Анна Михалева - Дом с привидением

Анна Михалева

Дом с привидением

Пролог

Бабка Вера подтянула уголки платка под острым подбородком, поправила круглые очки со сломанной дужкой и, сложив сухонькие ручки на коленях, вздохнула. Внук и внучка разом присмирели, прикрылись одеялами до самых носов и испуганно поглядывали на рассказчицу.

— Так вот… — бабка Вера прищурилась, заметив, как таращатся на нее из полутьмы две пары глаз-пуговок, — и решил тогда господь бог послать на землю сына своего, чтобы, значит, направил он людей на путь истинный.

— Бога нет, — не слишком уверенно заметил внучек.

— Это же сказка, правда, бабушка? — внучка дернула братца за рукав старой дедовской рубашки, в которой теперь мальчишку спать укладывали.

— Не знаю, детки, то ли сказка, то ли на самом деле случилось такое. Давно ведь дело-то было, почитай уж, две тысячи лет без малого тому назад.

— Две тысячи лет! — внука больше цифра поразила, чем сами события. — А мамонты тогда были еще?

— Да кто их знает, может, и были…

— Не-е, мамонтов уже не было. Мамонты вымерли. У меня по истории пятерка.

— А зачем он на землю пришел, сын бога? — тихо спросила девочка.

— Затем, что войны на земле были и прочие всякие безобразия. Люди поклонялись разным богам, везде был разброд… А пришел божий сын и сплотил народ под единым знаменем Христовым.

— Что же он сейчас не придет? Вон американские империалисты опять войну готовят. Дал бы им по башке, чтоб искры из глаз посыпались! — внучка вздохнула.

— Тю! Напугалась американцев! — Мальчишка презрительно фыркнул. — Подумаешь! Я вот вырасту и сам им по башке дам. Безо всякого бога обойдемся. И вообще, все это девчоночьи сказки. — Он демонстративно отвернулся лицом к стене и засопел.

— Правда, бабушка, а почему не приходит божий сын к нам больше, обиделся, да?

— Ну, не такие мы все тут важные персоны, чтобы божий сын на нас обижался. Он ведь с неба-то всех нас видит и сам знает, когда нужно прийти. Значит, не нужно пока.

— А он все время смотрит? — не унималась девочка.

— Конечно.

— Все время работает?

— Ну, не один же он работает, — бабка Вера подавила улыбку, понимая, что религиозная проповедь приняла какой-то уж очень современный оборот. — У него там в помощниках двенадцать его апостолов. Они тоже смотрят.

— И никогда не отдыхают? Даже каникул у них нет?

— Что они тебе, школьники, что ли? — буркнул внук.

— Нет, они, наверное, в отпуск к нам на землю спускаются и в Крыму загорают. Только мы их не знаем. Они ведь никому не говорят.

— Ой, совсем вы меня запутали. — Бабка Вера встала и пошла из комнаты.

— Запутали! — мальчик хихикнул. — Я вот завтра на пионерском собрании расскажу о твоих сказках, так мы над тобой, баб Вер, шефство возьмем. Темная ты, баб Вер, веришь во всякие бредни поповские.

Глава 1

Дорогой мистер Чендлер!

Вы просили меня описать некоторые социально-политические процессы, происходящие сейчас в России, которые отмечены моим участием. К сожалению, я не могу похвастать своим участием хоть в одном мало-мальски значимом общественном или политическом движении, равно как не могу с точностью эксперта дать оценку явлениям, которые ныне происходят в российском бизнесе. Однако есть у меня одна история, на мой взгляд, весьма показательная, которую я хочу Вам рассказать. Она произошла прошлым летом недалеко от Москвы, и именно она была отмечена моим непосредственным (хоть и незначительным) участием. Поэтому я опишу Вам ее во всех деталях. Чтобы дополнить мои наблюдения, которые, может быть, выглядят слишком субъективно, прилагаю листы из дневника одной из героинь моего повествования. Бедная девочка! Она и не подозревала, что записывает не просто свои ощущения, а участвует в создании целой детективной новеллы, которая разворачивается на ее глазах и приведет к ужасному финалу.

Дорогой мистер Чендлер, не судите строго мой не слишком изысканный литературный стиль.

История эта случилась прошлым летом. Вернее, началась она задолго до того, но развязка наступила именно в эти летние дни. Перед тем как начать свой рассказ, будет не лишним остановить внимание на превосходном доме, где и получили развитие дальнейшие события. Дом этот принадлежал Аркадию Петровичу Мамонову — человеку известному в узком, но весьма высокопоставленном кругу. Если бы владелец дома пожелал, он мог бы быть известен на всю страну, а может быть, и на всю Европу, но у него были веские причины не желать этого, которые я считаю возможным опустить. В конце концов, это его дело. Итак, Аркадий Петрович Мамонов проживал в неизвестности, но отнюдь не в нищете. Он был богат, если не сказать, что очень богат.

Итак, дом Мамонова имеет три этажа и выстроен в классическом стиле конца прошлого столетия. Такие дома чаще всего можно встретить на Юге Америки. Если же обратиться к России, то дом этот имеет немалое сходство с известным особняком Пашкова, находящимся в центре Москвы.

Дом Мамонова походит на белый трехпалубный лайнер, плывущий по зеленым волнам огромного парка, переходящего в ухоженный сад английского стиля — с причудливо выстриженными кустами, живым лабиринтом, беседкой и небольшим, но весьма живописным прудом. Гостям, въехавшим в ворота и проследовавшим не менее полумили по широкой аллее, сперва открывается внушительный фасад с колоннами и парадной лестницей, ведущей сразу на второй этаж. На первом этаже дома расположены кухня и комнаты для прислуги. Поднявшись по лестнице на второй этаж сквозь тяжелые, застекленные двери, мы попадаем в большой холл, из которого на третий этаж возносится широкая лестница из белого мрамора. На верхнем этаже расположены жилые комнаты, кабинет и приемная хозяина, а также богатая библиотека, в которой, поверьте мне, среди прочих книг можно встретить и довольно редкие экземпляры, относящиеся к букинистическим ценностям. Внутренняя архитектура третьего этажа лишена изящества: длинный широкий коридор, разделенный лестницей на две неравные части, и расположенные вдоль него просторные, разной площади комнаты. Некоторые из них к тому же смежны между собой.

Второй этаж состоит из холла, слева от которого находится большой зал для приемов, а справа малая гостиная, переходящая в столовую. Да, кстати, к дому прилегает двухэтажная пристройка, делающая стройную архитектуру здания несколько утяжеленной в правой ее части. Пристройка эта имеет отдельный выход в английский сад и соединяется с коридором второго этажа основного здания дверью, которую закрыли в начале лета.

Убранство дома весьма красиво и дорого. Мебель, разумеется, вся из натурального дерева ценных пород, сделанная на заказ в Италии, как, впрочем, и зеркала, коих в доме немало. Холл украшает огромная люстра из венецианского стекла, которую доставили хозяину специальным самолетом с превеликой осторожностью. Кроме того, в доме много старинных и коллекционных вещей: китайских ваз, персидских ковров, предметов искусства, купленных на престижных аукционах, — описать все это великолепие в двух строках невозможно. А утомлять вас картинами богатого интерьера мне бы не хотелось, поскольку как бы ни был прекрасен дом, но он вовсе не главное в нашей истории. Интересны события, которые произошли в этих замечательных стенах.

Итак, я приступаю к непосредственному изложению событий. Возьму на себя смелость описывать не только факты, но и характеры участников, а также некоторые мысли и переживания последних, поскольку всех их я хорошо знаю и догадываюсь, о чем каждый мог думать в тот или иной момент.

Аркадий Петрович открыл глаза. Легкие занавески раздувались парусами от порывистого ночного ветра. Лунный свет оседал на них тонким золотым слоем. В комнате стоял аромат сосен, воздух был влажным. Где-то далеко в лесу нервно вскрикнула потревоженная птица.

Он вытер вспотевший лоб дрожащей рукой и слабо прохрипел:

— Кто здесь?

Ветер разнес этот хрип по комнате, разбросал по углам и замер, затаившись.

Еле слышный шорох показался Аркадию Петровичу громовым раскатом. Он вздрогнул и съежился под одеялом.

— Кто здесь? — прошептал он. — Кто ты?

Липкий пот тонкой струйкой скатился от виска к щеке, потом по шее, груди и леденящим холодом застыл на животе.

— Кто ты?!

Тень промелькнула так быстро, как может мелькать лишь нечто, не отягощенное плотью, и застыла черным пятном в углу, напротив большой кровати.

— Кто ты?

Ему показалось, скорее всего привиделось. Наверное, это отголосок кошмарного сна, от которого он проснулся. Или ветер. Этот несносный ветер. Иногда кажется — он тоже что-то шепчет. Но кто-то все-таки ответил:

— Скоро узнаешь…

Солнце палило будто последний раз. Откуда столь агонистическая ярость? На дворе стоял июнь, и светилу было отмерено еще месяца два как минимум. Откуда это странное желание превратить всех и вся в пепел?