Колодец и бабочка - Елена Ивановна Михалкова
– Буду звать тебя Эйс Вентура, – невозмутимо отозвался Илюшин, поправив наушник. – Кстати, гавайка тебе пойдет! Доброе утро, Любовь Андреевна. Макар Илюшин вас беспокоит… Да. Да. Любовь Андреевна, у нас по ходу расследования появились новые факты и, соответственно, возникли новые вопросы… Верно понимаете. Буду вам очень благодарен. Во сколько? Да хоть сейчас…
Бабкин слушал, как непринужденно Илюшин вешает лапшу на уши Яровой. Если Яровая имеет отношение к убийству Габричевского и краже кота, «новые факты» ее обязательно заинтересуют. При этом Макар так и не сообщил, чем они, собственно, занимаются, если гибель парня расследует следственный комитет. Но он прав: Габричевский – фигура противоречивая, и Яровая может знать о нем то, что не рассказала при первой встрече.
5
Заходишь в подъезд – как в озеро ныряешь. За это Сергей и любил сталинки. Внутри тихо, зеленеют цветы на подоконниках. Воздух в подъезде, где жила Яровая, был прохладный, влажный, с духом свежей побелки, настоявшийся среди толстых стен. Они поднялись по лестнице на третий этаж.
Яровая уже ждала их возле приоткрытой двери. Она была в домашних брюках, широкой белой рубахе и очках в толстой оправе.
– Здравствуйте, проходите…
С первого взгляда было понятно, что квартира принадлежит писательнице. Полки с книгами, зеленые настольные лампы, будто позаимствованные из Ленинской библиотеки, пейзажи и портреты на стенах, раритетная печатная машинка, стоящая в углу на видном месте, – все говорило о том, что здесь живет творческий человек. И кабинет Яровой выглядел именно так, как должна выглядеть обитель писателя. «Даже жалко, что пишет такую херню», – подумал Бабкин, стараясь не крутить головой, как в музее. Одна стена была полностью посвящена путешествиям хозяйки дома. Фотографии в рамках, с подписями, автографами… На фоне снежного склона группа в разноцветных комбинезонах, в центре – сияющее лицо Любови Андреевны. Пустыня, живописные барханы… Верблюды в грязной бахроме, выглядящие так, словно их объела моль. Гигантские ступени храма, поднимающиеся над джунглями…
Бабкин ощутил укол зависти. Здесь, в этой комнате, он осознал, что имел в виду Макар, когда говорил о притягательности биографии писателя.
– Присаживайтесь. Кофе, чай?
И стулья здесь были музейные: крепкие, с широкими спинками, вставками темно-коричневой потертой кожи; Сергей огляделся в некотором замешательстве, не вполне уверенный, что на них позволено сидеть. Казалось, из-за угла в любую секунду может выскочить музейная служительница в кружевном жабо: запрещено! нельзя! вы что, табличек не видите?
– Кофе, если вас не затруднит, – попросил Макар.
– И мне, – кивнул Сергей.
– Юра, сделай нам кофе, пожалуйста, – крикнула Яровая в глубь квартиры.
Звук шагов – и на пороге показался ее муж. Сергей с любопытством уставился на мужчину, которого пыталась увести у подруги Наталья Горбенко.
Высокий, загорелый, темноволосый, улыбчивый. Мужчин такого типа любят снимать в своей рекламе маркетологи «Снежной королевы» – те идеально транслируют здоровое неброское благополучие и на них отлично сидят дубленки.
Юрий был в домашних брюках, темно-синей футболке и сером кардигане, к отвороту которого была приколота маленькая брошь: ярко-алый мак. Бабкина поразила и брошь, которую хозяин носил дома, и тот факт, что на нем все это смотрелось с элегантной простотой.
– Здравствуйте! – бодро сказал Юрий и пожал сыщикам руки. – Буду откровенен: Люба варит безобразный кофе. Так что выбирайте: капучино, эспрессо?
Бабкин видел, что просьба – или распоряжение – жены его ничуть не задевает. Он попросил капучино, Макар тоже.
– Дорогая, а ты что хочешь?
Жена подняла к нему задумчивое лицо.
– Ммм… Солнышко, я не знаю.
– Как обычно, я все решу за тебя, – шутливо сказал Юрий. – Будешь пить полезный сок. С голубикой и спирулиной.
– Не хочу спирулину!
– Поздно! – отозвался он уже из коридора.
– Так о чем вы хотели поговорить? – спросила Яровая. – Есть какие-то новости о бедном Илье?
– Любовь Андреевна, что вы можете рассказать о Мироне Кудесникове? – Макар пропустил вопрос о Габричевском мимо ушей.
– Шафран? – Она удивилась. – Довольно незаурядный человек. Он относительно поздно пришел к писательству – по меркам моих обычных учеников, по крайней мере, – притом ему не чуждо вдохновение, поиск себя… В своей повседневной жизни он, кажется, бизнесмен. Умный, образованный. С ним всегда приятно поговорить. Воспитанный. Девушкам он обычно нравится. – Она позволила себе улыбнуться, как бы давая понять, что она не из тех дурочек, которые будут заглядываться на Мирона Шафрана. – Выдержанный, очень стойко сносил критику других членов группы… Вообще у нас атмосфера принятия, теплая и поддерживающая, но невозможно проконтролировать всех – иногда кое-кто в запале может сказать лишнее. Творчество Мирона для многих являлось триггерным. Он поднимает такие темы… Они далеки от мейнстрима. Хотя стиль и нарратив как раз самые что ни на есть мейнстримные, типовые.
– Кто критиковал его, Габричевский? – спросил Илюшин.
Яровая помолчала и наконец сказала:
– Конечно, Илье нравилось провоцировать. Он видел себя в роли трикстера. Мирона это задевало, но он редко проявлял недовольство. Все-таки зрелый мужчина против юнца… Мирон изначально в этом столкновении был бы смешон, и он это прекрасно понимал. Поэтому сдерживался. Со временем они нашли общий язык, я даже, кажется, видела их мирно беседующими после занятия… Впрочем, не уверена. Это вам лучше спросить у Мирона. Но я надеюсь, вы не подозреваете его в гибели Ильи? – встревожилась она. – Это было бы нелепо. Писатели выгодно отличаются от неписателей тем, что способны сублимировать сильные страсти в литературу…
– Это не помешало Верлену выстрелить в Артюра Рембо, Берроузу убить жену, а Франсуа Вийону проломить сопернику голову камнем, – заметил Макар.
– Приятно видеть начитанного гостя, – похвалила Яровая. Она держалась немного свысока, как человек, который знает о своей миссии, гордится ею и не позволяет всем остальным забыть о ней. – А сколько убийц среди сантехников? Врачей? Педагогов? Думаю, процент выше в несколько раз. Нет-нет, поверьте мне – а писатели все-таки душеведы, мы вынуждены ими быть, обязаны вглядываться в человеческую природу, как ученые в Марианскую впадину, – поверьте, вы ищете убийцу Ильи среди непричастных.
– Ну, убийцу ищет следственный комитет, – признался Макар, – а мы ищем кота.
А было бы неплохо, если бы именно сейчас в приоткрытую дверь шмыгнул Яков Соломонович, задрав хвост морковкой, подумал Сергей. Это несколько сбило бы спесь с писательницы.
Вместо кота вошел Юрий с подносом.
– Кофе прибыл! Люба, прости, этот витаминный набор – для тебя… – Он поставил перед ней бокал с темно-сиреневой жидкостью. – Макар, Сергей… Прошу.
– Спасибо, милый. – Яровая и с мужем общалась величественно, как королева с принцем-консортом. – Что бы я без тебя делала…
– Отпугивала бы гостей кислым кофе, – пошутил он. – Дорогая, я тебе еще нужен? Нет? Тогда
