вот и дорогой очищающий лосьон для лица – из тех, что продают в спа-салонах. Я узнаю название места, где мне недавно делали процедуры. Этот салон посещает Хейзел.
От обиды и унижения у меня сводит живот. Хейзел и Джесси были вместе. Любовники. Мужчина и женщина. Я представляю, как они со смехом обсуждали меня – мою фигуру, мое жалкое нищенское положение. Я сую в рот кулак, чтобы не разрыдаться. Все тело горит от осознания их предательства. Моя единственная подруга и мой возлюбленный действовали сообща против меня. Но почему? Джесси убит. Зарезан – скорее всего, моим ножом. Так было задумано? Или что-то пошло не по плану?
Да, в том, что касалось Джесси, вожделение и страсть туманили мой разум. Но Хейзел… Ее дружба казалась искренней. Слезы и следы жестоких побоев не были поддельными. И потом, я спасла ей жизнь. Как она могла столь бессердечно поступить со мной? Может быть, Бенджамин Лаваль вовсе не чудовище. Может быть, чудовище – его жена.
Я возвращаюсь в кухню, роюсь там в шкафах. В них почти пусто: две тарелки, три бокала, несколько кофейных чашек. Из продуктов только банка арахисового масла, пачка риса, несколько банок чили. И протеиновые добавки. Джесси на самом деле был тренером? Наверняка. Я же смотрела о нем информацию в Интернете. Я открываю пластмассовые контейнеры, нюхаю их содержимое: шоколад, ваниль, клубника.
И вот последний контейнер. В нем я замечаю кое-что интересное: из белого порошка с желтоватым оттенком торчит пластиковая карта. Всего лишь уголок. Кончиками пальцев я вытаскиваю ее. Это карта социального обеспечения. Читаю имя:
Картер Дуглас Самнер
Это еще кто такой, черт побери? И почему у Джесси документ на его имя? Я глубже сую руку
