Анна Михалева - Одна минута славы
— Конечно, — ответила Лариса. — Мне уже лучше. Совсем хорошо. — Она нахмурилась. — И вот что: Сашка бабник — это факт известный, но это единственный его недостаток.
— А чего это ты решила его защищать?
— Просто я его знаю лучше, чем ты. Он совсем безобидный.
Глава 26
День Алена провела относительно спокойно: съездила в редакцию, договорилась сразу с несколькими знаменитостями насчет интервью. Все как-то очень уж быстро соглашались, может быть, потому, что условия всех устраивали, ведь статьи планировалось приурочить к началу нового сезона — к сентябрю-октябрю, когда у звезд эстрады концертные программы, а у театральных актеров, соответственно, премьеры спектаклей. Под вечер она с гудящей от телефонных переговоров головой столкнулась с Борисычем и поделилась своими планами на следующий месяц, а также назвала имена тех, с кем собирается работать. Борисыч пришел в полный восторг, подобрел и не поскупился на щедроты.
— Если хочешь, можешь взять недельку отпуска и слетать в Вену, — предложил он в конце своей пламенной речи — говорил же о том, что стоит только захотеть, и работа сама собой начнет складываться.
— Сейчас? — искренне удивилась Алена. — Я ведь уже наметила встречи на следующую неделю.
— Ну не на следующей, полетишь через неделю, — поправился начальник.
— Я подумаю. А чего это вы меня выпихнуть хотите?
— Ты давно родителям не звонила. — Теперь он хотел казаться строгим, но у него это плохо получилось. Когда Борисыч хвалил, то хвалил от всей души и уже не мог сердиться.
Она воспользовалась его настроением и закапризничала:
— Не надо меня контролировать. Я позвоню. Просто закрутилась.
— Уж я-то знаю, с кем ты закрутилась.
— Да?!
— Да! Все только и говорят о твоем романе с Иваром Скрипкой.
— Кто говорит? — прищурилась Алена.
— Во-первых, сам Скрипка говорит, во-вторых, его директор. Последние «Семь дней» читала?
Алена отрицательно покачала головой, раздумывая, стоит ли признаваться, что «Семь дней» она вообще не читает. Не подорвет ли она свой авторитет в глазах начальника — большого поклонника этого журнала, который Алена покупает ради телепрограммы. Поскольку же из-за последних событий к телевизору она испытывает чувство, близкое к отвращению, то и программа ей теперь не нужна.
— А нужно бы почитать, — наставительно заметил Борисыч. — Там Ивар Скрипка дает интервью и признается, что страшно влюблен в девушку, кстати, журналистку… Так вот, эта девушка в порыве гнева чуть не изрубила на куски его шофера. Говорит, что в такую особу нельзя не влюбиться.
Алену перекосило. Во-первых, был неприятен сам факт — сцена с мерзким шофером стала достоянием широких масс; во-вторых, эта история послужила поводом для Скрипки пустить идиотскую «утку» про свою якобы любовь. Кроме того, она представила себе, в каких выражениях он рассказывал обо всем этом журналисту из «Семи дней». Уж сама-то она с ним на славу пообщалась и прекрасно знала: чтобы превратить поток сознания Ивара в более или менее связную речь, нужно изрядно поломать голову. Она подавила приступ тошноты и криво улыбнулась:
— А почему вы решили, что речь обо мне?
— Ладно, не скромничай. Все знают эту историю. Я еще вот что хотел спросить… — Борисыч явно смутился и отвел взгляд. — Эта реклама…
— Какая реклама? — Алена сделала невинное лицо.
— Да… глупость, конечно… но моя старуха с утра твердит, даже в редакцию несколько раз звонила… Ты не снималась в рекламе «Тендер»? — Последнее слово далось ему с большим трудом.
— «Тендер»? — переспросила Алена и пожала плечами, изображая непонимание.
— Жена говорит, что девушка очень на тебя похожа. — Борисыч заставил себя взглянуть ей в глаза.
— Знаете что?! — Алена изобразила праведный гнев и покраснела — не от гнева, разумеется, но Борисыч ведь этого не знал.
Он сунул руки в карманы и пробормотал:
— Ладно-ладно, не сердись. Тема закрыта. И позвони, пожалуйста, отцу. Они никак не могут застать тебя дома. И на письма их не отвечаешь. Вот станешь мамашей, узнаешь, каково за собственное чадо переживать!
Он быстро зашагал к своему кабинету — ему было неловко из-за вопроса о прокладках.
— Сегодня же позвоню! — крикнула Алена ему вдогонку.
Борисыч кивнул, не оборачиваясь.
* * *В проходной редакции Алена столкнулась с Терещенко.
— А я как раз за вами.
Она сразу почувствовала неладное. Он выглядел усталым и взволнованным одновременно. Хотя трудно представить, что уставший до такой степени человек может еще и волноваться.
— А что случилось?
— Почему вы не выполняете инструкций?
Охранник покосился на них и многозначительно ухмыльнулся.
Алена непринужденно улыбнулась — сначала ему, потом Вадиму. После чего проворковала:
— Выйдем на воздух.
— Что вы делаете?! — Вадим продолжал ее отчитывать.
— Спасаю ситуацию. — Ее любезность как рукой сняло. Надо же быть таким нахалом, сутки почти ее не видел — и вот на тебе: вместо «здрасьте» нелепые вопросы, да еще в таком тоне!
— Вы постоянно спасаете ситуацию, которую я потом за вами расхлебываю!
Это уже чересчур! На сей раз она надулась по-настоящему.
— Вы хватаете меня за руку и орете на весь вестибюль про какие-то инструкции — люди черт знает что подумают. Где же ваша хваленая конспирация, а?
— Я не хватал вас за руку! — пробурчал Вадим. — Не выдавайте желаемое за действительное.
— Ох, можно подумать! — возмутилась Алена. — Вы бы еще в погонах приперлись. Тогда все бы знали, что у меня тайная связь с милицией!
— Не надо преувеличивать! — Он указал на синий «жигуленок».
— Боже мой, неужели ваша?! — съехидничала она.
— И не надейтесь, я бедный жених, — в тон ей ответил Вадим, — у отца позаимствовал.
Алена остановилась и приставила к его груди указательный палец. С усмешкой проговорила:
— Послушайте, если вы возомнили, что общение с вами доставляет мне ни с чем не сравнимое удовольствие, то очень ошибаетесь. Я милиционеров не люблю! И еще, на будущее: я не собираюсь рассматривать вашу кандидатуру в качестве жениха, так что наши встречи закончатся сразу, как только мы… а скорее всего я лично… В общем, после того, как схватят убийцу!
— Вы?! Лично?! А нам-то что делать?
— То же, что и раньше, то есть ни-че-го!
Теперь ее самолюбие было полностью удовлетворено, и она одарила опешившего Вадима людоедской улыбочкой.
Следователь опустил голову и сдержанно проговорил:
— Простите, я погорячился. У меня день выдался суматошный, вот я и налетел на вас, по инерции. Простите еще раз.
Торжественность момента как-то потускнела. Чтобы восстановить прежнее взаимопонимание, Алена бросила на собеседника взгляд, исполненный кротости, и спросила:
— Так какие инструкции я не выполнила?
Он вздохнул и, подойдя к машине, открыл дверцу.
— Вы должны были сообщить мне, что утром общались с Ларисой.
— А откуда вы узнали?
— Вы меня удивляете! — усмехнулся следователь. — Я же не делал секрета из того, что за вами установлено наблюдение. Да и телефон ваш на прослушивании.
— Вот оно как?! — Она притворно округлила глаза и захлопала ресницами. — А я уж и не надеялась…
— Это все-таки произошло. И наши ребята сообщили, что около десяти утра к вам приходила Лариса. О чем вы с ней говорили?
— А вы спросите у своих наблюдателей, — хмыкнула Алена.
— Бросьте ваши дурацкие шуточки! Сегодня нашли Марину Зубову — администратора съемочной группы студии «Степ»!
— Нашли? В каком смысле?
— В тяжелом смысле, тьфу ты, совсем с вами запутался. В тяжелом состоянии. Сейчас она в реанимации.
— А что такое?
— Вы задаете очень хорошие вопросы, — раздраженно заметил Вадим. — Как раз из тех, на которые невозможно ответить. Понятия не имею, что с ней случилось. Ее нашел осветитель в одном из павильонов «Мосфильма», кто-то нанес ей удар по голове тяжелым предметом. Короче говоря, у нее черепно-мозговая травма. Сейчас она в коме.
— Надо же, девушек вы попрятали, так убийца за творческую группу взялся. Того гляди и до режиссера очередь дойдет.
— До режиссера — вряд ли. Он улетел в Египет три дня назад.
— Марину жалко, но при чем здесь Лариса?
— Ну что ж. Раз вас не пришлось отпаивать валерьянкой и утирать ваши слезы по поводу судьбы приятельницы…
— Не были мы с Мариной приятельницами. Я ее и видела-то раза три! — начала оправдываться Алена, хотя раскаяние все-таки чувствовала, поэтому и оправдывалась.
Как ни странно, но Алена действительно не очень переживала, и трагедия, случившаяся с Мариной, казалась ей всего лишь очередной выходкой преступника. При других обстоятельствах, возможно, ее и в самом деле пришлось бы валерьянкой отпаивать, но не теперь. В конце концов, глупо ждать от человека адекватных эмоций, когда он узнает о третьем по счету нападении…
