Части ее тела - Юлия Александровна Лавряшина
«Интересно, она уже напросилась к нему в друзья в этом их дурацком ВК?» – задумался Артур некстати. Может, они не только переписываются, но еще и созваниваются за его спиной? А с какой стати Сашка должна посвящать его в свои амурные дела? Не отец. И никогда им не станет, как бы ни старался. Утешало лишь то, что родному отцу она тоже вряд ли доверила бы свою тайну…
– Вот эта девчонка из наших, но с другого курса. – Вершинин ткнул пальцем в экран.
– Беленькая?
– Ага. Только я не помню, как ее зовут. Или вам только парней называть?
– Всех давай, – потребовал Артур. Потом спохватился и достал свой телефон. – Погоди… Вот фотография Дины. Узнаешь?
Максим согласно затряс головой:
– Ну да, да, я ее видел там. Такую трудно не заметить! Так это ее…
– Ты видел Дину до или после того, как снимал это вот?
– До того, – отозвался он уверенно. – После я вообще уже ни черта не соображал…
– Хорошо, – подбодрил Логов. – Когда ты ее видел, чем она занималась? Кто был с ней рядом?
С усилием сдвинув брови, Максим попытался вспомнить:
– Она шла куда-то… С каким-то парнем. Я еще подумал: повезло чуваку! Ну да, точно! Они в ванной закрылись. Тоже, наверное, решили по…
– Ладно, – перебил Артур. – В то время, когда ты снимал, они еще находились там?
– Черт его знает… Со всех сторон стоны неслись. Музон…
– На всякий случай посмотри: есть тут парень, который заперся с Диной в ванной?
Камера тряслась в руках Макса, и лица попадали в нее лишь мельком, ведь его интересовали не зрители, а главные персонажи. Точнее, одна героиня. Артур постарался смириться с мыслью, что шансов мало…
Еще раз оглядев всех, Вершинин качнул головой:
– Нет. Вроде нет.
И тут Артур сам заметил знакомое лицо.
– Стоп! – выкрикнул он. – Нажми на паузу.
Быстро ткнув в экран худым пальцем, Максим испуганно взглянул на него. Потом посмотрел на застывшее изображение. Видимо, с хозяйкой дома он знаком не был, а Логов всматривался в раздраженное лицо Лизы, которая брезгливо стряхивала с плеча руку мужчины, казавшегося постарше остальных подростков.
– Его знаешь?
Максим покачал головой:
– Я вообще его не помню. Он только пришел, что ли… Пока я трезвым был, его даже не видел.
Похлопав его по плечу, Артур ласково попросил:
– Никуда не уезжай из Москвы, дружок. А если еще раз попытаешься удрать от меня, я тебе обеспечу большие неприятности.
И по глазам понял, что Вершинин ему поверил.
* * *
Только я хотела набрать номер Артура и попросить провести меня в Комитет, как увидела Никиту Ивашина, на ходу жевавшего пирожок. Я не удивилась бы, если б это и был весь его обед… Наверное, поэтому он так осунулся в последнее время.
Он брел по скользкой плитке, норовившей опрокинуть всех и каждого, и угрюмо смотрел под ноги, ступая осторожно, точно нащупывал кочки в коварном болоте. Если б я просто встретила его на улице, не догадываясь, чем этот парень занимается, то скорее всего не обратила бы внимания, особенно теперь, когда он состриг свои одуванчиковые лохмы. А если б случайно и зацепилась за него взглядом, то подумала бы: неприкаянный неудачник. Можно ли считать таковым человека, который работает в Следственном комитете России? Или большой удачей такую работу не назовешь?
В самом деле: много ли счастья вечно копаться в крови и грязи? Не стервятники же они, чтобы получать от этого удовольствие? Артур Логов – тоже неудачник? Почему-то он мне таким не казался… В чем разница между ними? Увлеченность тем делом, которым они занимаются, красит ли она? Логову работа явно была в радость. Может, ему удавалось не замечать трупного запаха и разлагающейся плоти, сосредоточившись на головоломках? Мне ведь самой понравилось распутывать хитроумные узлы, сплетенные криминальными умами! А Никите, похоже, не особо…
Когда я, выскочив перед ним, как чертик из табакерки, перегородила путь, Никита шарахнулся, и на мгновение лицо его стало собранным и даже злым. Но, узнав, он взглянул на меня глазами больной собаки. Честное слово, его протез научился выражать те же чувства, что и живой глаз!
– Что с тобой? – вырвалось у меня.
– Ничего такого. – Он опустил взгляд и уставился на пирожок, который не решался доесть в моем присутствии.
Я заверила, взяв его под руку:
– Жуй спокойно, меня не стошнит. Проведешь меня в допросную? Логов там рвет на части предполагаемого убийцу, я хочу полюбоваться зрелищем.
– Что?! – Никита остолбенел и пришлось силой сдвинуть его с места.
Швырнув остаток пирожка в урну, он процедил:
– Значит, вы его взяли? Без меня…
– Так получилось. – Я почувствовала себя виноватой.
Покопавшись в сумке, я нашла пачку влажных салфеток, достала одну и протянула Никите. Он вытер руки с таким мрачным видом, точно смывал чужую кровь. На меня он старался не смотреть.
– Знаешь, иногда мне кажется, что Логов вообще забывает о моем существовании. Ему хватает тебя.
– Ты ревнуешь?! – восхитилась я.
– Нет! Что за бред? Он же не женщина…
– Ревность проявляется не только в любви.
Это прозвучало несколько наставительно, и я смягчила тон улыбкой, но Ивашин ее не заметил. Сейчас он выглядел еще более несчастным, чем до встречи со мной. А я-то думала, Никита обрадуется мне…
– Ну извини, что так вышло. Мы не особо и подозревали этого парня, а он бросился бежать – сам себя выдал.
– Вот видишь, – голос Никиты наполнился горечью, – а я даже не понимаю, о ком именно ты говоришь.
– Максим Вершинин, продавец магазина «Художник», – пояснила я. – Это он зазвал Стеллу – Галю Трофимову – на вписку. Сейчас Артур допрашивает его.
– Ясно.
– Ну не злись! – Я пихнула его в бок. – Пожалуйста.
– При чем тут злость? Я просто чувствую себя лишним.
Господи, он явно пытался заставить меня расплакаться от жалости к себе… Это была нечестная игра, но у меня язык не поворачивался упрекнуть его в этом. В конце концов, Никите сейчас действительно приходилось еще труднее, чем мне: у меня был Артур. А он лишился даже Сережки, который теперь не высовывал носа из дома. Логову никак не удавалось дожать скинхеда – на чистосердечное признание тот не шел, а другие свидетели строили из себя дураков:
