Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина
– Поехали, Саш, – бросил он, проводя Вершинина мимо меня. – Этот парень горит желанием рассказать нам всю правду.
Максим бросил на него через плечо затравленный взгляд. Оба тяжело дышали и воздух между ними едва не искрил… А меня почему-то озаботила судьба магазина, который оставался открытым: еще не хватало, чтоб мы стали причиной мародерства! Я шепнула об этом Артуру в тот момент, когда он, свирепо сопя, прижал задержанного к своей «Ауди», не пожалев ее.
Поморщившись (вот еще – новая забота!), Логов рыкнул:
– Ты один был в магазине?
– Один, – неожиданно пискнул Максим, осипший от страха. Интересно, что такого сказал ему Логов?
Я встряла в разговор:
– Ключи где? Давай закрою.
Взъерошенная голова дернулась:
– У меня нет… Директор отъехал на полчасика, ключи у него.
– Прикажешь бросать магазин открытым? – прорычал Артур.
– Я не знаю, – пролепетал Вершинин, больше не дергаясь. – Позвонить ему?
Я тронула Артура за рукав:
– Давай я посижу в магазине, пока директор не вернется. А вы в машине подождите, чтобы там особо не светить наручники…
Взгляд у него был тяжелым, ему не терпелось начать допрос, пока Максим не пришел в себя. И я с готовностью продолжила:
– Или поезжай с ним, а я такси возьму. Только пусть меня Овчинников встретит, что ли… А то одну не пропустят.
– Так и сделаем, – бросил Артур с явным облегчением. И рявкнул на продавца: – Быстро сел на заднее сиденье!
Потом скупо улыбнулся мне:
– Справишься?
Ответа он дожидаться не стал, значит, и сам был уверен во мне. Быстро сел за руль и заблокировал дверцы. «Ауди» сорвалась с места и скрылась из вида, прежде чем я дошла до служебного входа, размышляя о том, что впервые на моей памяти Логов так орал на задержанного… Неужели даже не сомневался в его вине? Но ведь сам не раз повторял: нужны доказательства, а не подозрения; факты, а не предчувствия. Хотя… Разве не было уликой уже то, что Вершинин пытался сбежать?
В магазинчике, к счастью, никого не оказалось, и я очень надеялась, что дождусь возвращения директора в полном одиночестве. Как быть, если кому-нибудь приспичит купить что-то? Я же понятия не имею, как работает касса…
Пытаясь отвлечься, я прошлась по торговому залу, разглядывая похожие на тропические острова желто-зеленые стеллажи на синей глади пола. Единственное, что могло мне пригодиться из всего обилия товаров, это наборы картин по номерам, я иногда покупала такие. Но читать (а теперь и писать самой!) мне нравилось куда больше, чем рисовать, хотя присутствовало в этом процессе нечто завораживающее. Движения кисти были сродни медитационным пассам, и я чувствовала, как впадаю в транс. Интересно, что испытывают настоящие художники?
Я остановилась, кончиками пальцев поглаживая деревянную раму, украшенную листвяным узором. Об этом я могла бы узнать у Кирилла Олейникова, если б он позвонил мне. Господи, пусть он позвонит! Ни о чем больше не попрошу, ни о чем… Вытерплю все испытания, клянусь, лишь бы сейчас, сию минуту услышать его голос – не потерять бы сознание от песни, в которой он звучит.
Я вложила в эту мольбу столько страсти, что замерла, ожидая звонка. Невозможно ведь не услышать вопль, едва не разодравший мне горло! В магазине было тихо, шум улицы казался нереальным, почти инопланетным. Мой телефон упрямо молчал, настаивая на своем: не для тебя этот парень… Похоже, он был в сговоре с Логовым, уверенным, что я опять влюбилась не в того парня. А кто же – тот? И если Кирилл – не он, почему же у меня ноги слабеют, стоит лишь о нем вспомнить?
Я медленно сползла вдоль стеллажа и села на корточках, как зэчка на прогулке. Только моими решетками на окнах стала тоска, которая стекла по стенам и запустила щупальца мне в грудь – дышать больно… Так умирают от инфаркта? Сердце оказывается сдавлено настолько, что больше не в силах биться? Но это лечится… Дефибрилляция не нужна, достаточно одного телефонного звонка. Только он не позвонит. Никогда.
Может, техники Следственного комитета по просьбе Логова уже заблокировали номер Кирилла и он никак не может мне дозвониться? Как я жалка… Попытка не засчитана. Не нужно себя обманывать, он и не пытался… И даже не думал писать сообщение, хотя бы банальное: «С добрым утром!» С чего бы? Разве его заботит, каким сложится мое утро? Мой день. Моя жизнь… Наверное, он даже не вспомнил обо мне, после того как вышел за порог и вдохнул вольного воздуха.
– Посмотри на себя, – пробормотала я, уставившись в мелкие ложбинки синего линолеума. – Маленькое невзрачное убожество… Что могло помешать ему просто сморгнуть воспоминание обо мне?
Вокруг витала песня из старого фильма, название которого уже забылось, а эти слова остались: «Позвони мне, позвони! Позвони мне, ради бога!» Мама иногда напевала эту песню. Наверное, в эти минуты она думала об Артуре… Срабатывала магия музыкальной мольбы? Или его слух не улавливал ее, как сейчас не слышит меня Кирилл?
Внезапно ответный звук раздался, и я чуть не свалилась на пол. Но успела сообразить, что это звякнул колокольчик над дверью. Со страхом выглянув из-за стеллажа, я увидела массивного мужчину, показавшегося мне ходячей горой. Его крупная голова с сильно выступающим носом маячила где-то на высоте двух метров. Или мне это померещилось потому, что я сидела на корточках?
Подскочив, я шагнула навстречу и выпалила, набрав побольше воздуха:
– Проходите, пожалуйста. К сожалению, никого из сотрудников магазина сейчас нет на месте, но вы можете пока выбрать, что вам нужно.
– Да неужели? – прогудел он из-под потолка. – Значит, никого нет?
– А вы собираетесь что-то украсть?
Мне вдруг стало смешно: вот это будет номер, если в мое «дежурство» произойдет ограбление! Его густые брови забавно зашевелились:
– Украсть? У самого себя? А смысл?
– Ой! – обрадовалась я. – Так вы – директор магазина?
– Был с утра, – проворчал он.
– Слава богу! А я вас со служебного входа ждала… Я тут стерегу ваши владения.
– А куда делся этот мерзавец?!
– Вы о Максиме? Не думайте о нем плохо, он не сбежал. Его арестовали.
Меня уже душил смех от того, что я несла, и от комичности всей этой ситуации. Но директору явно было не до смеха. Он даже слегка просел от такой новости…
– Арестовали? За что?!
– За убийство. Точнее, он пока подозреваемый в убийстве. Может, это еще и не
