Шипы близкой дружбы - Наталия Николаевна Антонова
– Хочешь я позвоню Люсе Стефанович и она быстро вернёт твоей машине тонус?
Стефанович была подругой Мирославы и владела на пару с отцом автосервисом.
Славин в ответ только вздохнул, представив, что на несколько дней останется без машины. «Здравствуй снова, общественный транспорт», – подумал он про себя без энтузиазма.
– Понятно, – сказала Мирослава, – тогда открой капот.
– Я уже открывал, – признался он.
– И что?
Он пожал плечами.
– Тогда открой ещё раз.
Славин вздохнул и выполнил её распоряжение.
Мирослава внимательно осмотрела открывшийся мотор и велела:
– Принеси инструменты.
Славин снова пожал плечами и принёс инструментальный ящик. Прошло пять минут, десять. Мирослава продолжала возиться с мотором, а Дмитрий стоял поблизости и старался не проявлять нетерпения. Через пятнадцать минут он подошёл поближе.
– Не мельтеши, – попросила она.
И он снова попятился. Наконец она распрямилась.
– Думаю, всё в порядке.
– Спасибо! – обрадовался он.
– Пока не за что, иди попробуй завести машину.
Мотор работал.
– Вот и хорошо. Дай мне воды и мыло, если есть.
Он быстро достал всё, что было нужно. Они отошли к краю дороги, он полил ей на руки из бутылки. Потом протянул свой белоснежный платок. Она усмехнулась, взяла платок и молча вытерла руки.
– Мирослава, спасибо огромное, – принялся снова благодарить он.
– Будь ласка, – пожала она плечами.
– Что?
– «Пожалуйста» по-украински. Это я от брата нахваталась украинских словечек.
– У тебя есть брат?
– Двоюродный.
– Понятно. – Он взял из её рук платок. – Сохраню на память.
– Только своей девушке не говори об этом.
– Которой? – спросил он.
– Если у тебя их много, то не говори ни одной.
– Ладно. – Ироничная улыбка тронула его губы. – А ты куда ехала?
– К Шуре.
– Тогда счастливо!
– Тебе тоже. Если что, обращайся.
– Всенепременно, – широко улыбнулся оперативник и, замедлив шаг, спросил: – А это правда, что под капотом твоей «Волги» вместо обычного мотора зверь?
– Правда, – кивнула она и помахала ему рукой.
«Волга» Мирославы только с виду была старой советской «Волгой», на самом же деле ей ничего не стоило догнать и перегнать любой гоночный автомобиль. Но детектив не афишировала возможностей своей машины и использовала их только при необходимости. К тому же она была виртуозным водителем. Шура Наполеонов был уверен, что она не только промчится по горящему мосту, но и проскользнёт вместе с машиной в ушко иглы, если, конечно, очень нужно будет.
В кабинете следователя пахло колбасой. Бутерброды были аккуратно разложены на тарелке.
Наполеонов, как и ожидалось, не обрадовался приходу подруги.
– Ты чего тут закусочную устроил? – спросила Мирослава с порога.
– Ничего не закусочную, – проворчал он, – я позавтракать не успел.
– И теперь ешь эту гадость, – сморщила она нос.
– Это не гадость, а колбаса.
– Ты хоть представляешь, из чего её теперь делают?
Наполеонов напыжился и произнёс:
– Отто фон Бисмарк сказал: «Колбаса и политика: если хотите наслаждаться ими – не смотрите, как они делаются».
– Ага, только при Бисмарке, как я предполагаю, колбаса ещё была вполне съедобной.
– А ты знаешь, что колбаса очень древний продукт? – неожиданно вдохновился Наполеонов. – Упоминания о колбасе есть в древнегреческих, вавилонских, китайских письменных источниках, относящихся приблизительно к 500 году до нашей эры.
– Как же, помню, – сказала Мирослава. – Описание колбасы есть в «Одиссее» Гомера. И представляла она собой желудок козы, наполненный кровью и салом. А древнегреческий философ, поэт и комедиограф Эпихарм, живший в пятом-четвертом веках до нашей эры, написал комедию «Колбаса».
– Вот видишь! – обрадовался Шура. – У греков рецепт колбасы переняли римляне, которые изготавливали маленькие варёные и копчёные колбаски, скручивая их колечком или связывая цепочкой. Некоторые источники сообщают, что в Древнем Риме делали колбасу даже из… дельфинов.
– Ужас! – сказала Мирослава.
Проигнорировав её реплику, Наполеонов продолжил читать лекцию в защиту колбасы:
– Вот нам часто пытаются внушить, что в Россию колбаса пришла из Германии. На самом деле это не так и у славян была своя колбаса. И первые упоминания о ней относятся к десятому веку. Известно, что на Руси при Святославе и на пирах Владимира подавали ветчинные окорока.
– Но это не колбаса или не совсем колбаса, – не стерпела Мирослава.
– Зато, судя по берестяной грамоте, обнаруженной в Великом Новгороде и относящейся к двенадцатому веку, колбаса в те времена была привычным продуктом! – парировал Наполеонов. – Упоминание о колбасе содержатся в «Домострое» – шестнадцатый век.
Старые русские варёные и копчёные колбасы готовили из свиных кишок, начиняя их свиным мясом с добавлением гречневой каши, перемешанной с мукой и яйцами.
Переселенцы же из Германии только в семнадцатом веке открыли в России колбасные мастерские. Очищенные кишки набивали рубленым мясом, специями и солью, связывали концы и подвешивали в тени, чтобы колбаса провялилась.
У немцев появились ученики из Углича, которые затем открыли свои предприятия.
– Шур! Угомонись! – попросила Мирослава.
Но не тут-то было.
– А ты знаешь, почему говорят – кровь с молоком?
– Понятия не имею!
– Вот! А дело опять-таки в колбасе! – Наполеонов зачем-то облизал указательный палец. – Кровяные колбаски по-домашнему готовят, смешивая горячее молоко, кровь, специи с кусочками шпика, с рисовой, пшеничной, гречневой кашами. Этим фаршем наполняют свиные кишки и жарят на масле. Вкуснятина! – Шура закатил глаза.
Мирослава посмотрела на друга детства с нескрываемой жалостью.
– А в Африке ещё и колбасное дерево растёт, – мечтательно проговорил Шура.
– Не морочь мне голову!
– Нет, правда, правда! Кигелия, или колбасное дерево. Между прочим, красивое дерево с раскидистой тенистой кроной, и цветки крупные красные, как ты любишь!
– Я? – удивилась Мирослава.
– А что тебе не нравится?
– Я не видела этих цветов!
– Так я тебе описываю – цветочки собраны в большие грозди по три цветка и внешним видом напоминают тюльпаны. Распускаются цветки по ночам и опыляются тропическими насекомыми, птицами и мышами. Вот только одно «но». – Шура сморщил нос.
– Какое «но»? – напряглась Мирослава.
– Эти красивые цветочки лучше не нюхать!
– Хоть что-то успокаивающее, – усмехнулась она.
– Уже через несколько дней после опыления на цветоножках появляются небольшие «колбаски», которые начинают расти и достигают веса пять кэгэ. Эти чудо-колбаски выглядят так аппетитно, что, глядя на них, слюнки текут… Хотя опять незадача! – вздохнул Шура. – Взявшись за разведение колбасного дерева, придётся разводить ещё и бегемотов.
– Это ещё зачем? – изумилась Мирослава.
– Именно эти животные питаются растительными колбасками. А попугаи выковыривают из них семена.
– Не завидую я тебе, Шура, – вздохнула Мирослава, – ещё и попугаев придётся тебе разводить.
– Нет, – отмахнулся Наполеонов, – ну его на фиг это колбасное дерево. Лучше я бутербродик съем. – Наполеонов уже собрался сунуть в рот бутерброд, как Мирослава схватила тарелку и поставила её на шкаф.
– Отдай! – закричал Шура. – Я же голодный! Я не
